23 сентября 2013Кино
242

Чем хорош (плох) «Upstream Color»?

Кинокритики о самом спорном фильме года, который покажут сегодня на «Амфесте»

 
Detailed_picture© erbp

Едва ли какой-то другой фильм обсуждался в этом году так яростно, как «Примесь» Шейна Каррута, получившего спецприз жюри на «Санденсе». Начать с того, что фильм рассказывает непонятно о чем (вот тут — пример любительского разъяснения сюжета «Upstream Color», а здесь — объяснение самого режиссера, почему в фильме все так, а не иначе). Орхидеи, паразитические черви, поросята, мужчина, женщина и свиновод с фермы завязаны в довольно хитроумный (или бездумный) нарративный узел. Загадка без разгадки? Имитация нового языка? Визионерский прорыв? Поэтическое кино нового поколения? Объясняют поклонники и противники Шейна Каррута.

Дмитрий Волчек

В этом году я пока видел только два безупречных фильма — «Upstream Color» и «Stemple Pass». Они даже связаны — книгой «Уолден, или Жизнь в лесу». Ее читал Унабомбер, герой Беннинга, а в фильме Каррута экземпляры «Уолдена» получают по почте избранные и обреченные. Механик Каррут разложил свой фильм, как раскладывают инструменты на коврике, и вовремя поднимает то сияющий гаечный ключ, то серую отвертку. Мне нравится в этом фильме все, но больше всего многочисленные поросята, ведь именно в них обычно вселяются бесы. Ну и черви, конечно: такие, говорят, жили под кожей Марии Стюарт в темнице. Сам этот фильм похож на червя — он заползает внутрь и время от времени тревожно заявляет о себе. Какой-нибудь невинный эскалатор в метро или поручень напоминает о свиной крови, которую заговорщики собираются тебе перелить. Вчера смотрел в синематеке «Мертвый лес»: там героиня занималась любовью с кастрюлей макарон, и я, конечно, тут же подумал об истощенной девушке из «Примеси» и ее червях. Если показать этот фильм Унабомберу — ведь он тоже был беззастенчивым свиноводом, — круг превращений замкнется.

Инна Кушнарева

Я стала смотреть «Upstream Color» после хайпа, поднятого не столько в синефильской прессе, сколько в журнале «Wired». Вполне полагаясь на их вкус по части фантастики, я ожидала какую-то сложносочиненную гиковскую вещь, а в результате получила все что угодно, только не фантастику. Возможно, если бы «фрейм» был иной, реакция отторжения была бы не такой острой.

Главная проблема «Upstream Color» в том, что задаешься вопросом, зачем смотреть кино, сюжет которого можно понять, только прочтя интервью с режиссером. Да, пазл собирается, если, например, посмотреть известный материал на сайте Slate.com. Но когда смотришь первый раз, ничего этого не видишь. Сама история оказывается совершенно внешним по отношению к произведению знанием. Можно вспомнить какие-то аналоги кинематографических пазлов. Первым в голову, конечно, придет Линч. Но линчевские пазлы гипнотизируют, они самодостаточны и без интерпретации. А когда после фильма тут же лезешь искать его даже не интерпретацию, а расшифровку, это ненормально. У Линча пазлы носят онтологический характер, они являются пазлами и для самого автора, а «Upstream Color» — пазл только для зрителей. И загадка полностью сводится к разгадке, исчерпывается ею.

Поскольку фильм снят за какие-то совсем смешные деньги, то очень заметно, как Каррут постоянно рециклирует один и тот же отснятый материал, чтобы сэкономить и нагнать нужный объем, а не потому, что так надо для раскрытия замысла. Это та бедность, которая так и остается бедностью, не превращаясь во что-то еще. Фантастика — жанр дорогой, с этим надо смириться и успокоиться.

© erbp
Борис Нелепо

Кто такой Шейн Каррут? Человек, который во время написания сценария своего научно-фантастического дебюта «Детонатор» параллельно — просто так, самому себе — доказал, что путешествия во времени невозможны (до того как стать режиссером, Каррут получил физмат-образование). Что не помешало ему снять о них замечательный фильм. Это человек с очень ясным мышлением, гармоничной картиной мира и четким пониманием того, что он делает. Он не проповедует и не занимается философией. Он не снимает трансцендентное кино. Ему понятны сугубо материальные, физические основания нашего мира, но он с удовольствием фантазирует о его скрытых, еще не описанных, особенностях и тайнах.

Я люблю отважных режиссеров, которые не боятся брать на себя риск, а Шейн Каррут из таких. Его кино интригует, удивляет, задает собственные правила игры. Разумеется, раздражает. «Примесь» с трудом поддается жанровой идентификации: что это — фантастика, триллер, хоррор, мелодрама? Все вместе — и да, одной только любовной линии, страшной и точной, уже хватило бы, чтобы признать этот фильм выдающимся. Я прочитал множество умных текстов о том, почему «Примесь» и не кино вовсе; ну что же — лично у меня давно не возникало в кинозале ощущения такой свободы и свежести, как при просмотре «Примеси». Что касается любых культурных ассоциаций, которые фильм вызывает у зрителей (будь то кино Терренса Малика или Дэвида Линча), то они, по-моему, лишь сбивают с толку; это порождения стереотипов. Сходств с этими авторами у Каррута в тысячу раз меньше, нежели отличий. «Примесь» — единственная в своем роде, за это я ее и пересматриваю с огромным удовольствием.

Михаил Ратгауз

Самое точное, что я имел бы сказать о фильме «Upstream Color», сказал уже мой коллега Антон Долин. Так что я позволю себе выступить в уютной роли ретранслятора — медиума для чужого высказывания (к тому же мы помним, что медиум — это месседж). Мы ехали с Антоном в фестивальном микроавтобусе, катившем по мрачной дороге, — где-то недалеко было Охотское море, дело было на Сахалине. Зашла речь про «Upstream Color». «Это кино, — сказал мне Антон, — напоминает определенный момент, когда росли мои дети. Когда ребенок еще только пытается говорить, но не знает достаточно слов, он просто произносит что-то нечленораздельное, что выдает за речь. То есть он занят ее имитацией. Так и “Upstream Color” — это кино, которому кажется, что оно говорит, умно и сложно, но на самом деле оно только важно и беспорядочно имитирует речь взрослых». То есть великих (пересказ вольный). Бедный Шейн Каррут, которому кажется, что он снял что-то большое. Но все-таки еще беднее мы, которые вслушиваемся в младенческую глоссолалию и убеждаем друг друга и самого младенца в ее значительности.

Это про свиней. Вряд ли есть тема важнее.

Владимир Лященко

За почти десять лет, прошедших с дебютного фильма «Primer», Каррут заметно изменился, визуальную простоту сменила визуальная избыточность, теперь его сравнивают с Терренсом Маликом образца «Древа жизни» и «Чуда» — и это не похвала. Но грань между интересным высказыванием о природе человека/мира и хитро декорированной банальностью тонка. В «Upstream Color» Каррут не иллюстрирует философские тезисы, но пытается перенести на экран и в зрительный зал состояние человека, насильно выхваченного из привычного круговорота вещей. Его герои — люди с обнуленной личностью, смытой, как смывали изображение с пленок, памятью. Что-то проступает из прошлого, но что — неясно, зато в настоящем устанавливается новый контакт с реальностью: тактильный, аудиальный, смысловой. Поверхности нуждаются в прикосновениях, каждый звук фиксируется на пленку (явно растерянное жюри «Санденса» вручило Карруту спецприз «за звуковой дизайн»), машинально фиксируемые строчки из «Уолдена, или Жизни в лесу» Генри Дэвида Торо оказываются точнейшей метафорой самоорганизации, построения собственного мира в стороне от, поверх и внутри порванных социальных и природных связей. Каррут слагает фильм, как Торо возводил дом. Пока что самое яркое впечатление года.

Игорь Гулин

Этот фильм тяжело смотреть. Не первые полчаса, где черви — они как раз интересные, а остальное: люди — свиньи, люди — свиньи, жизнь — музыка, человек — природа, люди — свиньи. Кажется, что эту череду беспощадных, печальных и напыщенных двучленных параллелизмов ты терпишь ради Большой Метафоры. Но эта игра, если ведется именно она, не стоит свеч: «любовь — это болезнь» — серьезно? «Если ты не свободен, то можешь освободиться» — важная новость. Впрочем, кажется, Каррут не имеет всего этого в виду, по крайней мере, не доводит ни одну мысль до конца, что при его редкой напористости в предъявлении образов довольно странно. Это еще одна проблема: вроде бы «Примесь» — максимально свободное кино, без линейной наррации, с ускользающими словами и кадрами, но эта свобода призрачна. Фильм Каррута — как тюрьма или лекция для менеджеров по продажам: от его образов не сбежишь, если пропустил по расслабленности какой-нибудь задумчивый поворот, он повторится через две минуты, будто бы укоряя тебя за недостаток внимания. Терренс Малик, которого здесь помянут не один раз, такой навязчивостью никогда не страдал. Впрочем, у него не было оснований бояться, что свобода обернется хаосом, его фильмы строятся на уверенности в существовании соединяющего все вещи мира Смысла (охватить его невозможно, но любая комбинация фрагментов вписана в общую невидимую композицию). У Каррута и в помине нет этой веры: его мир атомарен и нуждается в насильственной организации, на фоне которой свобода повествования выглядит неприятным лицемерием. Именно на это согласование между формальной свободой и внутренней решеткой и уходит все усилие режиссера. Получается довольно ловко, но зачем это нужно — неясно. «Примесь» — кино умное, но совершенно холостого ума.

© erbp
Инна Денисова

«Upstream Color» — тот случай, когда у режиссера получилось стать богом: за 96 минут сотворена модель собственного мира с собственной мифологией.

Тут есть и сказочный сюжет: героям, Джеффу и Крис, чтобы победить, нужно пройти три уровня «черви—свиньи—орхидеи», контролируемых чародеями разной степени коварства. И психологическая драма с исследованием пограничных состояний, вызванных зависимостью. И детектив, держащий зрителя в невероятном напряжении: герои лишают злодея власти, обнаруживая его по неочевидным приметам — звукам из трубы и названию музыкального лейбла.

Но лично для меня главная ценность этого фильма — в его тончайшей, переливающейся фактуре: он соткан из солнечных бликов, которые режиссер ловит камерой, будто светлячков сачком; это кино, которое ты не столько смотришь, сколько ощущаешь. Рука, сжимающая сухой лист, треск этого листа, его крошение между пальцами. Деревянные и металлические поверхности на ощупь, которых постоянно касаются руки героев. Желеобразное тело червя, скользящее по твердому гладкому столу. «Upstream Color» — энциклопедия тактильных ощущений. То, на что сегодняшняя киноиндустрия тратит миллионы, создавая спецэффекты, Каррут делает обычной камерой — и лучше.

Сосредоточение на ощущениях: ради него Торо уходил в лес, описывая прочувствованное в романе «Уолден»; ради него Крис, которую мы в начале встречаем бегущей в толпе, проделывает путь к себе; ради него Шейн Каррут снял гипнотический и совершенно волшебный фильм.

Татьяна Алешичева

Фильм Каррута — заковыристый кунштюк, но, похоже, он привлекает завзятых синефилов именно своей сложностью — и больше ничем. Это кино противится попыткам вычитать в нем какое-то внятное сообщение, зато соблазняет возможностью навешать кучу интерпретаций. Тут тебе и убийство демиурга (лысый мужик, изгоняющий бесов-червей из людей и помещающий их в свиней). И идея единения с природой (в кадре слишком часто и назойливо торчит «Уолден» Торо, я надеялась, что персонажи Каррута хотя бы удержатся от цитирования — но нет, не удержались). И мысль о едином мировом сознании (влюбленные, объединившись, обнаруживают у себя общие воспоминания детства, какое-то общее прошлое). Но все это просто холодный и довольно скучный конструкт, сложность ради сложности.

Это кино, которому кажется, что оно говорит.

Говорят, Каррут интересен тем, что якобы изобретает новый киноязык — мол, раньше так никто не снимал; это ерунда, конечно, просто тут много всего накручено. Вначале, в первой части, которую можно условно обозначить как «неприятный физиологический триллер», нервный, драненький монтаж; если посчитать количество монтажных стыков в минуту, получится что-то около тридцати, то есть каждые две секунды, но никакой особой революционности тут нет. Потом параллельный монтаж в сценах, когда героиня чувствует связь с носителем своего беса или когда свиновод ловит поросенка, а новоявленный любовник героини в то же время убегает от преследователей; тут тоже никаких новшеств со времен Гриффита. Главки отбиты затемнениями — ну и что? Многочисленные образы-метафоры, все эти заползающие внутрь червячки, а также весь этот любовный «Солярис» на ровном месте с разбегу об дверь — в данном случае с битьем стекол голыми руками — ну, это все откровенно вторично. Там есть интересная техника в конце, которая воспроизводит конструкцию сна: в одной и той же сцене, совершая одно и то же действие, героиня оказывается то внутри комнаты, то где-то на улице. Во сне сознание так же проецирует образы: связность нарушена, но некая логика действий сохраняется — это, конечно, занятный прием, но какой-то недокрученный, что ли, и он тонет в общем потоке этого дурацкого ассоциативного письма.

Музыка любопытно наложена, да, — но вот Никита Михалков тоже любил раньше использовать музыку Артемьева со смыслом, в сценах, где время зависает и путешествует сознание, и, кажется, его никто за это отдельно не хвалил. А главный вопрос к фильму — зачем вообще это все? Мне кажется, любителям сочинять интерпретации лучше заняться этим с похожим фильмом Джеймса Ганна «Слизняк» (2006) — тоже про внутренних червяков. У того хотя бы чувство юмора есть.

Ксения Рождественская

Во-первых, это едва ли не лучший известный мне фильм о любви, об этом ощущении, как будто открыли ворота и ты слепо мчишься в загон по грязи. Об этом ощущении, как будто твоя жизнь подчинена чему-то высшему, хотя там, «наверху», всего лишь сидит какой-то хрен и коллекционирует звуки или другой хрен расфасовывает червячков в капсулы, чтобы подчинить твою волю. Об этой дичайшей зависимости, биохимии.

Во-вторых, это поток сознания, удивительный образец косвенной речи без употребления собственно глаголов: здесь нет «он подумал», «она вспомнила», все происходит одновременно и множество раз, воспоминания смешиваются и растворяются, все, о чем думаешь, немедленно сияет, и этому никто не удивляется. Да, я понимаю, что в пересказе звучит как ранний Гондри или поздний Малик, но Гондри просто ломает свои и чужие игрушки, а Малика интересует душа-а-а-а-а. Каррут не играет, он не фантазирует, он ставит лабораторный эксперимент. Душа тут — мелкая погрешность и в расчет не принимается.

Я в восторге от того, что мотивации героев вынесены в отдельный загончик. И от того, что Каррут смешивает внутренние и внешние пространства, звуки и действия, людей и свиней. Ну да, во всем этом есть что-то от поросячьей психодрамы, при помощи которой режиссер лечит психологическую травму героев, но, к чести Каррута, фильм держится на гораздо более тонких связях.

А, ну и в-третьих, это про свиней. Вряд ли есть тема важнее.

© erbp
Алексей Артамонов

Основная проблема «Upstream Color», по-моему, не в запутанном и умозрительном сюжете и даже не в беспомощной апелляции к Торо как к авторитетному старшему брату. Фатально здесь несоответствие стиля содержанию — именно этот разрыв не дает сложиться фильму в органичное целое. И тут уж не спасают ни стальные нити концепта, ни монтаж в духе Терренса Малика, связывающий в единую длительность разрозненные фрагменты действия. Если у Малика (особенно в последнем фильме) поэзия в каждом кадре позволяла прочерчивать между ними ассоциативные связи и ее невозможно было до конца поймать и пригвоздить, то у Каррута все предельно утилитарно: монтаж тут жесткий и смысловой, а кадр почти равен знаку и значит именно то, что в нем происходит. Такой инженерный подход отлично сработал в его дебютном «Детонаторе», похожем на автономный технический объект. Но теперь-то ведь нам пытаются открыть тайны Вселенной — а к ним никак не пробиться сквозь толщу глянца и спасательную подушку закадрового эмбиента.

Наталья Серебрякова

Есть несколько вещей, за которые можно полюбить «Upstream Color». Во-первых, этот фильм — про любовь и ответственность. Джефф любит Крис и остается с ней до конца, несмотря на все ее странности. Во-вторых, это фантастическая история о ментальной и психологической связи человека с животным (конкретно — с поросенком). В наше время и так очень мало гуманизма, а тут люди освобождают животных с рабской фабрики, освобождая тем самым и самих себя. В-третьих, это богоборческий фильм. Главные герои, Джефф и Крис, противостоят Человеку-с-Фермы, Сэндлеру, который практически взял на себя функции Бога и пытается управлять их жизнями. В-четвертых, в фильме очень красивые синие орхидеи. В-пятых, в нем есть изящное кольцо в конце, полностью объясняющее сложную структуру фильма, а также его название — «Upstream Color». В-шестых, в нем очень удачная операторская работа, много маликовских кадров против света, а как можно не любить Терренса Малика? В-седьмых, Шейн Каррут и Ами Сеймиц, исполняющие главные роли, — просто красивые люди. На них приятно смотреть.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Смерть КапитанаСовременная музыка
Смерть Капитана 

Полная авторская версия финальной главы из книги Александра Кушнира «Сергей Курехин. Безумная механика русского рока». Публикуется впервые

9 июля 2021877
«От всего сердца я призываю к мутации психоанализа»: что происходит сегодня между психоаналитиком и интеллектуаломОбщество
«От всего сердца я призываю к мутации психоанализа»: что происходит сегодня между психоаналитиком и интеллектуалом 

Психоанализ гетеропатриархально обслуживает власть, утверждает квир-философ Поль Пресьядо. Психоаналитики в ответ идут в атаку. Александр Смулянский — о конфликте и его последствиях

8 июля 2021290