Sun Q и психоделическое подполье

Играть англоязычную гаражную психоделику в России — не самый очевидный путь к известности и к полным залам. Даже если делаешь это качественно и с чувством, как московская группа Sun Q — большие ценители винтажного звука, уже не первый год несущие в массы заветы Джими Хендрикса, Jefferson Airplane и других героев конца 60-х. И хотя большую аудиторию коллектив пока не собирает, атмосферу на концертах создает соответствующую — настоящее шаманство, вводящее в состояние, близкое к трансу, чему в немалой степени способствуют вокал и пластика Елены Тирон. Наступивший год обещает стать для Sun Q особенным: должны выйти второй альбом, на который музыканты возлагают большие надежды, несколько синглов, документальный фильм о группе и первый официальный видеоклип. Обо всем этом Александр Нурабаев поговорил с основателями группы — гитаристом Иваном Шалимовым и солисткой Еленой Тирон, а также выяснил, каково это — быть в глубоком андеграунде.

— С чего начиналась история Sun Q?

Елена Тирон: Моя история началась, когда мне позвонила знакомая моей подруги и сказала: «Я слышала, ты хочешь петь». Я сказала, что хочу. Почему — сама не знаю, но на следующий день я пришла на репетицию. Все прошло не очень, но Иван дал мне второй шанс, и на вторую репетицию я пришла более подготовленная и уже с текстами.

— Значит, Ваня, ты искал вокалистку. Многим девушкам ты отказал до Лены?

Елена: Да, мне тоже интересно (смеется).

Иван Шалимов: До Лены было четыре-пять вокалисток, но это не имеет значения — Sun Q появились намного позже, когда Елена уже у нас пела и мы вместе что-то создавали. В какой-то момент мы решили, что теперь серьезно работаем и нужен ребрендинг. Придумали название и стали играть психоделический рок. Так что все, что было до этого, к Sun Q отношения не имеет.

— У тебя на тот момент в голове уже была сложившаяся модель будущего коллектива?

Иван: Мне казалось, что да, но на самом деле мы понятия не имели о том, как группа будет развиваться и что надо делать. Мы и сейчас этого не понимаем. С другой стороны, тогда появилась общая концепция, которой мы следуем до сих пор.

— Сразу ли был взят курс на гаражную психоделику?

Иван: У меня всегда были подобные музыкальные вкусы. Когда я оканчивал школу в 2007 году, все мои сверстники слушали Limp Bizkit и «Психею», а я, как дебил, ходил в кепке с призмой Pink Floyd с «The Dark Side of the Moon», и все думали, что это гейский флаг, потому что там радуга (смеются).

— Я так полагаю, Лена, что ты слушала похожую музыку.

Елена: Да. Сначала я слушала русский рок, потом появилось радио «Максимум», и я узнала о западном звучании. Радио «Максимум» во многом повлияло на мои вкусы. В девятом классе я брала уроки гитары, и моя учительница привила мне вкус к более интересной музыке. Мы вместе пели и играли — это было максимально расслабленно и неакадемично. Мне это понравилось.

— До Sun Q у тебя был опыт фронтменства в рок-группе?

Елена: Нет, это моя первая группа.

— Как прошло твое первое выступление с группой? Не тряслись коленки?

Елена: Кстати, нет. Я никогда не испытывала мандража перед выступлением. Страшно не было, было прикольно. Я понимала, что делала что-то, чего не делал никто из моих тогдашних друзей. Было здорово ощущать, что я не такая.

Я, как дебил, ходил в кепке с призмой Pink Floyd с «The Dark Side of the Moon», и все думали, что это гейский флаг, потому что там радуга.

— Вернемся к созданию коллектива. Ваши первые записи датированы 2015 годом? Получается, что группа собралась незадолго до этого.

Елена: Собрались мы на моем последнем курсе (Российского университета дружбы народов. — Ред.) — это было в 2012-м.

Иван: Три года — до выпуска первой записи — у нас ушло, чтобы понять, что мы вообще делаем.

— Как быстро появились первые песни?

Елена: Сразу, буквально в первую неделю. Меня это вдохновило, и пошли тексты. У меня были наработки и стихи на русском. Плюс меня вдохновляло, что у Вани была куча демок, и я чувствовала, что на эти демки можно сочинить классные тексты.

— В какой момент вы осознали, что то, что вы делаете, действительно интересно и оригинально?

Иван: Это была изначальная цель — делать интересно и оригинально. Мы пошли на студию и записали сингл «Flat» за день. Наверное, это до сих пор рекорд.

Елена: Мы и последний сингл так записали. Мне кажется, что после сингла и ЕР мы еще плавали, а понимание, кто мы есть, появилось уже после альбома («Charms», 2017 год). Наше творчество обращается к разным базовым архетипам, это само по себе уже интересно. Плюс мы мешаем грязный гаражный саунд с ярким и таинственным женским вокалом. Стараемся, чтобы наша музыка была максимально эмоциональной и мелодичной. В ней явно прослеживается тема всяких мрачных сказок, мифов, магического реализма.

— У вас уже были туры по России?

Иван: Да, было несколько.

— Как вас встречают?

Елена: По-разному. Июньский тур прошел неплохо, и мы почти вышли в ноль. Все зависит от организатора и от публики. В Ярославле всегда на ура, в Питере хорошо. А в городах поменьше сложно — в Череповце на нас пришли два человека (смеется). Но я не знаю, зачем мы забрались в Череповец. Мы даже два раза в Рыбинске выступали. В Екатеринбурге в прошлом году была «Уральская ночь музыки» — это было достаточно мощно.

Иван: Там отменили каких-то популярных ребят, из-за этого толпа пошла в бары и клубы поменьше, и на нашем выступлении клуб забился до отказа. Было круто.

Елена: И в целом ощутили себя частью большой музыкальной движухи — в Москве мы такого не видели.

Иван: Там была очень крутая атмосфера, и на Урале, оказывается, очень добрые люди.

— Каково это — выступать перед двумя зрителями? Что в этот момент думается?

Иван: Думается «когда бы я еще побывал в Череповце».

— В Питере, думаю, на вас охотно ходят. Там довольно представительный рок-андеграунд.

Елена: Да, нам даже иногда кажется, что в Питере нашу музыку понимают лучше.

Иван: Просто там много наркоманов.

Елена: На каком-то из наших концертов в Питере — это была вроде презентация альбома — всех конкретно мазало по стенам. Это был запоминающийся концерт: внутри была жара 50 градусов. Благо кто-то потом открыл окно, потому что ближе к концу выступления я думала, что упаду в обморок. Во время этого концерта в Питере еще эвакуировали машину, на которой мы приехали, и развели мосты, поэтому наш водитель ждал до утра, чтобы ее забрать. Но публика там крутая. Я скучаю по Питеру, надо будет поехать. Но не зимой.

Мы даже два раза в Рыбинске выступали.

— Стандартный вопрос о языке. Такую музыку вообще возможно петь на русском?

Иван: У нас появилась мысль, что да, но мы пока еще не уверены.

Елена: Мне сложно даже думать о написании песни на русском — это большая ответственность. Не уверена, что он очень подходит к этому стилю. Но попробовать интересно — это челлендж самому себе.

— Я слышал, некоторые тексты песен вам подарили.

Елена: Да, у нас не все тексты моего авторства. Есть и тексты от других людей.

— А что это за люди? Неравнодушные друзья?

Иван: Бывший преподаватель Лены по философии нам дарит много текстов.

Елена: Он — наш преданный фанат, и наши самые интересные треки написаны на его тексты. Я думаю, это еще зависит от того, что и ритмика другая — я пишу для своей ритмики. А когда чужая ритмика, мелодии получаются интереснее и не такие тривиальные.

— Ну а Ваня отвечает за гармонии и аранжировки, в общем — непосредственно за музыку?

Иван: В основном да, но это будет неправдой, если я скажу, что только я пишу мелодии и музыку в целом. Елена тоже принимает участие в сочинении, ритм-секция — Денис и Тимур — помогает с аранжировками. Что-то рождается из наших общих джемов.

— Процесс создания песен — долгий и кропотливый?

Иван: По-разному бывает. Конкретные мелодии пишутся не очень долго.

Елена: Мелодии, хук в песне — это искра вдохновения. Это строчка, которую можно напевать и повторять.

Иван: Самое сложное — сделать из этого песню. Когда у тебя есть классный кусок, а тебе надо сделать песню хотя бы на три минуты.

Елена: Она не должна быть банальной — нам самим должно быть интересно ее слушать и делать. Такие критерии.

— Ты хорошо смотришься на сцене, Лена. В голове проносится образный ряд разных великих рок-вокалисток: Дженис Джоплин, Грейс Слик, Стиви Никс и так далее. На кого ты ориентируешься в плане вокала, поведения на сцене?

Елена: На всех сразу. Я очень много слушала Бет Харт — это блюз-дива и то, на что я равняюсь в плане блюза. В плане атмосферы мне больше нравится Florence and the Machine — она, как фея, порхает на сцене. Долорес О'Риордан очень нравилась в детстве. Пи Джей Харви, Бьорк. У меня есть целый список женщин, которыми я восхищаюсь. Из русских — может быть, Алла Пугачева в молодости.

— На последних ваших концертах я видел одну и ту же съемочную группу. Вы участвуете в каком-то проекте?

Елена: Это наши большие друзья, ребята из CarpeDiemFilm. Энтузиасты, которые очень много делают для нас. Они увидели нас в «16 тоннах», влюбились в нашу музыку, и теперь режиссер Сережа Кузнецов снимает про нас документальное кино. Он смонтировал для нас много видео.

Иван: На самом деле, мы боимся, что он там снимет.

Елена: Сережа снял очень классное кино «7Boozers» про постапокалиптическое будущее в пустыне, где нет ни воды, ни средств передвижения, но есть чистый спирт. Иван писал музыку для этого проекта, и мы подружились.

— Получается, у вас скоро появятся новые клипы.

Елена: Да, у Сережи много идей насчет клипов.

Иван: Творческим людям бывает тяжело сотрудничать с творческими людьми, поэтому мы можем только надеяться, что клипы будут. Но надо дожить до этого момента.

— Вы же наверняка прекрасно осознаете, что музыка, которую вы делаете, непопулярна в нашей стране. И удел ее — андеграунд, причем глубокий. Вас не расстраивает такое положение вещей?

Елена: А что, постпанк теперь играть или рэп читать?

— Я к тому, что не ощущаете ли вы себя одиночками на этом поле? У вас есть единомышленники, собратья или друзья, с кем бы вы чувствовали, что делаете одно дело?

Елена: Гаражная и психоделическая волна есть. Это не цунами, но она есть, как и есть тренд на то, что это выходит из андеграунда. Мне кажется, людям иногда хочется поностальгировать и открыть для себя что-нибудь новое. И уже все меньше я слышу на концертах «А почему не на русском?» Позитивные тенденции есть. Соратников у нас не так много.

— Вы ставите перед собой большие цели — например, через год собрать 500 человек на сольнике — или просто плывете по течению?

Иван: Вообще хотелось бы покататься по Европе.

— Есть ли какие-нибудь предпосылки? Зовут на фестивали или вы сами на них напрашиваетесь?

Иван: Мы не напрашиваемся. Это тоже сложная работа, которую должен кто-то делать.

Елена: Мы сейчас и швец, и жнец, и на дуде игрец. Просто надо двигать больше, но сейчас старый материал двигать не хочется, хочется показать новый. Думаю, с новым это будет легче делать.

Иван: Относительно России у нас нет планов или ожиданий.

— Всякие сопутствующие трудности — недостаточная известность, безденежье — воспринимаются как что-то неизбежное, как часть пути?

Елена: Как часть пути, да.

Иван: Всегда хочется верить, что что-то изменится.

— Если лет через пять народу не прибавится на ваших концертах, на энтузиазме это никак не скажется?

Иван: Мне кажется, есть какой-то азарт в создании музыки, в которую ты веришь. И в этом плане важно не количество людей на концертах, а то, какой музыкой ты с людьми делишься.

Елена: Но пока люди только прибавляются. Россия иногда меня удивляет в хорошем смысле — находятся слушатели, которые регулярно появляются на твоем концерте. Они ждут, они верят, они поддерживают. Без этих людей было бы сложно, но они есть, и это вселяет надежду.

Меня до сих пор смущает, что в песне есть слова «fuck» и «аллилуйя» — и они в одной строке.

— Я так понимаю, ведется работа над альбомом. Каким он будет?

Елена: Новый материал вызывает во мне приятный трепет. На альбоме будет психоделическая дионисийская вакханалия: одна композиция вдохновлена лирикой Бродского, другой трек — о дурном сне Офелии, будут гипнотическая песня в духе сиртаки и более сумрачные — «Doors» и «Tree» — размышления о невозможности бегства от самого себя.

Иван: Мы основательно поработали над новыми идеями, реализовывать их очень сложно и очень интересно. Если все получится, я буду гордиться альбомом, неважно, зайдет он слушателям или нет.

Елена: Он интереснее первого в плане музыки и аранжировок. Мне кажется, там есть идеи, которые могут зацепить снобов из Европы. Они спросят: «А так в России делают? Круто!» Хочется каких-то оценок, чтобы они поняли, что made in Russia — это не так уж плохо.

— Судя по свежему синглу «Searching for Skulls», Sun Q зазвучали более радиоформатно?

Иван: Эта песня не отражает сути альбома. Она очень попсовая. Мы ее выпустили как сингл почти случайно.

— Будут ли на альбоме треки, равные по силе «Severe» — одной из лучших ваших песен, на мой взгляд?

Иван: Все зависит от тех 11 женщин из госпел-хора в Массачусетсе, что записали нам партию для «Severe» (смеются).

— Вы просто отправили демку в Массачусетс — и местный хор записал партию, да еще и бесплатно?

Елена: Им понравилось, они даже вставили туда «аллилуйя». Меня до сих пор смущает, что в песне есть слова «fuck» и «аллилуйя» — и они в одной строке.

Иван: Их это не смутило.

— Какие ориентировочные даты выхода альбома?

Иван: Вообще мы думаем, что за пару месяцев закончим. Точную дату не назовем, зато обещаем, что альбом будет крутой.

Понравился материал? Помоги сайту!