Десять лет назад я получила по электронной почте архив с текстами от поэта Боряна Покидько — одного из важных представителей московского экзистенциального панка, фронтмена группы «Лисичкин Хлеб». Мы переписывались еще со времен ЖЖ, я в то время интересовалась их формацией, слушала записи, читала материалы, связанные с русской панк-сценой девяностых. У Боряна мощные тексты. То, что он прислал, в основном было написано для его сайд-проекта «Н.О.Ж.», но нигде так и не было опубликовано. Если сравнивать в записи песни «Н.О.Ж.», которые нарочито грубо и примитивно, по панку, сыграны и спеты голосами условных пэтэушниц, а потом отдельно читать тексты — открывается совсем другая, почти космическая глубина, все намного сложнее, острее и многограннее, чем может показаться при первом прослушивании группы. Я же поместила эту лирику в совершенно другой звукоряд — и она засияла новыми смыслами. Изначально были строчки в духе «Ножа»: «Зачем ты плачешь, все равно умрешь, а по дороге жизнь свою пропьешь». Это звучит прекрасно! Но пьянство — это лишь один из вариантов прожигания жизни; лирический герой может помереть от чего угодно, по дороге пережив лишения и потери, но, возможно, обретя любовь, которая воскресит. Обязательно должна быть надежда на чудо. В общем, склоняюсь к тому, что бытие более гибко — и бухать при этом совсем не обязательно, потому захотелось изменить пару строчек. Двумя годами позже на стихи Б.П. я написала музыку к еще одной песне — «Девочка, которой нет» — которая вышла синглом, а потом в составе сольного альбома «Ничего не бойся».
10 лет назад, когда была группа и я жила в Петербурге, мы сыграли «Зачем ты плачешь» в первый и последний раз на концерте. Звучала она сыро, заторможенно, неосознанно. То есть песня уже пару недель как существовала, но при этом я как-то не очень морально была к ней готова. И на долгие годы она, можно сказать, оказалась забытой.
Тикало время, как в кино, копились песни, регулярно звучали вживую, но никак не получалось записать. Однажды, когда поняла, что пора-пора, пришла на студию к звукорежиссеру Робину Хутту, расставила свои синтезаторы и драм-машину и все с первого раза сыграла, записала — практически в темноте. Все песни, которые пришли в голову. Были и те, которые вообще никогда не играла, а просто сочинила когда-то. Состояние транса, можно сказать. Много накопилось этой песенной энергии внутри. И тогда, откуда-то из подсознания, вырвалась эта. Вот такая, как вы ее слышите. Я не планировала, не готовила. Потом просто сверху там же на студии наложила живое пианино в конце, и свели. Можно сказать, лайв-версия. Пока не уверена, готова ли играть ее вживую. Лирика сложная, неоднозначная. Она всегда поворачивается ко мне то мрачной, то светлой стороной. Но идущая ввысь мелодия в конце все же дает ощущение надежды. Жизнь — мгновение, и оно бесценно.
Недавно была на выставке современного искусства в Берлине, там камень огромный летал по кругу. Инсталляция художника Бенджамина Лангхольц «SwingingStone 1». У меня возникла стойкая ассоциация с песней. Трудно объяснить словами, но по ощущениям это именно оно.
Клип — это отдельная история. Молодая режиссер Асият Индрали из Питера предложила снять историю на эту песню. Изначально в условиях локдауна планировали снять первый вариант сценария по зуму, как это было с предыдущим клипом на песню «Будет все хорошо» (режиссер Камила Рамазанова сняла его по зуму, управляя процессом съемки из Москвы). Здесь должно было быть гораздо больше сцен в разных локациях. Мы пробовали, но не получилось. И тогда я решила полностью довериться ее режиссерской интуиции. Пусть делает, как считает нужным, без моего присутствия и контроля. Только кастинг героев вместе проводили. Искали по всему Петербургу Дьявола. Нашли в лице серьезного питерского архитектора и куратора искусства Антона Горланова. Пространство тогда еще не открывшегося «Нормального места» в «Севкабеле» для съемки нам предоставил Даниил Александров, за что ему огромное спасибо. Для меня очень важно не терять связь с Россией, даже если не получается в течение нескольких лет приехать, продолжать сотрудничать там с талантливыми людьми. Хорошо, что это происходит.
Асият Индрали, режиссер
Клип изначально мы хотели снять вместе с Галей, с приездом ее в Россию. Вся затея с клипом возникла буквально на пороге пандемии. Границы закрыли, решили подождать. Но ждать пришлось долго, и тогда Галя предложила снять что-то без ее участия. Клип без артиста — нетипичная ситуация. Галя доверилась мне и предоставила полную творческую свободу — за что я благодарна.
Первое, что вы услышите в клипе: «Зачем ты плачешь, все равно умрешь». Звучит мрачновато.
Луч света в темноте, луч надежды — первый и простой образ, который возник при прослушивании песни. От него я отталкивалась при работе над клипом. Надеюсь, у нас получилось его передать.
Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова