Поисковая программа дала сбой

Есть ходячая мудрость, что с философией в России проблемы. Вот и премию им. Александра Пятигорского за лучшее «философическое сочинение» в этом году никому не вручили. Надо полагать, с философией в отечестве и вправду что-то не так. Я работала в экспертном совете премии Пятигорского, и этот опыт убедил меня, что в России действительно есть серьезные проблемы, но вот только к философии они не имеют ни малейшего отношения. Назову их нерадивостью, презрением к институциям и тягой к теплому кучкованию.

Нерадивость обычно проявляют по отношению к чему-то навязанному, парадокс же этой премии состоял в том, что нерадиво делалось собственное дело. Вот собираются люди, объединенные любовью к философу Пятигорскому. У них есть миллион, и они хотят потратить его на «поддержку интереса к философствованию за пределами профессионального философского сообщества» посредством премии за интеллектуальную прозу (это я цитирую «Положение о премии»). Благое дело. Остается проявить усердие и реализовать замысел. Но реализуется он почему-то криво.

Ключевой процедурой премии — составлением шорт-листа (3 книги из 39 номинированных) — вместо запланированных семи философов занимались трое (причем никому особо не известных; Валерий Анашвили в работе принять участие не смог). Избранную ими тройку книг прочитали восемь человек, в культурных кругах очень известных. Дисбаланс очевиден сразу: трое задают рамки деятельности для восьмерых. Трудно поверить, что в России невозможно было найти семь человек с дипломом философского факультета, готовых почитать немного книг за небольшие деньги. Этих людей просто не искали. Шорт-лист из трех книг слишком узок как поле для компромисса, к которому должны прийти восемь человек, не объединенных, в отличие от экспертов, одной профессией. Почему было изначально не расширить его?

Об этом следовало бы подумать заранее, но зачем думать, если «мы ищем», как говорят организаторы. «Поиск» был настолько интенсивным, что все оргвопросы отдали на аутсорсинг организаторам «Большой книги». Собственно, нерадивость — это и есть готовность отдать собственное дело на аутсорсинг и пустить процесс на самотек. Эксперты оказались на редкость честными аутсорсерами и сами придумали для своей работы формальные рамки. А могли бы просто ткнуть пальцем в знакомые имена — никто не интересовался нашим механизмом принятия решений.

Нерадивость в итоге и создала ситуацию, в которой премиальный миллион достался как раз знакомому имени — уже десять лет как покойному Владимиру Бибихину. Но, чтобы так произошло, требовалось, кроме того, еще и фантастическое презрение к правилам и чужому труду. И я имею в виду даже не труд экспертов, а труд авторов книг, попавших в короткий список. Жюри, не сумев договориться о победителе, как бы поставило всем троим двойку. Цитирую председателя жюри Олега Генисаретского: «В коротком списке трех произведений нет такого, которое бы безусловно отвечало формуле премии, а именно: что она выдается за философическое сочинение в целях поддержания интереса к современной философии, к современной форме философствования, ради того, чтобы оно, это философствование, стало чертой такого жизненного стиля современного человека». Если перевести это с туманного языка на русский, то предложение получится гораздо короче: эксперты — идиоты, а финалисты — плохие писатели. Такова будто бы печальная правда: к весне 2014 года не породила русская культура хорошего «философического сочинения». А были ведь времена. Взять хотя бы Бибихина.

Но правда-то ведь на самом деле состоит в том, что при таком отношении к собственным институтам культура никогда ничего достойного и не породит. Ведь что такое премия? Это не только праздник получения каким-то одним человеком незапланированного дохода. Премия, если по уму, — это институция, которая работает на будущее. Создавая ее, учредитель сообщает городу и миру, что готов нечто растить. В нашем случае интеллектуальную прозу. 49 номинаторов, людей, профессионально занимающихся искусством, предлагают свое понимание этой самой интеллектуальной прозы. Недоукомплектованный, но тем не менее все же экспертный совет отвечает им своим пониманием. Жюри в этих тесных рамках должно сформулировать свое.

Дальше так: публика принимает к сведению, что вот есть мнение — сложно, по специально придуманным для этого правилам сформированное мнение, что писатель X пишет хорошую интеллектуальную прозу. Публика знакомится с творчеством писателя X, соглашается или не соглашается c оценкой жюри, пускается в споры и обсуждения, остается недовольной, ждет следующей премии.

Все равно лучше Бибихина не скажешь. На следующий год наградим Аверинцева.

Институт инициирует и структурирует вокруг себя деятельность. Он работает с тем, что есть, и гарантирует, что оно и дальше будет. Смысл института в том, чтобы исправно, то есть по правилам, функционировать. Содержательно поддерживаемая им деятельность может оказаться ценной, а может — не очень, но если ее нет, то не будет ничего.

В данном случае премия началась с констатации того, что интеллектуальной прозы нет. Президент Фонда Пятигорского Ефим Островский назвал премию «поисковой программой». Но нельзя же искать то, чего нет. Бессмысленно ждать, пока из ничего вырастет нечто. Находить удовлетворительное можно, только копаясь в имеющемся. Из наличного выбирать приличное.

Разведя руками перед лицом ничего, институт как таковой покончил с собой. В его отсутствие интеллектуальной прозой может считаться только то, что было произведено другими, некогда действовавшими институтами. То есть Лев Толстой и Владимир Бибихин. Читай классику, дорогая российская публика. И не надо ничего писать, дорогие авторы. Все равно лучше Бибихина не скажешь. На следующий год наградим Аверинцева. Вот и потомок Михаила Юрьевича Лермонтова активно участвует в текущей культурной мертвечине. Почему бы не поддержать.

Работа жюри этого года состояла из последовательного нарушения правил. Проект решения жюри его председатель огласил через минуту после объявления шорт-листа — еще до того, как само это жюри собралось. Собравшись, оно своему председателю сопротивляться не стало и просто отказалось выполнять свою функцию, то есть принимать решение. «Отдавая предпочтение одному роману, мы как бы подписываемся под тем, что такое философия в литературе», — сказал Олег Аронсон. Ну да, вы для того и жюри, чтобы определить на текущий год, что такое философия в литературе. Самое красивое высказывание принадлежит Ксении Голубович: она назвала неспособность жюри прийти к компромиссу актом «личной честности». Не поспоришь. Капитулировали честно.

Хотя не совсем. Знакомое имя все же получило ведь миллион. Следует оговориться, что это очень хорошо, что оно его получило. Вдова замечательного философа Владимира Бибихина Ольга Лебедева занимается изданием его трудов, и деньги, несомненно, в этой работе будут ей большим подспорьем. Плохо то, что такого рода деятельность должна финансироваться через гранты и благотворительность, а не через премии за современную интеллектуальную прозу.

Причиной превращения премии в акт благотворительности стала необоримая тяга жюри к теплому кучкованию. Владимир Бибихин был близким другом Ольги Седаковой. Она — автор предисловия к книге, которой сама же, как участник жюри, и выдала премию (ради приличий переформатированную в спецприз). До этого Олег Генисаретский, комментируя шорт-лист, назвал два имени, которые, к его неудовольствию, туда не попали, а именно Владимира Бибихина и Владимира Кричевского, своих друзей. За этим, к сожалению, стоит не стремление материально помочь этим самым друзьям (что по-человечески понятно), а глубокая убежденность, что писать нечто стоящее может только человек, принадлежащий к определенному кругу, «один из нас». Это «мы» с течением времени окукливается, стареет, деградирует, но продолжает держаться вместе. Вместе теплее. «Как жаль, что в шорт-лист не попал композитор Мартынов», — сокрушалась Ольга Седакова. Культурные связи, построенные не на личных контактах, а на формальных, не поддерживаются и гибнут. Развитие подменяется самосохранением. После нас — хоть потоп. Как говорил где-то Пятигорский, либерала, то есть человека отдельного, самостоятельного, легче найти в юрте у монголов, чем в Москве.

Но бог с ней, с премией им. Пятигорского. В конце концов, мало ли начинаний, которые завершаются, так толком и не начавшись. Важнее то, что проблемы, с которыми столкнулась премия, носят, кажется, общероссийский характер. Ксения Голубович, объясняя решение жюри, сказала: «Многие из нас знали Александра Пятигорского, встречались с ним, и, я думаю, его дух парил над нами». Не знаю, какой именно дух парил над жюри, но в сети, например, дух Пятигорского уже много лет парит в виде вот этой цитаты: «(тихо, задумчиво) Главная особенность России — не воровство, не коррупция, не глупость, не злоба... (переходя на еле слышное бормотание) не хамство, не тщеславие, не невежество. Главная особенность России (вдруг переходит на крик) — ЭТО Х**НЯ! ВСЯКАЯ Х**НЯ!!!»

Надо только добавить, что эта самая х**ня не является сущностной характеристикой России или таинственным элементом, непременно входящим во все русское. Х**ня — это результат нашей собственной деятельности. Результат нерадивости, презрения к институтам с их правилами и тяги к теплому кучкованию.

Понравился материал? Помоги сайту!