Танцевальная музыка избегает социальной критики, политических заявлений и вообще любого негатива даже в самых радикальных проявлениях техно или хардкора. Она отождествляет себя с гедонизмом и эскапизмом. Однако даже тут, словно в подтверждение правила, можно найти свое исключение. У этого направления в танцевальной культуре даже названия говорящее — грайм, то есть «грязь» или «копоть». Грайм абсорбировал злость британских городских окраин, где живут неуслышанные слои населения. Его герои и звезды рождаются в самых неблагополучных районах и нередко имеют криминальный опыт. Тем удивительнее узнать, что музыкальный язык грайма, появившегося в начале нулевых, происходит из гэриджа, британской версии хауса, в какой-то момент захлебнувшегося роскошью. В ответ молодые, как правило, темнокожие жители городских окраин, почувствовавшие себя преданными, на коленке начали записывать свои злые песни, потому что на них никто не обращал никакого внимания. Эти песни не стесняются в выражениях, а копы в них — всегда отрицательные герои. Неудивительно, что британская полиция объявила им полномасштабную войну. Придумав в 2008-м «Форму 696», которая требовала от промоутеров предоставлять за две недели до мероприятия полные персональные данные об организаторах и участниках, лондонская полиция получила мощный инструмент слежения и давления. Полицейские могли и попросту «не рекомендовать» владельцам заведений проведение грайм-вечеринок под предлогом «обеспечения мер безопасности». Но любое противодействие рождает более мощное действие: немотивированные отмены грайм-концертов и вечеринок привели к тому, что поклонники субкультуры почувствовали на себе тяжесть дискриминации и стали только злее. Современная музыка протеста — это не рок и не рэп, это грайм — голос рассерженной темнокожей молодежи Британии, которая не видит иного способа обратить на себя внимание, как взять битбокс и начитать ядовитые рифмы о своей повседневной жизни.
Кирилл Манго, гроза кривых зеркал (14.04.1928 — 08.02.2021)
Red Red Rose и арт-рок по-русски
Московская группа, в которой заняты три звукорежиссера, играет арт-рок на английском и не стремится к коммерческому успеху
10 февраля 2021224Искусство как знание, исследование как сотворчество
Новый литературный альманах-огонь: Захаркив, Курбаков, Фёгелин, Клюшников, Шестакова, Фещенко, Карева, Быченкова и Былина о равноправии науки и искусства
9 февраля 2021154Дэвид Вербек: «Комьюнити богатых людей становится все шире и шире»
Еще один новый — теперь вампирский — фильм из программы Роттердама. И интервью с его автором
9 февраля 2021139Оксана Тимофеева. Большой разговор
Александр Чанцев поговорил с известным петербургским философом о любви к родине, о депрессии как общественном феномене и о том, почему нам нужно равняться на вомбатов
9 февраля 2021278Усилие длительности
В ролях самих себя. «Дворец для Путина» как кинематографический феномен
Андрей Карташов о том, как Навальный пользуется средствами кино, чтобы создать свой собственный нарратив о России и о самом себе
8 февраля 2021229«Белая дева» (1991): застольная пьеса с пушками и фейерверком
Судьба режиссера
Здесь был Дау
«Сказать, что на нас совсем забили болт, мы не можем»
Андрей Клюкин, создатель опенэйра «Дикая мята», — о том, как фестиваль выстоял в пандемию, о поддержке шоу-индустрии государством и планах на ближайшее будущее
8 февраля 2021131Из дневника
Как пережить политическое поражение? Как избежать опасности думать, что «все было зря»? И как отличать разные страхи — и страх от трусости? Илья Кукулин о вопросах, которые волнуют многих и в дни протестов, и после них
5 февраля 2021149