Восславить зреющее

• Лето почти уже закончилось — но мы все еще рассматриваем расслабленную летнюю литературную периодику. Вот журнал «Нева» (№ 8, 2013) внезапно публикует рецензию на книгу умершего сегодня Шеймаса Хини «Боярышниковый фонарь» (Шеймас Хини. Боярышниковый фонарь. Избранное. Центр книги Рудомино, М., 2012. Переводы стихотворений Г.М. Кружкова).

«Урал» (№ 8, 2013) предлагает вниманию читателя цикл Наталии Санниковой «Шесть аннотаций из “Пермской синематеки”»: «говорят деревянные боги богам эфирным / земные — небесным: / “посмотрите на эту землю и обитателей / мы тут не зря башмаки стаптываем / каждую ночь обходим окрестности: / в каком доме плачут, в каком смеются / чья душа болит, чей вай-фай не работает / у кого музыка в голове играет/ у кого соловей в сердце поет / все замечаем, чтоб нашими глазами / вы тоже смотрели не отворачивались / посмотрите на эту реку большую и на ручьи / на медведей, идущих с востока на запад / на все поезда, теплоходы и самолеты / на лес, который из воды вышел / посередине мира / и стал воротами / в небо / кто страдал / кто рожал / кто писал / кто строил пушки / системы ПВО / кто горел / кто выжил / (и отдельной строкой — балетные) / посмотрите на них / сохраните / под нашу ответственность / мы вам с рук на руки / каждого в свой час / только не запирайте ворота / смотрите / не отворачивайтесь”». Санникова же берет интервью у Евгении Риц: «Говорить о литературе — вообще для меня самое приятное занятие, правда, скорее устно, чем письменно. У меня одно из самых приятных воспоминаний в жизни — как мы сидели с поэтом Сашей Авербухом в Тель-Авиве на пляже, разговаривали, и я параллельно думала: “Надо же, какое счастье — я и на море, и разговариваю с приличным человеком о литературе!”»

• В «Детях Ра» (№ 7 (105), 2013) — стихи Сергея Бирюкова и подборка Сергея Круглова «Христос приходит в Муми-дален»: «Вот интересно, / когда нас никого нет дома — / Ты на Голгофе, мы на Суде — / что они там делают, эти / невеликие наши домашние питомцы? // Спят, свернувшись, / вылизывают миску, / гоняют клубочек, / перепрятывают старую кость, / выкусывают под хвостом? // Да ну, все это — / лишь видимость. На самом деле / все они, как сказано, доныне / стенают, / мучаются / ожидают откровения двери, / наконец-то скрипа, шума шагов / и усталого, счастливого, не верящего себе / голоса, такого родного: / “Эй, фью-фью! Кис-кис! / Где вы там? Вот / Мы и дома!”» В части переводов вниманию читателя предлагаются переводы Ала Пантелята из Пауля Целана.

• В «Новом мире» (№ 8, 2013) — стихи Александра Климова-Южина, Владимира Козлова, Хельги Ольшванг и Аллы Горбуновой: «он вдохнул и заплакал, / был воздух колюч, / была матерью ночь-простыня. // он вдохнул и заплакал: / в замочную скважину / луч проникнет и ранит меня. // жаркое-жаркое лето будет печь меня год от года, / как яблоко в духовке, но стоит меня испечь — / и стылая зима заморозит меня, как воду». В смысле других языков здесь — снова Шеймас Хини, но на этот раз в переводе Марии Галиной: «Когда я вижу в теленовостях / Живую цепь раздатчиков еды, / Их руки крупным планом и солдат, / Стреляющих поверх толпы, // Запястья снова сковывает вес / Мешка с зерном — хватай за два угла, / Раз-два, глаза в глаза — и поворот / К грузовику, и вновь наклон, рывок». В этом же номере — переводы Марины Науйокс из средневековой немецкой поэзии. В критической части Ирина Сурат пишет об Александре Еременко: «пушкинский (“Я пью один”), а может быть, и баратынский (“И один я пью отныне”), также мандельштамовские (“Я пью за военные астры” и “Мы пьем наважденье причин”) и лермонтовский (сравнение поэзии с клинком) подтексты нанизаны один на другой, но к пересмешничеству, в котором так часто его упрекали критики “поэзии новой волны”, это не имеет отношения. Вместе с голосами других поэтов (Пушкин и Мандельштам из них первые) в стихи Еременко приходит общая память поэзии, хранящая ее живые смыслы. Вообще-то ничего специфического, концептуального и постмодернистского в этой технике нет, это общий механизм поэзии. Тот же гул чужих голосов опытный читатель может расслышать не только у сверхреминисцентного Мандельштама, но и у “классичного” Пушкина — в свое время этому удивился и хотел удивить читателей М. Гершензон (“Плагиаты Пушкина”), но сегодня, после века развития (и последовавшего упадка) пушкинистики, это доказывать не надо».

• Мандельштаму (точнее, «Стихам о неизвестном солдате») посвящен текст Олега Лекманова «Опыт быстрого чтения». Вера Зубарева пишет о библейском контексте в поэзии Беллы Ахмадулиной 1980-х годов. Александр Жолковский же в тексте «Ключи счастья» занят разбором стихотворения Марины Бородицкой. Денис Безносов рецензирует книгу Василия Бородина (Василий Бородин. Цирк «Ветер». Книга стихов. М., «Книжное обозрение», «АРГО-РИСК», 2012): «Балансируя между логикой и абсурдом, поэзия Бородина трансформирует привычное восприятие пространства и времени. Ее плоскость наполовину погружена в молчание, в отсутствие какого бы то ни было ощущаемого ландшафта; ее время не-векторно, оно может менять направление по той или иной своей прихоти. Логика представлена взрослым зрением, старающимся все объяснить и структурировать. Абсурд, нонсенс, скандирующая интонация, коверканье и созвучия — результат детского восприятия. Бородин синтезирует эти две интонации, а также время с пространством и речь с молчанием. Сквозь текст проходит воздух, постепенно врастающий в ветер; а вокруг живет своей жизнью балаганная реальность, цирк, внутри которого зритель сам решает, верить ему в происходящее или нет».

• В сентябрьском «Знамени» (№ 9, 2013) — Андрей Санников, одно стихотворение Ирины Машинской и новые тексты Веры Павловой: «Была плохой хозяйкой — / десять лет не знала, / работает ли духовка. / Потом взялась за ум, / стала хорошей хозяйкой, / теперь точно знаю: / не работает». Сергей Чупринин решил, что хватит, наверное, писать о критиках, которые ему не нравятся, и на этот раз предъявляет читателю, так сказать, критический эталон: «Ирина Роднянская — имя в нашей критике безусловное. Даже, наверное, самое безусловное». Ну, безусловное — и ладно, и слава богу за все, как говорится. Перейдем, значит, к условным. Наталья Мелёхина пишет о книге Льва Лосева (Лев Лосев. Стихи. СПб., Издательство Ивана Лимбаха, 2012), а Ольга Балла рецензирует книгу эссе Олега Юрьева (Олег Юрьев. Заполненные зияния: Книга о русской поэзии. М., «Новое литературное обозрение», 2013): «Пушкин, Хармс и Введенский оказываются по одну сторону границы, а с ними — Елена Шварц, Леонид Аронзон, Олег Григорьев (наследничество которого у обэриутов — мнение очень устоявшееся — Юрьев решительно отрицает, а вот совершенно нежданное, очень неявное родство с Аронзоном как минимум не считает невозможным). С ними же — и Осип Мандельштам, но только не как “персонаж книг” Надежды Яковлевны: “одинокий борец со сталинизмом, христианин и джентльмен”. Фаддей же Булгарин с Некрасовым, Солженицыным, Трифоновым, Давидом Самойловым и Окуджавой обречены оставаться по другую ее сторону: «“возьмемся-за-руки-друзья” и “дорога-не-скажу-куда” есть две вещи несовместные, взаимоисключающие»; и думать иначе, уверен автор, — чистый самообман».

• На «Полутонах» опубликован цикл Елены Завершневой. В журнале «Арт-шум» (№ 3, 2013) — стихи Юрия Соломко и «Счастливая баллада» Фаины Гримберг: «ты шел по окраине огромного города Евразии и играл на продольной флейте / Настоящий, истинный русский человек / Левша Лескова / правнук всех крепостных / одаренный щедро европейской Фортуной / Какое наслаждение — схватив в большую охапку всё — все ее дары, все свои таланты — / бросить в снег и раскидать на ветер / А на нашу свадьбу ты подарил мне три больших шалевых платка на плечи / пестрый — на каждодневие / черный — на горе / и белый, как жемчуг, — для счастья / которое было / каждую ночь и каждое утро». Здесь же — переводы Ольги Логош из Чеслава Милоша. Переводов обещано еще много (в частности, из Вальжины Морт), но отчего-то видны пока только оригиналы текстов: то ли технический сбой, то ли забыли опубликовать, поди пойми.

В «Журнале поэтов» (№ 6, 2013) там же, на «Мегалите», — среди прочего стихи Константина Кедрова и Елены Кацюбы, а также одно стихотворение Сергея Бирюкова (с иллюстрацией Кристины Зейтунян-Белоус). В «Зинзивере» (№ 6, 2013) — стихи Кирилла Ковальджи, Владимира Алейникова и Георгия Генниса: «Борх выдернул из холмика тахты лопату // унесешь сколько нароешь / сказал Стучебрюк / мне этих парных недр / и так во всю жизнь не освоить // Борх взялся за работу: / он пробрасывал через коридор прямо к двери / штык за штыком / ломти сочащейся нефтью почвы // она все прибывала / мощью изобилия взламывала полы / наполняла пещеру жилья торжеством / опухающих пропастей отчизны // Стучебрюк переоделся в парадный костюм / почтить будущее / восславить зреющее».

• Умер Василий Филиппов. О нем на «Свободе» говорят Светлана Иванова, Елена Костылева, Игорь Гулин, Кирилл Кобрин, Ольга Балла и Елена Фанайлова: «Его ментальные сдвиги и соответствующая им невероятно красивая, кто понимает, речь останутся не только памятником советского андеграунда, но определенной и ясной белой меловой стрелкой освобождения ума на асфальте посткоммунизма. Как граффити современных городских протестантов». Кроме того, о Филиппове коротко пишет Илья Эш на сайте «Эха Москвы», а у нас развернуто — Валерий Шубинский. Три текста. Это, кажется, всё.

Когда-нибудь, когда не станет нас,
Возникнет, наверное, нечто такое,
Но знавших нас не будет слишком много.
 
Из земли бесплодной
Растет нарцисс — холодное слово,
Обращенное на себя,
Себя не терпя.
 
Если бы все знали, как они убивали,
Как мосты разводили, чтобы не прошли
Те, кого мы нашли.

• Ольга Балла на «Свободе» пишет о книге Бориса Дубина (Борис Дубин. Порука: Избранные стихи и переводы. СПб., Издательство Ивана Лимбаха, 2013): «Разумеется, эта книга — вся, целиком — авторское, личное высказывание. То, что основную ее часть составляют переводы чужих стихов, притом чрезвычайно различные по интонациям и отнюдь не подминающие разноприродных текстов под индивидуальность переводчика, в этом ничего не меняет. Скорее, наоборот». «Уроки истории» публикуют интервью с Дубиным, в котором он, в частности, говорит о нашем времени, что «это период прощания с книгой не потому, что книга исчезает как бумажный предмет, а потому, что она исчезает как идея, как образец, как ориентир, как событие. Многие и многие, как выясняется, могут обходиться без нее. То, что есть в интернете, — не книга, а текст, а это совсем другая вещь: текст вставлен в нашу коммуникацию с такими же, как мы, но не предназначен для перехода от поколения к поколению и не занимает место в твоей интеллектуальной биографии. Текст виртуален. С одной стороны, это замечательная сила, позволяющая жить, преодолевая время и пространство в доли секунды. С другой стороны — это не способно порождать те формы, которые удерживают культуру, образец, и в этом смысле не работает на возникновение и поддержание элит».

• В Литературном музее работает выставка «Рисунки поэтов», греческий поэт Димитрис Яламас написал либретто для оперы «Немаяковский», а Александр Парнис публикует и комментирует  в «Новой газете» неизвестную редакцию стихотворения Маяковского «Вам!». Журнал «Читаем вместе» интервьюирует Андрея Грицмана, а алма-атинское издание «Info-ЦЕС» — Дмитрия Кузьмина. «...Даже если в иных странах русский язык сегодня не в чести у власти, настоящему поэту это не помешает, ему с властью делить нечего. Во всяком случае, мы видим, что в некоторых странах постсоветского пространства русская поэзия чувствует себя хорошо, а в некоторых — посредственно, и с политикой это никак не связано. С чем связано, пока непонятно. Хотя один из факторов роста известен: это творческий диалог с поэзией на языке титульной нации», — говорит, в частности, последний. Наконец, Екатерина Дайс в «Русском журнале» пишет то ли о Волошиине, то ли о будущем памятнике ему, который планируется установить к столетнему юбилею, а то ли вообще о пространстве и времени.

Понравился материал? Помоги сайту!