IC3PEAK и аудиовизуальный терроризм

Московский электронный дуэт IC3PEAK, состоящий из вокалистки и видеохудожницы Насти Креслиной и продюсера Николая Костылева, аттестует себя как аудиовизуальных террористов. Дуэт ставит своей задачей «выводить слушателей из зоны комфорта» табуированными сюжетами клипов, травматическими выступлениями и мечущейся по частотам музыкой с утробным ритмом и пронзительным вокалом. Недавно вернувшись с гастролей по США, IC3PEAK выступят 3 декабря в Красноярске на фестивале звука и медиаискусства Frontier Festival, где их ждут как впередсмотрящих российских музыкантов.

— Вы учились в РГГУ, где и познакомились. Чему вы учились и помогают ли полученные вами в университете навыки в работе над проектом?

Настя: РГГУ просто стал местом нашей встречи, там мы изучали лингвистику, язык. Искусство — тот же язык, способ коммуникации. Я после третьего курса отправилась заниматься медиаартом в школу Родченко, которая повлияла на меня куда больше, там я нашла единомышленников и какую-то поддержку. Правда, мои романтичные представления о художественной среде очень быстро развеялись, и я поняла, что мой путь не институциональный, а независимый. Так что, можно сказать, я училась тому, как делать не нужно.

Коля: Мы учились на филологическом, должны были стать переводчиками с английского и шведского, но на третьем курсе оба свалили — мы все-таки решили заниматься искусством. Мне кажется, что главные навыки, которые я там в себе развил, — это методология самообразования, фильтрация информации и скептицизм. Затем я пошел учиться в ГИТР на звукорежиссера, там я продержался еще два года и, окончательно разочаровавшись в российском образовании, сбежал — я как будто оказался в 1985 году, в котором древние дяденьки из звукозаписывающей студии «Союз» пытались научить меня саунд-дизайну.

IC3PEAK — «Collapse»

— На какие цели вы были настроены, когда стали вдвоем делать музыку? Как представляли свой проект и его будущее? Когда поняли, что из него выйдет что-то дельное?

Коля: Наша цель и тогда, и сейчас — создавать новый язык. Мы сразу обозначили четкую картину того, как мы хотим видеть этот проект. Конечно, мы меняемся, и вместе с нами меняется IC3PEAK: как и любой здоровый арт-проект, это проект-метаморфоза.

Настя: Мы ясно представляем, что делаем в этом проекте, у нас очень осознанный подход. IC3PEAK для нас — способ коммуникации с миром. Мы сразу поняли, что наше аудиовизуальное высказывание работает и не нуждается в переводе. После первого же трека реакция была очень бурной. Было ясно, что это материал, с которым можно и нужно работать.

— Вы представляетесь «аудиовизуальными террористами» — что это для вас означает? Музыка у вас вполне конформная, танцевальная. Видеоклипы — очень, что называется, eye candy. В чем терроризм? Да и зачем нужно терроризировать людей?

Настя: Сейчас забавно это слышать: ведь, когда мы только начинали проект, в нашу сторону большая часть слушателей плевалась, возмущалась, что от наших треков кровь из ушей идет. Мы всегда выбиваем людей из зоны комфорта либо нойзом и криком, либо табуированными темами, которые мы затрагиваем в наших высказываниях. Да и живое выступление — это не картинки и аудио в интернете, это всегда экспириенс. Иногда травматичный. Терроризм в нашем случае символичный — действенный способ пробить толстокожего слушателя и обратить его внимание на какие-то темы.

Коля: Давая такое определение проекту, мы исходили прежде всего из самого понятия терроризма, которое за последние 50 лет претерпело множество трансформаций. Сегодня, чтобы считаться террористом, достаточно репостнуть неугодную запись в соцсети. Поместив себя в это символическое поле, мы заочно приравняли себя к изгоям и маргиналам, коими и являются все художники. Насчет нашей музыки у вас не самое популярное мнение, возможно, вы судите по последнему альбому? Всего год назад мы выпустили IC3PEAK LP, который до вас никто не называл «конформным». C последним альбомом мы поняли, что для того, чтобы выводить людей из зоны комфорта, не обязательно апеллировать к отвращению — можно и партизанить.

IC3PEAK — «Go with the Flow»

— Ваше самое известное видео «Go with the Flow» снято в Сан-Паулу с участием представителей тамошнего ЛГБТ-сообщества. Россию в этом клипе представляете вы вдвоем. Вы имеете какое-то отношение к ЛГБТ-сообществу? Почему из всех проблем российского общества вы выбрали гомофобию и поражение в правах представителей ЛГБТ?

Коля: Мы не имеем никакого отношения к ЛГБТ-сообществу, как и многие снимавшиеся в этом видео. Однако все мы — представители квир-сообщества, которое вмещает в себя гораздо больше, чем понятие ЛГБТ, определяющее людей только по признакам сексуальной ориентации и гендера. Отвечая на ваш вопрос, почему мы выбрали эту тему, хочется задать встречный: а почему нет?

Настя: География съемок в данном случае играет второстепенную роль, мы этот клип изначально собирались снимать в Москве, просто по таймингу не сложилось. Проблема гомофобии актуальна для мира в целом, но Россия, кажется, всех обогнала в своем стремлении публично маркировать гомосексуалов как больных людей, а когда это выходит на законодательный уровень, тут уже невозможно молчать. Для нас это личная и болезненная тема, как и любая тема, ограничивающая права и свободы человека.

— Вы будете еще писать песни и делать клипы о социальных проблемах или это была разовая акция?

Коля: Будем.

Настя: Мы всегда высказываемся на темы, которые нас волнуют. Не вижу причин переставать это делать.

Трансгуманизм и технологии, сингулярность и бессмертие — вот наш вектор.

— Что сейчас происходит с витчхаус-движением в России, с которым вас раньше ассоциировали? Вечеринки «Скотобойня» и Witchout, кажется, больше не проводятся — почему? Что пришло им на смену?

Коля: С витчхаус-движением в России все плохо — оно превратилось в EDM-движение с такой же публикой и таким же звучанием, как на американских EDM-фестивалях (только все в миноре и все в черном, это же Россия). Хотя сначала было прикольно: появилось несколько очень крутых, самобытных и интересных проектов (правда, вы все их пропустили, и теперь они никому не нужны). Сейчас ребята, которые организовывали VV17CHØU7 и «Скотобойню», запускают новую вечеринку «Грезы», мы там играем как раз перед фестивалем Frontier. Это будет вечеринка про будущее, пока больше ничего рассказать не могу.

Настя: Ребята, которые делали вечеринки «Скотобойня» и VV17CHØU7, задают тренды. В то же время для них это бесконечный арт-проект. Закончились эти вечеринки — будут новые, ведь музыка меняется очень быстро и вписывать ее в какой-то конкретный формат мероприятий становится сложнее, да и бессмысленно, надо быть максимально пластичными.

— Вы ассоциируете себя с какой-то общностью музыкантов в России? Инди? Новая электронная сцена? Кто из российских музыкантов вам близок, симпатичен?

Настя: Мы об этом не задумываемся, или, я бы сказала, мы себя ассоциируем сразу со всеми течениями и в то же время от всех отделяем. Ну и это, конечно, никак не ограничивается российской сценой. В музыке, к счастью, окончательно все переплелось и смешалось. Но для многих музыкантов их музыка — это прежде всего способ расслабиться и потусить, ну или денег заработать. Это развлечение, продукт, и мало кто думает о том, что музыка может быть способом коммуникации, может менять что-то в обществе, быть политикой и искусством одновременно. Если брать российскую сцену, мне очень нравится то, что делает Золото, я чувствую, что это что-то очень живое и большое в перспективе.

Коля: Мы ни с кем себя не ассоциируем, зачем отбирать хлеб у журналистов. Но мы много с кем общаемся из российской сцены, и много кто нам нравится.

— Вы только что побывали в американском туре — как он прошел? В какой контекст вас помещают там? Опознают ли вас как музыкантов из России или это не имеет значения?

Коля: Тур прошел очень круто, везде было много людей, случилось даже два солд-аута — в Портленде и в Далласе. Выступали в восьми городах, расписание тура висит у нас во всех медиа. Да, промоутеры везде уточняли, что мы из России, наверное, это прибавляло экзотичности лайнапу. Для них Россия — это такая далекая страна третьего мира наподобие Уганды или Новой Гвинеи.

Настя: Нас очень тепло принимали, оказалось, там нас слушает не меньше людей, чем в России. Публика близка нашей — люди из интернета, который стирает границы и делает нас всех похожими. Мы уже планируем второй тур, намного больше, мы все-таки побывали всего лишь в нескольких штатах.

— На фестивале Frontier вас представляют как впередсмотрящих музыкантов, работающих на стыке популярной музыки и авангардной электроники. Вы согласны с таким определением? Какое у вас представление о будущем как мира, так и звука? Что вам кажется футуристичным, авангардным?

Коля: Я бы не разделял популярную музыку и «авангардную» электронику — мне кажется, этой границы уже давно не существует, музыка сегодня может быть одновременно и экспериментальной, и популярной, примеров масса. Да и о каком авангарде речь, когда отсутствует арьергард? Вот понятие футуризма мне ближе, хотя с этим понятием тоже сложно: любой футуризм — это ретрофутуризм, с точкой отсчета в прошлом. Мне нет дела до патриархального и кровожадного футуризма начала XX века, мне интересен футуризм, который пытается дать ответы на сегодняшние и завтрашние вопросы. То есть я не хочу создавать нечто «футуристичное», мне хочется делать что-то совершенно новое.

Настя: То, что мы делаем, можно назвать футуристичной оперой — это аудиовизуальный перформанс. Мы стремимся исключительно в будущее, любые ретромедиумы и темы нас совершенно не привлекают. Трансгуманизм и технологии, сингулярность и бессмертие — вот наш вектор.

Понравился материал? Помоги сайту!