© Наталья Никуленкова / «ВКонтакте»В России проходит не так много выставок, которые затрагивают проблему прав женщин. Если и проходят феминистские события, то чаще всего они находятся в маргинализированном поле. У нас практически нет гендерных исследований, а борьба, связанная с правами женщин на законодательном уровне, осталась в начале XX века.
Я считаю, что выставка «Кодекс немолчания» очень важна для российского контекста, потому что вполне возможно, что в ближайшем будущем в искусстве останутся лишь формальные, деполитизированные высказывания, а политические темы окажутся под запретом.
Для меня важно участие в выставке, так как она затрагивает темы, которыми я занимаюсь уже давно, и подводит предварительный итог моим исследованиям. Можно сказать, что в эти проблемы я погружена с детства. Я считаю своей первой художественной работой дипломный проект в нижегородском фотоколледже, который я сделала в 17 лет. Это были интервью и фотопортреты девочек из психоневрологического интерната для детей. Они рассказывали мне, как попали в интернат и что их родители умерли «от водки». Потом была видеоработа «Лишний» — про детей-отказников, не имеющих юридического статуса. На следующем этапе у меня появилась идея создать художественную резиденцию в действующей психиатрической клинике. Художественная инициатива «Союз выздоравливающих» длится несколько лет. Мы занимаемся исследованием и практикой того, как конструируется психическая нормативность. Мы изучаем влияние нормы на самовыражение и поведение, проводим перформансы, конференции, снимаем фильмы.
Наталья Никуленкова. Захваченные тела. 2021© apexartОднажды меня пригласили от Центра содействия реформе уголовного правосудия поехать в воспитательную колонию для несовершеннолетних девочек и провести для них воркшоп. Я написала гайд, напоминающий школьные девичьи анкеты, в котором встречались вопросы, затрагивающие тему их социального положения. По этим вопросам и ответам мы сделали постановку в колонии, похожую на ситуацию допроса. Задавался вопрос из зала, а со сцены звучал ответ. Девочки отвечали сухим и формальным языком, так как зрителями были только работники колонии. Для них участие в спектакле стало такой же работой, как и на производстве, поскольку за это можно получить поощрение и быстрее выйти по УДО. На открытии выставки состоялся перформанс с участием уже освободившихся девочек и обычных школьниц, который стал продолжением работы, начатой в колонии.
Моя работа исследует то, как меняется человек под влиянием репрессивных механизмов власти. Эти изменения прослеживаются даже на уровне его речи: человек, лишенный возможности самовыражаться, вынужден использовать строго регламентированный язык власти. Это работа о том, как подростки выражают себя или почему они не могут это сделать. О том, почему они попадают в колонию, в каком социальном положении находятся и какие трудности жизни переживают.
Хотя проект был реализован успешно, сложностей было много. Например, было очень трудно собрать освободившихся девочек в Москве, так как все живут в разных городах. Одна девочка вышла по УДО, и у меня ушло много времени, чтобы убедить ее участкового отпустить ее в Москву. Но в целом все девчонки — молодцы, отлично справились с задачей. Некоторые из них, кто не имел опыта заключения, благодарили меня за то, что участие в перформансе позволило им пересмотреть многие стереотипы. Если раньше они думали, что человек, попадающий в колонию, плохой или сделал что-то ужасное, то теперь для них стало очевидно, что на это влияют обстоятельства жизни или социальное положение.