Сцена из спектакля «Конармия»© «Платформа»Вопрос сезона — способно ли профессиональное сообщество к диалогу и солидарности? Во имя спасения, к примеру, «Золотой маски», аккумулирующей театральный процесс в стране.
1. «СЛОН» и «Конармия», Мастерская Дмитрия Брусникина, режиссеры Андрей Стадников и Максим Диденко
Закрытие и открытие сезона, площадки экс-завода «Кристалл» и Центра имени Мейерхольда, молодые артисты — герои года (хотя по «СЛОНу» видны и все их проблемы), пример открытости учебной работы молодым и очень интересным авторам, от Стадникова и Каждана до Диденко и Квятковского. Наконец, это пример успеха среди молодой и не обязательно театральной аудитории. Пусть у них будет свой театр.
2. «Что делать?», БДТ имени Товстоногова, режиссер Андрей Могучий
Первый раз, когда роман Чернышевского, в ХХ веке считавшийся официозным и герметичным, заново звучит со сцены. Но дело даже не в спектакле — а в ситуации форума, выстроенной вокруг него. Да и в целом вместе с резонансными вырыпаевскими «Пьяными», вышедшими под конец сезона, БДТ демонстрирует пример интересной политики в границах сложно устроенного, в прошлом легендарного театрального организма.
3. «Сверлийцы», Электротеатр «Станиславский», режиссер Борис Юхананов
Театральный фьюжн из музыки шести новых, родившихся в районе 1970-х, российских композиторов, «автоматического письма» Бориса Юхананова и дизайн-эстетики, напоминающей об андеграунде 1980-х, но в постмодернистском — и парадоксально архаичном — ключе. Безусловно, событие — и не только для Электротеатра, но и для российской сцены в целом, со скидками и без скидок на существующий контекст; опыт новой, местами дикой — и потому действующей сильнее всего — коммуникации театра и зрителя.
4. «Алиsа», Красноярский ТЮЗ, режиссер Роман Феодори
Театр художника (Даниил Ахмедов, сценограф золотомасочной «Снежной королевы», в «Алиsе» значится как художник-режиссер, а худрук театра Роман Феодори — как руководитель постановки) для детей. Впрочем, как для детей? Все пространство театра превращено в инсталляцию, где можно путешествовать по страшноватому Зазеркалью, а сам спектакль — наш ответ Уилсону, от которого «прутся» и взрослые. Вообще Красноярский ТЮЗ — пример яркой и очень крутой работы с театром для детей в регионах, где есть и социальные проекты, и сложносочиненные, блестяще поставленные спектакли для детей.
5. «Болотное дело», «Театр.doc», режиссер Елена Гремина
Вербатим про родственников севших за участие в псевдобеспорядках 6 мая сделала ученица Николая Коляды Полина Бородина — и это не только тот спектакль, из-за которого «Театру.doc» пришлось съехать с только что приведенного в порядок помещения на Разгуляе и искать себе другое место, но и факт нового гуманитарного искусства: вовсе не про политику, а про ужас изменившихся обстоятельств в твоей жизни и про способность к человеческой солидарности.
6. Фестиваль «Науруз» и лаборатория «Город — арт-подготовка» в Казани
Оба казанских проекта — пример мощного скопления живого, очень разного и сохранившего энергию аутентичности театра. Шире говоря, это и есть опыт знакомства с труднопостигаемой и стремящейся сегодня отстаивать свою доминанту чужой культурой — чужой, но не агрессивной, способной к диалогу.
7. «Сказки Пушкина», Театр наций, режиссер Роберт Уилсон
По дрожанию воздуха очевидно, каким событием стал дебют Роберта Уилсона на российской сцене — мною, к сожалению, пропущенный.
