Электроовцы и их гипнотический кинотеатр

В Москве на фестивале NET представили российско-швейцарский проект «Splendor of Colours / Интерференции» — музыкальный полижанровый проект о возможности (или невозможности) синтеза искусств в эпоху их тотального сближения. Ансамбль «Студия новой музыки» исполнил сочинения трех швейцарских композиторов: Оскара Бианки, Надира Вассена и Матиаса Штайнауэра.

Палестрина и борщ

Гул пластика, вибрирующего в истерически дрожащих руках перформера Найла Кёттинга. Глубокомысленное шуршание фольгой. Начало перформанса Оскара Бианки обещало высокопрофессиональную концептуальную скуку. Рваная фактура сочинения поначалу напоминала сотню других — звучащих точно так же — современных композиций.

Свою 25-минутную пьесу «Partendo» (2015) для контратенора и ансамбля Бианки специально для московского фестиваля превратил в перформанс при помощи молодого драматурга Марлен Колачны. Идея спектакля не нова, ей спекулируют уже не одно десятилетие: при помощи ассоциаций соединить разные элементы — музыку, перформанс и текст. Монологи и диалоги, эти «острова мысли» (как их называет композитор), вошли во взаимодействие с существующим музыкальным текстом, который взял на себя функцию четко регламентированной структуры. Перемежаясь, музыка, слово и действие постоянно уступали друг другу роль драматургического лидера, заставляя зрителя переключать фокус восприятия.

Бианки и Колачны попытались создать «гимн необычным местам и ситуациям, оказавшись в которых, люди намеренно или под влиянием обстоятельств выбирают другой, отличный от привычного, жизненный путь». Но за рамки партитуры эта идея не вышла. Разве что ансамбль ближе к концу спектакля сменил место дислокации на сцене: с криками и руганью они выбрались из-за занавеса, закрывавшего музыкантов на время диалогов, и вытеснили с авансцены актеров.

Изощренную музыкальную ткань сочинения, невероятно сложную для исполнения, воспроизвел ансамбль «Студия новой музыки» под управлением Игоря Дронова. Контратенор Даниэль Глогер, известный своими практически безграничными вокальными возможностями, идеально вел звуковой диалог с ансамблем. Наблюдение за их сосуществованием, за прорастанием микромотивов, игрой тембров, поиском границ звукоизвлечения завораживало.

Текст дал возможность не только сформулировать вопросы, которые волнуют Бианки, но и ответить на них, обозначить свою эстетическую позицию.

«— Что тебя так привлекает в работе с предметами?
— Я и в детстве предпочитал иметь дело с предметами, а не с людьми. Работа с предметами — это не о том, что происходит в моей душе, а о том, что мое тело превращается в чистую структуру».

Чистая структура материализовалась то в виде бутылки вина с парой бокалов, то в виде мятых пластиковых бутылок, картонных стаканчиков. Но работа с этими структурами в жанре перформанса имеет один существенный недостаток — размытость границ. Вот Палестрина (продолжает рассуждать от лица автора Найл) и его современники писали в рамках строгих правил, но создавали безусловные шедевры. Или, например, борщ (да, борщ!). Как можно его познать и съесть, не ограничив пространством тарелки? «Да легко!» — ответит на это любой житель России. Бианки не рассчитал, его концепт не только в этом пункте, а вообще тяжело ложится на русскую ментальность. И, возможно, преобразование для московского фестиваля пьесы в перформанс было напрасным шагом, потому как оценить музыкальную «чистую структуру» у нас точно могут по достоинству.

Доброго пастыря NET

Вторую часть вечера составили две части из цикла «So Nicely Brightly» Матиаса Штайнауэра, прослоенные пьесой Надира Вассена «Ricercar ramingo dell'ottavo tono».

Пьеса Вассена, самая камерная и короткая из всех, отвечала в проекте за «чистую музыку». Ее собственно звуковые достоинства также оказались намного выше нарочито концептуальной программы. Хотя образ «хрупкой нити» и правда соответствует этой тихой, линейно развивающейся композиции. Сплетение голосов в классическом ансамбле — флейта (Мария Алиханова), скрипка (Станислав Малышев) и виолончель (Ольга Галочкина) — волей композитора обретает выраженный восточный колорит, как и сама медитативная текучесть музыкальной мысли. Тему старинной канцоны, цитируемой в финале, композитор сравнивает со старой заштукатуренной фреской, но сама «штукатурка» так прекрасна, что обещанную тему уже и не ждешь.

Взаимодействие слышимого и видимого исследовал Матиас Штайнауэр, представивший «гипнотический кинотеатр в двух частях для восьми музыкантов и видеопроекции». Визуальный ряд он позаимствовал в сфере энтертейнмента. В пьесе «Калейдоскоп» это фрагмент популярного двухчасового видео «The Splendor of Color: A Kaleidoscope Video» Кена Майеринга, вышедшего в 2012 году на DVD-диске с музыкой в стиле relax Бьорна Линна. Видеоряд пьесы «Часть стада» («A Part of the Flock») основан на скринсейвере Electric Sheep — компьютерной заставке, разработанной Скоттом Дрейвзом. Она оперирует анимированными фракталами, которые генерируются в режиме сна любым компьютером, вовлеченным в систему Electric Sheep. Генерируемые случайным образом фрактальные изображения после выхода в свет романа Филипа К. Дика «Do Androids Dream of Electric Sheep?» получили название «овцы».

Подобно тому, как толпятся в стаде овцы, в визуальном ряду сменяются анимированные элементы, в музыке Штайнауэра теснят друг друга цитаты — от темы трио Шуберта и старого польского вальса до Ксенакиса. Да, все те, кого он цитирует, — овцы в стаде, признается композитор, а на вопрос о том, кто же их добрый пастырь, отвечает неутешительно — пастыря-то у них нет.

Нельзя не согласиться с Владимиром Тарнопольским, который в перерыве и после концерта провел небольшие дискуссии с композиторами на тему того, что сочинение Штайнауэра непривычно красиво для современной музыки. Не пытаясь избежать тональных центров и ясных мелодических формул, Матиас создает для своего реципиента зону слухового комфорта, сохраняя при этом сложность внутренней структуры. Краткие мотивы пересыпаются из такта в такт, как кристаллы калейдоскопа, игра тембров передает перетекание цветовых узоров. Да, эту музыку можно упрекнуть в доступной красоте, так же как проекцию — в банальности, но в конечном счете визуальная сторона была так же приятна глазу, как музыка — слуху.

Понравился материал? Помоги сайту!