Оля Данилкина: «Независимость дорогого стоит»

Редактор «Разногласий» Глеб Напреенко взял интервью у Оли Данилкиной, редактора сайта Aroundart и известного в арт-среде интервьюера художников, предложив Оле рассказать о своей практике трансляции событий художественной сцены, сделав таким образом эту трансляцию предметом вопрошания и поставив под вопрос ее прозрачность.

— Как задумывался Aroundart? Как пространство архивации и фиксации художественной жизни?

— Я не могу ответить на вопрос о том, каким Aroundart задумывался, так как я и Елена Ищенко занялись сайтом примерно три года назад, а основан он в 2009 году. Могу отвечать за то, каким его хотели видеть мы и каким будет сайт, на который мы переехали всей командой в августе этого года, расставшись с прежним издателем и перейдя в режим полного самоуправления, — Aroundart.org. Я озвучу свое субъективное видение, вероятно, у Лены будет схожая позиция, но с другими оттенками.

Смотря на нашу работу ретроспективно, я бы уверенно назвала нашу логику архивной, то есть ключевая задача, которую мы ставили и ставим, — это фиксация художественного процесса. Эта же логика определила то, каким сайт станет после перезапуска. В прошлом году наши читатели помогли нам собрать средства на переделку всей технической и визуальной платформы — мы готовили ее весь этот год. Обновление состоится уже вот-вот и будет включать два этапа: сначала обновится сам журнал, у него появится ряд дополнительных функций и принципиально новых для нас разделов, а затем в совершенно ином, гораздо более удобном и упорядоченном виде будет представлен архив материалов.

— Когда мы с тобой переписывались при подготовке к интервью, ты назвала свой подход «во многом журналистским». Что ты имела в виду под этим словом?

— Оговорюсь, что речь идет как о подходе к интервью, о котором ты как раз меня спрашивал, так и о редакторской работе. Так вот, в журналистском подходе к интервью я имею в виду журналиста как фигуру, которая берет на себя своего рода функцию передатчика: он разбирается в том, что происходит, и транслирует это читателю. В интервью это предполагает, что я стараюсь дать возможность высказаться тому, у кого беру интервью, чаще всего — художнику. В журналистском подходе в редакторском деле я подразумеваю, что стремлюсь охватить разные точки зрения, разные пласты происходящего — в меру возможностей.

Как девочки-отличницы, мы с Леной Ищенко с самого начала относились ко всему серьезно: не могли выпустить материал с откровенно плохими фотографиями, а еще очень любили (и любим) здоровенные интервью и полотна текста. Идеал, к которому мы стремимся, — давать слово разным позициям, показывать разные углы зрения. Это чисто журналистская логика. Это не значит, что мы отметаем критическую позицию: мы включаем журналистскую логику освещения разных позиций, взгляда с разных углов — если говорить об обзоре художественного производства, благо у нас много авторов и позиции зачастую у них самые разные — мы им доверяем. И кроме того, для части материалов мы используем чисто журналистский подход: тот же «Портрет художника в юности» или недавняя серия интервью с концептуалистами — это формат, задача которого — дать слово конкретному художнику, услышать его историю из его же уст. Или другой пример: рубрика про образование и резиденции, задача которой — донести факты об образовательной институции и субъективный опыт конкретного ученика.

Для меня всегда было важным не уходить от конкретного человека и его конкретного способа мышления.

Это, конечно, идеал, и часто мы замечаем, что залипаем во взгляде на чем-то одном. Например, при подготовке «Работ года — 2015» — эта ежегодная рубрика служит своего рода подведением субъективных итогов прошедшего года для всех постоянных авторов — я заметила, что в моем личном лонг-листе были в основном проекты, ушедшие от как такового объектного производства, эта тема меня тогда сильно занимала (и занимает), а к конвенциональным «объектам» в широком смысле я интерес потеряла. И, наверное, если бы весь список составляла я, то там были бы одни перформансы и работы эстетики взаимодействия! Но на то журнал и командная работа, чтобы все друг друга балансировали, а не личный блог. В качестве постоянных редакторов нас с Леной двое, и понятно, что набор ракурсов у нас ограничен. Если бы постоянная команда была больше — в этом плане было бы проще. Но во многом здесь на помощь приходит наш коллектив постоянных авторов. Например, с Аней Быковой у нас часто ровно противоположные точки зрения, и я обожаю Аню за то, что она этим удерживает меня от того самого «залипания» на каком-то одном «кружке» художников или типе художественного высказывания.

Конечно, мы могли бы показывать и больше острых углов, освещать больше тем, но это вопрос прагматики: нас с Леной всего двое, мы работаем бесплатно и в свободное от другой работы время, с некоторых пор не только как редакторы, но и как организаторы всего сайта, и других людей, готовых систематически качественно работать редакторами на волонтерской основе, мы пока не нашли. Можно справедливо обвинить нас в том, что особо и не искали и вообще много чего не делали и не делаем, но это происходит не от яростного желания не делать, а потому, что в сутках 24 часа и независимость дорогого стоит.

— Насколько важна для твоей практики человека, пишущего о современном искусстве и берущего интервью у художников, социальная включенность в процесс — вернисажи и т.д.? Не является ли такая необходимость постоянной включенности для тебя изматывающей?

— Изматывает чудовищно, конечно. Необходимо держать руку на пульсе и смотреть, что происходит, а делать это на вернисажах или нет — это уже отдельный вопрос. Сейчас я уже меньше хожу прямо на вернисажи, потому что знаю достаточное количество людей, к которым у меня может появиться вопрос, и имею возможность задать его за пределами вернисажа, да и качество просмотра выставки в обычный день будет в разы выше.

— Я прочел несколько взятых тобой интервью, обращая внимание в первую очередь на твои вопросы и пытаясь понять, как ты понимаешь те прозрачность и объективность передачи информации, которые являются твоим идеалом (и которые, как мне кажется, довольно проблематичны). Такое прочтение интервью было, кстати, довольно любопытным опытом смещения внимания с того, кто отвечает, на того, кто спрашивает, — и в этой роли теперь в беседе с тобой выступаю я. И я обратил внимание на то, что, во-первых, ты часто апеллируешь к самоописанию художником себя и своей практики — то есть уточняешь у него его собственные (уже ранее изложенные) высказывания о себе, его мнения о собственных работах, задачах, стратегиях, идентичности. И, во-вторых, ты часто апеллируешь в разговоре к фактической социальной базе художественных практик — институциям, с которыми работал художник, в которых он учился, его соавторам и т.д.

— Прежде чем отвечу на этот вопрос, хочу поставить акцент на том, что буду говорить о своей системе координат как автора, а не редактора: мои интервью — это не стандарт интервью для Aroundart.

Я начинала свою журналистскую практику в искусстве именно с интервью. Причина такого выбора состояла в том, что мне хотелось узнать, что у художников в голове, понять их логику. Я смотрела на то, что делает художник, «копала» как можно глубже в рамках открытых источников и формировала блок вопросов об их практике, которые мне остались непонятны или в ответе на которые я не была уверена. Выяснилось, что это интересно не только мне, но и читателям. Результат мне очень нравится: то, что в интервью раскрывается человек, который делает искусство. Для меня всегда было важным не уходить от конкретного человека и его конкретного способа мышления: это некий мостик к зрителю — ведь так же, как и художник, мыслить может и зритель, если захочет.

— Не является ли для тебя проблемой такое доверие к языку самоописания художником самого себя — то есть не является ли для тебя проблемой, что художник может, как и любой человек, не знать чего-то важного о себе? Или ты видишь в задаче трансляции и фиксации этого самоописания самостоятельную ценность помимо этой проблемы?

— Вопрос о доверии к языку решается для меня просто: это вопрос формата. В интервью люди говорят, высказываются. Для меня здесь важно дать высказаться независимо от того, как я отношусь к высказанному. Поэтому большое значение имеет процесс утверждения текста. Несколько раз случалось так, что после расшифровки художник многое переписывал, — было обидно, но я не настаивала на том, чтобы вернуть все обратно, потому что это право высказывания. Художник вправе высказать то, что он хочет, он доверяет мне в разговоре, и я не могу его подвести, ведь интервью — вещь добровольная. Конечно, такой подход неуместен для информации из горячих точек, но конкретно для беседы с художником, я считаю, это актуально.

Ты прав в том, что художник может не знать чего-то о себе. Однако для формулирования того, что он не знает, я выделяю другой формат — авторский текст. В этом формате центральной оказывается точка зрения автора текста, а не художника, о котором он пишет, и здесь я могу выйти далеко за пределы того, что художник мыслит о своей работе, напрочь игнорировать его текст или текст куратора к выставке и считаю это приемлемым.

— Что такое художник для тебя как для журналиста?

— Такой же человек, как и я, как и все остальные, но чаще всего готовый отвечать на мои вопросы. Художник для меня как для человека вообще — носитель уникальной, интереснейшей оптики, которую можно примерить и увидеть в мире что-то, ранее не замеченное, обладатель зачастую нетривиального жизненного опыта и багажа аналитики через этот опыт и оптику. Очень здорово в этой ситуации быть журналистом, потому что этот статус снимает рамки скованности: можешь смело идти на контакт, задавать вопросы — я вообще человек застенчивый, для меня это важно.

— В каких случаях ты считаешь, что необходимо быть резко критичным?

— Я редко позволяю себе резкую критику — во многом потому, что не всегда считаю ее важнее и полезнее для читателя, чем разговор о чем-то интересном в положительном смысле. Резкая критика вызывает эмоциональный негатив, и это в некоторых случаях оправданно, но когда передо мной в силу ограниченности ресурса стоит выбор — рассказать про интересный вдохновляющий проект или пройтись танком по очередной дурацкой выставке-ради-выставки, я чаще выбираю первое. Но это опять же относится к моим текстам, а не к политике издания в целом. Вероятно, у коллег может быть другая логика выбора.

— А что касается критики институций? Или это не ваш профиль?

— Для нас позиция по этому вопросу заключается прежде всего в выборе тех событий, о которых мы пишем. Мы довольно много внимания уделяем самоорганизованным инициативам художников и кураторов, причем не только и не столько в Москве, и значительно меньше — событиям в больших музеях и галереях. Например, у нас очень мало материалов о музее «Гараж», но так или иначе отражено большинство событий галереи «Электрозавод», Центра «Красный» или петербургской Лаборадории «Интимное место». Как только появилась возможность, мы стали пристально следить за ВЦСИ, краснодарской «Типографией», самарскими и красноярскими инициативами — не перечислю сейчас все, но этот вектор для нас очень ценен. Лена Ищенко в своем недавнем тексте про самоорганизации довольно емко объяснила, почему это так, я в целом солидарна с ее позицией, хотя добавила бы еще несколько моментов. Нужно ли больше внимания уделять анализу актуальной системы искусства? В целом эта линия мне симпатична, и я считаю ее важной, однако в рамках нашей работы приоритеты сейчас стоят иначе: для нас важнее искусство и художник, и прежде всего мы хотим говорить о них и давать им слово — это своего рода фундамент, без которого для меня разговор о системе искусства бессмыслен.

— Испытывала ли ты когда-либо на себе давление спонсора? В том, как и о ком или о чем писать?

— Нет, к счастью, с подобным мы не сталкивались. Сергею Угольникову нравилось то, что мы делаем, а в случае каких-то редких спонсорских спецпроектов или информационных партнерств условия оговаривались всегда «на берегу» и включали взаимный интерес. Сейчас, когда постоянного спонсора у нас больше нет, вопрос такой независимости принципиален — куда это приведет, я не знаю, но Aroundart имеет смысл для нас исключительно как свободное и независимое от индивидуальных интересов издание.

— Насколько для Aroundart важна материальная денежная база? Твои с Леной Ищенко личные инвестиции сил и времени? Как обстоят с этим дела теперь?

— Насколько я знаю, размер авторских и редакторских гонораров за все время существования сайта никогда не был его сильной стороной — они попросту неконкурентоспособны, это скорее символическое вознаграждение. И это всегда было проблемой, потому что сложно убедить автора вовремя сдать текст, если ты платишь ему за него всего 2000 рублей. И тем не менее этот символический гонорар в том или ином виде был обеспечен Сергеем Угольниковым все семь лет, и это служило своего рода спусковым механизмом, за что ему большое спасибо.

Когда мы с Леной занялись редакторской работой, гонорар за эту работу мы получали первые месяцы, затем — только обещания, и примерно через год было объявлено, что этих денег нет и не будет. Перед нами стоял выбор: продолжать работать редакторами бесплатно или бросать сайт. За год мы, конечно же, втянулись, при этом работали на других работах и, в общем, подумали, что можем продолжать бесплатно с расчетом на то, что нам это интересно и что в будущем мы планируем найти дополнительные бюджеты на развитие сайта самостоятельно.

Одна из наших ключевых амбиций — найти ту форму, при которой издание сможет работать независимо и при этом иметь бюджет на оплату времени и сил тех, кто его поддерживает.

Поэтому, на мой взгляд, у сайта — по крайней мере, в период, который я застала, — была своего рода гибридная основа. Это, с одной стороны, материальная база, с другой — добровольный вклад личного времени и сил людей, которые сайт поддерживали. Сейчас, повторюсь, Сергей Угольников нас покинул вместе с этой материальной базой, наша команда во избежание конфликта интересов перешла работать на домен aroundart.org и новую страницу в Facebook, постоянного источника финансирования у нас теперь нет.

За три года этой работы я очень четко почувствовала цену времени и силам — это тот ресурс, от которого напрямую зависят результат и развитие. Ты можешь выжимать себя всего, но если только ты один готов это сделать, то сделаешь ты ровно столько, на сколько у тебя хватит сил. На коленке можно делать блог в свободное время, а не систематическое издание, включающее в себя множество позиций и тем. Таким образом, вариантов два: найти средства, чтобы обеспечить оплату этих времени и сил, или найти достаточное количество людей, которые готовы вкладываться как волонтеры, но систематически. Найти средства, как мы знаем, непросто, если не хочешь вставать на ниву продвижения чужих интересов. По сути, сейчас сайт оказался гибридом, но уже в другом смысле, нежели раньше: с одной стороны, мы с Леной активно ищем деньги на то, чтобы обеспечить хотя бы символические гонорары, с другой — сайт полностью зависит от тех людей, которые его делают, от нашего с Леной и их регулярного ответа «да» на то, чтобы еще немного поработать почти или вовсе бесплатно.

Мы с Леной не считаем эту ситуацию нормальной, и одна из наших ключевых амбиций — найти ту форму, при которой издание сможет работать независимо и при этом иметь бюджет на оплату времени и сил тех, кто его поддерживает. Радует то, что постепенно приходят на помощь люди, которые имеют схожие амбиции, и, я надеюсь, наша команда скоро пополнится. Я сейчас вспоминаю университетские лекции по бизнес-моделированию, изучаю опыт изданий из других областей, опыт современного предпринимательства, пытаюсь понять, как эти модели могут быть переложены на область издания о культуре без того «трэша и угара», какой привыкли связывать с понятием «культурный менеджер». Я вполне отдаю себе отчет в том, что могу хотеть невозможного, но пока не попробуешь — не поймешь. В этом смысле, кстати говоря, COLTA.RU для нас — очень вдохновляющий пример.

Понравился материал? Помоги сайту!