16 октября 2013Искусство
117

Поступить иначе

Не возвращение к истокам, а стремление к чему-то новому

текст: Сергей Гуськов
Detailed_pictureФото предоставлено фондом «Пери»© Никита Шохов

4 октября в Выставочном зале Союза художников Республики Дагестан при финансовой и организационной поддержке благотворительного фонда «Пери» открылась выставка Таус Махачевой «История требует продолжения». Художница, известность которой простирается далеко за пределы не только Махачкалы, но и России, решила вернуться домой, чтобы не столько заниматься своей карьерой, сколько развивать культурную жизнь в Дагестане.

После поездки в Дагестан друзья говорят мне: «Перестань говорить о Дагестане». Могу их понять, но и себя понимаю. Переизбыток впечатлений, конечно, ощущается. Собственно, это то, что меня первоначально смущало в творчестве Таус Махачевой — о чем я писал в текстах про ее работы, о чем полемизировал с ней и с другими художниками и критиками.

Многие художники — да и не только художники — обращаются к тому, что им близко и понятно. В этом нет ничего удивительного, скорее удивляет, когда видишь обратное — вымученные конструкции, собранные из осколков чужого опыта, а то и просто спекуляции на общие темы, о чем не так давно очень точно высказался Егор Кошелев. Но этот персональный опыт, когда он накрепко привязан к определенной, очень конкретной культурной идентичности, чреват попаданием в ловушку.

В «Первой галерее», Каспийск. Фото предоставлено фондом «Пери»В «Первой галерее», Каспийск. Фото предоставлено фондом «Пери»© Никита Шохов

Что касается художников из тех регионов, которые принято считать «очень специфическими» вплоть до ходульной «необъяснимости», именно этот настроенный на экзотизацию взгляд извне и сопутствующее ему — с другой стороны — пестование собственной уникальной культуры делают их произведения крайне проблематичными. Фактура необычайной особости завораживает — причем не столько зрителя, сколько художника, и такая «этнография» может сыграть с автором злую шутку. Из всех этих удивительных подробностей и деталей сложно вылезти — с такой силой они намагничивают восприятие и приостанавливают минимальное усилие осмыслить их, а не просто запечатлеть. Стоит лишь увидеть ряды фотографий дагестанских авторов в «Первой галерее» в Каспийске — с прекраснейшими видами гор, с неповторимой архитектурой аулов, с проникновенными лицами, — как ты это чувствуешь. Для фотографов, вероятно, в этом нет слишком уж неразрешимой проблемы, у них другие задачи, во всяком случае, если речь идет о документальных сериях — этнография тут к месту. Поэтому к этим фотографам никаких претензий. Но для современного искусства это явный риск, если не сказать угроза. Собственно, отсюда происходят, к примеру, разговоры об эксплуатации культурных стереотипов. Таус столкнулась и с фактурой, и с претензиями вплотную: что с этим делать дальше?

Вид экспозиции: на первом плане «Гамсутль» (2012), на втором плане «Позволь мне быть частью нарратива» (2012). Фото предоставлено фондом «Пери»Вид экспозиции: на первом плане «Гамсутль» (2012), на втором плане «Позволь мне быть частью нарратива» (2012). Фото предоставлено фондом «Пери»© Никита Шохов

Как я уже писал около полугода назад в связи с биеннале в Шардже, в которой Таус Махачева участвовала с несколькими работами, художница нашла выход из ситуации, резко поменяв и тональность, и направленность своих произведений. Она либо убрала, либо свела до минимального, практически условного присутствия фигуру культурной уникальности — во всяком случае, ее нет в «центре» новых работ; обратилась к вопросам значимым и болезненным не только для Дагестана, но и для всего остального мира. Видео «Гамсутль» (2012), где, на первый взгляд, она обыгрывает очередной «локальный» сюжет, стало тем поворотным пунктом, за которым начинается большая художественная история, поэтому-то в Шардже оно выглядело так уместно и органично в связке с одновременно документальными и фантасмагорическими работами ливанской художницы Ламии Жрейж или поэтическим видео живущего в Мехико бельгийца Франсиса Алюса, у которых все местные, частные истории обретают общемировое или даже вселенское значение. «Гамсутль» — это не просто история, схватывающая отзвуки, увы, многочисленных кавказских войн XIX, XX и XXI столетий, не просто аналитический портрет до предела ритуализированных мест милитаристской визуальности. Опустевшая крепость-аул, воспроизводящий жесты солдат с картин Франца Рубо и взаимодействующий с руинами актер, тихое, неспешное течение фильма ломают наше привычное восприятие того самого Кавказа, про который у нас заранее есть что сказать, хоть мы ничего о нем и не знаем.

Вид экспозиции, на первом плане «Пространство торжества» (2013). Фото предоставлено фондом «Пери»Вид экспозиции, на первом плане «Пространство торжества» (2013). Фото предоставлено фондом «Пери»© Никита Шохов

Работа Таус, видео «Пространство торжества», продолжает эту линию. Здесь мы видим интерьеры банкетных залов, где проводятся традиционные дагестанские свадьбы, но тут нет всех тех обрядов и костюмов, диспозиций жених/невеста/гости, которые мне приходилось видеть в фотопроектах о бракосочетаниях в других культурах, как, например, у Фахрийи Маммадовой в азербайджанском павильоне на нынешней Венецианской биеннале. Пустые залы, застывшие в ожидании торжеств, в видео Махачевой посещают лишь коконообразные фигуры, по всей видимости, рожденные из образа невесты, но получающие новое звучание. Это еще и образы плодородия — что ожидаемо, — напоминающие «круглых» или гороподобных Мадонн из Потоси в Боливии (например, таких), образы вовсе не трогательной неловкости, но стесненности и потерянности в напрочь маскулинном, патриархальном обществе Дагестана.

Фото предоставлено фондом «Пери»Фото предоставлено фондом «Пери»© Никита Шохов

Собственно, об этой маскулинности в ироничном и при этом отсылающем к мифологической иконографии ключе — проект «Пейзаж». Деревянные макеты в форме «кавказских» носов, считающихся признаком мужественности, выстроились, как горная гряда. Забавно, как зрители реагировали на эту работу — обсуждали, какие из моделей похожи на их собственные носы. Вообще действия многочисленных зрителей, которых художница завлекла на выставку, наняв рыночных зазывал, кричащих «Выставка, выставка!», очень интересны. Несмотря на большое количество художников в Дагестане, многие из которых занимаются видео (например, Мурад Халилов или Мусай Гайворонский), видеоинсталляции — не самый привычный способ демонстрировать искусство для местных институций. Поэтому одна из первых реакций — танцевать в лучах проектора, что и проделывали дети, оказавшиеся на вернисаже. Характерно, что люди, связанные с искусством, довольно быстро разошлись по углам, тогда как внутри экспозиции собралась, как принято выражаться, широкая аудитория, непрофессиональные зрители. И это была первая большая победа, вторая же состояла в том, что Таус Махачева и куратор выставки Алексей Масляев, работая с залом, напоминающим мини-ЦДХ (в нем также проводятся выставки вроде «Золота России») и потому очень сложным для вдумчивого восприятия искусства, решили оставить достаточно свободного пространства. К сожалению (и в Москве это прекрасно видно), когда отечественным кураторам дают большое помещение, они пытаются полностью его использовать, если не сказать забить, словно от них этого настойчиво требуют, — вспомните небольшую комнатку, соседствующую с выставочным залом в ГЦСИ, которую, наверное, ни разу не могли просто закрыть, надо было обязательно что-то с ней делать, и зачастую не совсем удачно. Махачева и Масляев рисковали быть обвиненными в создании «полупустой» выставки, но вышло так, что это сработало им на пользу. Несколько фальшстен выстроились в ряд по форме традиционного узора на дагестанских коврах. Сами работы были составлены достаточно плотно по отношению друг к другу, а вокруг — затемненные пустоты, создающие не конфликт между выставочным залом и произведениями Таус, но своего рода воздушные и пространственные резервуары, позволившие зрителям «дышать» в густой атмосфере искусства.

Таус Махачева и Алексей Масляев. Фото предоставлено фондом «Пери»Таус Махачева и Алексей Масляев. Фото предоставлено фондом «Пери»© Никита Шохов

Экспозиция включает и ранние работы: проект про собачьи бои («Позволь мне быть частью нарратива», 2012), видео о гонках на джипе, тюнингованном мехами («Быстрые и неистовые», 2011), фотосерия о нанесении традиционного узора хной на лицо художницы («Размежевание», 2011), видео про заворачивание в дагестанский ковер-килим («Ковер», 2006) и другие. И хотя на них не делается специального упора, они оказываются необходимы, чтобы увидеть творчество Таус Махачевой в развитии, — все-таки это ретроспектива, что позволяет зафиксировать постепенную смену оптики, о которой я упомянул выше.

Важный момент, который не был еще толком проговорен самой Таус, состоит в том, что в ее планах — создание школы современного искусства. Пока все еще в процессе разработки, возможно, на уровне мечты. Я бы мог пошутить, что пишу об этом тут, чтобы она не передумала, но Таус явно не передумает. Художница настроена очень серьезно. Учитывая количество уже имеющихся художников и выставочных пространств, а также то, как быстро растут Махачкала и Каспийск — а в города Дагестана идет постоянный приток новых жителей — и как сильно нуждаются эти заново формирующиеся сообщества в увеличении и осовременивании культурной подпитки, как сообщила нам непосредственно столкнувшаяся с этим директор Музея истории Махачкалы Зарема Дадаева, задумка с арт-школой — один из тех кирпичиков, которые бы могли понадобиться в строительстве новой культурной среды Дагестана, региона, чьи жители так тягостно ощущают свое выпадение из общероссийского социально-культурного контекста по причине тех же конфликтов на Северном Кавказе и масс-медийной истерии на тему терроризма и миграции (многие специально говорили мне об этом). В обществе, до сих пор во многом ориентированном на почитание традиций и прошлого (достаточно вспомнить о всеобщем почтении к фигуре поэта Расула Гамзатова, дедушки Таус Махачевой), прекрасно понимают, что нужно обновление, что необходимо соответствовать современности, а не скрываться от нее в своей специфичности.

Зрители. Фото предоставлено фондом «Пери»Зрители. Фото предоставлено фондом «Пери»© Никита Шохов

В одной из недавних работ Махачевой «Путь Объекта» три исторически нагруженных артефакта (солонка с рогами, свадебный браслет и копия картины Васнецова «Гамаюн, птица вещая») превращены в марионеток. Между ними происходит диалог — это настоящий кукольный спектакль. И хотя пьеса несколько схематична, главное в ней — возможность говорить с разных позиций, будучи непохожими друг на друга, обсуждать то, что касается нас всех. В Дагестане множество народностей, языков и диалектов, то же — в России в целом. Мы можем переубивать друг друга, для этого много ума не надо, а можем поступить иначе, более разумно, — уж простите за банальность. Все сейчас зависит от персонального выбора каждого человека. Таус его сделала, переехав после учебы в Лондоне не в «престижную» Москву, а в Махачкалу. Это не возвращение к истокам, а стремление к чему-то новому, если судить по ее деятельности.

«Путь Объекта» (2013), фрагмент. Фото предоставлено фондом «Пери»«Путь Объекта» (2013), фрагмент. Фото предоставлено фондом «Пери»© Никита Шохов

Все это особо важно в ситуации, сложившейся на данный момент в Москве, которая давно оторвалась от всей остальной страны, что ощущается не только в Дагестане, но и, например, в Поволжье или на Урале, не говоря уже о Дальнем Востоке. Недавние события в Бирюлеве и все, что за ними последовало, лишь подтверждают этот факт. Многие в Москве хотели бы отделиться от остальной страны, видимо, не понимая, что такое желание противоречит тем материальным отношениям, в которые включена столица. Нельзя не радоваться тому, что российские регионы, несмотря на многочисленные трудности, начинают развиваться по-своему, жить своей жизнью. Это сложный процесс, но он, во всяком случае, более продуктивен, чем всеобщая вертикаль-централизация. По счастью, привнесенная из столицы сетевая структура выставочных площадок или привозных проектов оказалась мертворожденной, а с какой помпой объявлялось, к примеру, о тех же домах новой культуры. Характерно, что филиалы ГЦСИ, несмотря на похожую, завязанную на Москву структуру, скорее движутся центробежно, начинают медленно, но верно работать с тем, что есть на подведомственной им территории, а не с далеким от них столичным контекстом. На местах возникают или получают новый импульс для развития различные независимые инициативы: Воронежский центр современного искусства — одна из таких. Пример «Первой галереи» в Каспийске, которая возникла в конце 1990-х (надо сказать, при поддержке московских галеристов, за что им большое спасибо), показывает, что кажущиеся на первый взгляд излишними пространства внезапно образуют мощное бурление вокруг себя, результаты которого сложно предугадать. В этой ситуации задумка Таус Махачевой не просто согласуется с тенденцией, но способна придать этому движению силы. Сильной и цельной — в политическом, экономическом или культурном смысле — может быть только та страна, где свободно развиваются регионы, в противном случае мы будем наблюдать лишь все более нарастающий конфликт, первые признаки которого жители России ощущают в течение последних лет. В какой-то момент этот конфликт может стать неразрешимым и привести к развалу страны, но хотим ли мы такого сценария?


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Смерть КапитанаСовременная музыка
Смерть Капитана 

Полная авторская версия финальной главы из книги Александра Кушнира «Сергей Курехин. Безумная механика русского рока». Публикуется впервые

9 июля 2021885
«От всего сердца я призываю к мутации психоанализа»: что происходит сегодня между психоаналитиком и интеллектуаломОбщество
«От всего сердца я призываю к мутации психоанализа»: что происходит сегодня между психоаналитиком и интеллектуалом 

Психоанализ гетеропатриархально обслуживает власть, утверждает квир-философ Поль Пресьядо. Психоаналитики в ответ идут в атаку. Александр Смулянский — о конфликте и его последствиях

8 июля 2021294