В юности мои знания о сексе ограничивались впечатлениями от просмотра спрятанных родительских видеокассет и рассказов подруг. Я была уверена, что секс — необходимая процедура для вступления во взрослую жизнь, поэтому я формально избавилась от девственности как от помехи. Сейчас моя дочь превращается в юную девушку, и вдруг я осознала: потерять девственность — это значимое событие, влияющее на всю жизнь, я сделала это «неправильно». Чтобы снизить свою тревожность, я стала «переживать» чужие истории про потерю девственности и превратила это в проект.
В интервью женщины вспоминали само событие и его предысторию, анализировали связь прошлого опыта с настоящим. Выслушав истории, я поняла, что хочу сделать не просто портрет, а идеальную фотографию. Я все спланировала: нашла локации, похожие на места из историй, подготовила раскадровки и одолжила для съемок дорогую среднеформатную камеру. Для каждой героини я придумала многозначный образ, транслирующий зрителю суть ее опыта. Стремление к идеалу доходило до абсурда: перед съемкой я репетировала позы на ассистенте или на себе, прежде чем поместить в кадр героиню; фотографировала портреты на пленку, но всегда страховала кадр цифровой камерой; делала кучу дублей, чтобы было из чего выбирать. Любое отступление от сценария угнетало меня.
После окончания съемок, когда я в муках выбирала лучшие фотографии к проекту, я вспомнила о своих черновиках с репетициями. Я сопоставила их с портретами героинь и увидела, как новый визуальный ряд становится похожим на форму контроля над воспоминанием, изображением и страхом совершить ошибку. Мои попытки воссоздать и пережить чужое воспоминание приобрели иронический образ страдающего обсессивно-компульсивным расстройством. Он постоянно и безуспешно пытается избавиться от тревоги с помощью навязчивых и утомительных действий, множит варианты и в конце концов может отказаться от принятия решения вообще.