Танцевальная музыка избегает социальной критики, политических заявлений и вообще любого негатива даже в самых радикальных проявлениях техно или хардкора. Она отождествляет себя с гедонизмом и эскапизмом. Однако даже тут, словно в подтверждение правила, можно найти свое исключение. У этого направления в танцевальной культуре даже названия говорящее — грайм, то есть «грязь» или «копоть». Грайм абсорбировал злость британских городских окраин, где живут неуслышанные слои населения. Его герои и звезды рождаются в самых неблагополучных районах и нередко имеют криминальный опыт. Тем удивительнее узнать, что музыкальный язык грайма, появившегося в начале нулевых, происходит из гэриджа, британской версии хауса, в какой-то момент захлебнувшегося роскошью. В ответ молодые, как правило, темнокожие жители городских окраин, почувствовавшие себя преданными, на коленке начали записывать свои злые песни, потому что на них никто не обращал никакого внимания. Эти песни не стесняются в выражениях, а копы в них — всегда отрицательные герои. Неудивительно, что британская полиция объявила им полномасштабную войну. Придумав в 2008-м «Форму 696», которая требовала от промоутеров предоставлять за две недели до мероприятия полные персональные данные об организаторах и участниках, лондонская полиция получила мощный инструмент слежения и давления. Полицейские могли и попросту «не рекомендовать» владельцам заведений проведение грайм-вечеринок под предлогом «обеспечения мер безопасности». Но любое противодействие рождает более мощное действие: немотивированные отмены грайм-концертов и вечеринок привели к тому, что поклонники субкультуры почувствовали на себе тяжесть дискриминации и стали только злее. Современная музыка протеста — это не рок и не рэп, это грайм — голос рассерженной темнокожей молодежи Британии, которая не видит иного способа обратить на себя внимание, как взять битбокс и начитать ядовитые рифмы о своей повседневной жизни.
«Минималисты в пути» (1991): концептуальный слайд-фильм c Шубертом и корридой
Олег Гаркуша и «Диктофон». «Изменилось»
Игорь Яковенко: «Забросил клавесин и начал заниматься только джазом»
Джазовый пианист и композитор — о биполярном образовании, «бриттеновском» альбоме «False Sonatas» и о том, почему Россия — это не Британия
18 февраля 2021183Прохожие люди
В Австралии Google обернулся коалой, а Facebook — крокодилом
Андрей Мирошниченко о новостях из Австралии, важных для переустройства всего интернета: президентов соцсети уже банили, а вот новости целой страны — еще нет
18 февраля 2021259Два акта
«Можем повторить» и «Все включено» Марины Алексеевой и Владимира Раннева в Галерее Марины Гисич
17 февраля 202192TAPENIGHT и мрачные мысли
Дуэт из Петербурга, у которого получается играть отвязный рок, — о том, что такое постпоп, и о том, как они попали в трибьют «Мумий Троллю»
17 февраля 2021227Простой текст о сложном человеке
Думаю, с чего начать
Из метарассказов о новых людях
Как провести в своем сознании перезагрёзку унылой позднепутинской России, объясняет Алексей Конаков, опираясь на новый, совершенно анонимный труд «Конституция Метарóссии»
16 февраля 2021202Время «Ч», или Летит архангел Метатрон
«Мои зрители — пауки и паутины, разлетающиеся пылинки, потоки ветра, параллельные вселенные»
Куратор музея «Гараж» Ярослав Воловод беседует с Томасом Сарасено — автором аэросолярной утопии
15 февраля 2021152