Shit Happens

Одной из знаменательных выставок современного искусства в Лондоне в последнее время стал широкий обзор творчества шотландского художника, лауреата Премии Тернера Мартина Крида в галерее Hayward. Крид известен как автор таких работ, как No.88 (лист бумаги А4 скручен в шарик), No.227 (свет включается и выключается) и No.1029 — двухминутное видео, которое показывает «в профиль» поднимающийся и опускающийся пенис, таким образом выступающий в роли своеобразного шлагбаума. Обязательный выход с выставки в Hayward — не «через сувенирную лавку», а через маленький кинозал, где идет показ нескольких видеоработ художника. Самая длинная среди них — произведение No.660. Сценарий прост: девушка заходит в белое пространство, опускается на корточки, долго и с очевидным трудом испражняется и уходит со сцены, оставляя на белом фоне свой темный кал. Благодаря расположению среди прочих экспонатов произведение No.660 волей-неволей воспринимается как своего рода кульминация выставки художника или даже — его творчества.

No.660 Крида — не единственное за последние годы произведение художника-селебрити, в котором рассматривается процесс испражнения и производимая в результате материя. В долгожданном эпосе американского художника Мэтью Барни, почти шестичасовом фильме под названием «Река заднего прохода», показанном в феврале в Нью-Йорке, зритель встречает между прочим мужчину, облизывающего у женщины ее анус, испачканный фекалиями; самого Барни, измазанного калом и при этом принимающего в свой зад пенис другого мужчины, тоже всего в кале (пенис покрыт листовым золотом); и женщину, обильно писающую на накрытый стол с ужином.

Конечно, два фильма не составляют тренд, но они наводят на вопрос: откуда берется интерес у художников к экскреторным функциям и какие у него корни?

На самом деле демонстрация настоящих и изображенных экскрементов — неотъемлемая часть практики художественного авангарда с конца XIX века. В 1898 году Морис Жуаян, парижский галерист, сфотографировал своего друга, художника Анри Тулуз-Лотрека, в то время как тот испражнялся на пляже в Ле-Кротой в Пикардии. Образы, запечатленные фотоаппаратом, были впоследствии опубликованы в виде открыток и разосланы по почте. Уже на этих старых черно-белых снимках мы обнаруживаем подразумеваемую аналогию между самим процессом испражнения и творческим жестом, между следами кала и живописным мазком. Какашка Лотрека — примечательное явление на бледном, почти пустом просторе пляжа, то есть на «холсте» художника. Так же как в произведении No.660 Крида, следы испражнения — это «другое» живописи, первозданное искажение чистой поверхности и чистого пространства, ур-мазок, первый и последний пример экспрессионистической фактуры.

Марсель Дюшан сумел ввести экскреторные функции непосредственно в художественную галерею. Его реди-мейд «Фонтан» — обыкновенный писсуар с загадочной подписью R.Mutt был выставлен в Нью-Йорке в 1917 году. Так же как кал Лотрека является преднамеренным ниспровержением живописи, название писсуара Дюшана указывает на то, что он — не только очередная «пощечина общественному вкусу», но и ниспровержение установленной формы искусства — общественного фонтана. (Дюшан продолжал интересоваться метафорами отбросов. В 1918 году он создал Tu m' — работу на холсте, название которой представляет собой сокращение фразы «tu m'emmerdes», «ты меня обкакаешь» (есть и другой вариант прочтения. — Ред.), и как будто сводит живопись в целом к испражнению.)

В 2004 году жюри из пятисот британских художников, кураторов и критиков выбрало писсуар Дюшана самым значительным произведением искусства ХХ века. Влияние реди-мейдов Дюшана и в первую очередь «Фонтана», конечно, огромное: не было бы Дюшана, выглядело бы по-другому и творчество Мартина Крида, а вместе с ним и целого ряда звезд современного искусства. Лео Кастелли, выдающийся нью-йоркский галерист второй половины ХХ века, называл своих художников (в том числе Роберта Раушенберга, Джаспера Джонса, Фрэнка Стеллу, Энди Уорхола) «школой Дюшана». Существует множество прямых реакций на «Фонтан». Одна из моих любимых — акция двух китайских художников Юан Кая и Джиан Джи Кси, которые в 2000 году пытались пописать на экземпляр писсуара на выставке в галерее Тейт Модерн. Акцию можно посмотреть на YouTube: струи мочи не попадают в цель, так как писсуар, давно ставший идолом арт-культа, стоит на высокой платформе и защищен витриной. Нельзя не отметить и пророческую силу писсуара в связи с недавним скандалом вокруг новой художественной галереи Firstsite, построенной силами государственного бюджета в городе Колчестер в Великобритании. В ходе проверки посещаемости новой галереи выяснилось, что из ежегодных 147 000 посетителей добрая половина проводит в помещении всего около двух минут. На самом деле они заходят не для того, чтобы смотреть искусство, а лишь для того, чтобы пользоваться туалетами. Такая трансформация роли галереи порадовала бы Дюшана.

Пабло Пикассо, говорят, попробовал собственный кал. Но что только не говорят про Пикассо... Главное, легенда считается не признаком сумасшествия, а доказательством гениальности. Но зрелище говна иногда шокировало даже самых махровых авангардистов. И Андре Бретон, и Жорж Батай были озадачены картиной Сальвадора Дали «Мрачная игра» (1929), где на переднем плане изображен мужчина в трусах, испачканных экскрементами. В 1961 году у Пьеро Манцони появилась блестящая идея: герметизировать собственный кал в металлических банках, тем самым убирая отвратительный вид и запах и одновременно создавая наиболее типичный и удобный предмет рыночного потребления. Манцони продавал банки по весу, опираясь на текущую стоимость золота. Но банки давно превзошли коэффициент, данный художником. Относительно недавно, в 2013-м, на аукционе Sotheby's в Милане банка Merda d'Artista, «дерьма художника», ушла за 115 тысяч долларов.

Некогда говно было также и теологической проблемой: гностик Валентин во II веке н.э. пришел к выводу, что Христос и ел, и пил, но не какал. Традиционно трудно сверять благородный образ человека с осознанием его экскреторных функций. Неудивительно, что со времен древних римлян империи гордятся своей канализацией. Эффективно убрать отходы, делать их невидимыми — способ цивилизовать невежественные народы. Соответственно настаивать на их показе — бунтарство. Доминик Лапорт в своей книге «История говна» (1978) цитирует ирландского патриота профессора Макхью из романа Джеймса Джойса «Улисс»: «Строителям клозетов и клоак никогда не быть господами нашего духа». С точки зрения угнетенных ирландцев, надежная английская канализация — форма гегемонии. Также и в современном искусстве показ экскрементов означает бунт против гегемонии, скажем, мелкой буржуазии. Но не только. Достаточно часто, кажется, использование не только изображения или альтернативного, нечеловеческого кала (слоновьего, например), но и настоящего человеческого означает протест против внутренней иерархической структуры самого мира искусства.

Тулуз-Лотрек переживал серьезный карьерный спад в момент, когда совершил свой перформанс на пляже. Этим жестом он как будто говорит арт-миру: «Хрен с тобой!» Практику Александра Бренера, который долгие годы приходил на выставки и там испражнялся, тоже можно отнести к данной категории художественного заявления: гнев на истеблишмент, возвышавший в это время, например, Олега Кулика, а не его. Выставка 2013 года художника Грегора Шнейдера под названием Shit Emails представляла собой серию холстов, на которых художник воспроизводил собственным калом ряд электронных писем, где чиновники обсуждали забракованный ими проект художника.

Современные критики снисходительны к использованию какашек. Вывод Джиллиан Стейнхауер по поводу «Реки заднего прохода»: «Барни — один из немногих художников, которые все еще верят в возможность шокировать публику». Ее скептицизм можно понять: в интернете давно уже есть все. Доналд Куспит в эссе «Триумф дерьма» (2008) утверждает, что телесные экскременты (которые он приравнивает к мусору) давно стали обыденными, ассимилированными, даже приличными в контексте авангардной практики: они потеряли весь трансгрессивный или революционный потенциал. Я бы отметил в скобках, что арт-мир все-таки не такой лояльный: Бренер — изгой, персона нон грата для множества галерей Европы из-за страха перед его грязным протестом. Но в целом Куспит прав. Говно уже слишком эстетизировано художниками: оно стало товаром символической экономии. Тут можно ссылаться на банки Манцони, на скульптуры Пола Маккарти, на декоративные картины Криса Офили, нарисованные слоновьим калом, и, пожалуй, на «Реку заднего прохода» Барни и на No.660 Крида. У Крида женщина молодая, приятная собой и к тому же явно стесняется своего занятия. Видео снято в профиль, механику испражнения мы не созерцаем. Короче, все тут сводится к приемам soft porn, и, таким образом, No.660 Крида оказывается типичным салонным искусством.

Александр Меламид рассказал мне, что видел в Индии пляж — просторный и прекрасный, который местное население использует не для загорания, не для прогулок и не для пикников, а исключительно для испражнения. А на Западе цивилизация в виде гегемонии канализации покорила быт. Рядовой человек, желающий созерцать процесс человеческого испражнения, имеет выбор: съездить в страны третьего мира, но это время и деньги (к тому же неизвестно, долго ли еще смогут просуществовать такие особые места, как пляж Меламида, свидетельствующие о местных традициях); погрузиться в порнофильмы, страдающие, увы, от однобокости режиссерской концепции; или проще всего — отправиться в государственный художественный музей или в коммерческую галерею — удобнейшие места для размышления о культурологических векторах и духовном потенциале наших экскреторных процессов.

Понравился материал? Помоги сайту!