Спой мне, домкрат

15 июня в Музейном городке ГМИИ имени Пушкина, а именно в усадьбе князей Голицыных, выступал швейцарский дуэт CodAct — медиахудожники Андре и Мишель Декостеры. Они прочитали лекцию, показали видеоперформанс «На границе искусства и звука», а также самую известную свою работу — видеоинсталляцию «Маятниковый хор» («Pendulum Choir»), придуманную пять лет назад. В 2013 году она стала обладателем главного приза престижного фестиваля интерактивного искусства Prix Ars Electronica в австрийском Линце. На экране — 9 оперных певцов, стоящих на наклонных платформах, и 18 гидравлических домкратов. И люди, и машины вместе как бы исполняют хоральное песнопение. Партии накладываются друг на друга, теряясь в общем звуковом потоке. По идее Декостеров, голоса и тела певцов, раскачивающихся наподобие маятников, противостоят гравитации.

Выступление швейцарцев в Москве стало частью образовательной программы к выставке «Дом впечатлений. Классика и современность медиаискусства». Она проходит в пространстве Музейного городка и представляет собой собрание девятнадцати произведений видео- и медиахудожников XX—XXI веков, от классиков до представителей молодого русского искусства.

Андре и Мишель Декостеры создают свои звуковые инсталляции и перформансы, исследующие взаимодействие движения и звуков, c 1999 года. Их каждая работа в той или иной форме преобразует физическое движение в звуковой феномен. Декостеры показывают, как музыка в зашифрованном виде хранится внутри механических устройств, будь то гигантский металлический штатив или маятник из вращающихся труб. Свои объекты Декостеры называют промышленной вселенной.

Один из участников дуэта Мишель Декостер рассказал COLTA.RU о том, что такое космический балет и как архитектура Константина Мельникова расширяет сознание.

— Ваше сотрудничество с ГМИИ им. А.С. Пушкина не заканчивается на лекции и видео, представленных вами в рамках выставки «Дом впечатлений…» Насколько я понимаю, готовится еще один проект.

— Да, мы готовим еще одну медиавыставку, которая предположительно откроется в музее в следующем году. Точная дата пока не определена. Это будет зависеть от характера нашего проекта, выбора места для его проведения, а также от хода реконструкции Музейного городка ГМИИ, на территории которого пройдет выставка. Однако мы представим свои идеи руководству музея уже в этом году.

— И что же это будет?

— Звуковая скульптура в пустом пространстве строящегося Музейного городка. Мой брат всю жизнь занимается музыкой, создает звуковое сопровождение наших работ, а я по образованию архитектор и скульптор — создаю скульптуры, роботов или инженерные конструкции, с помощью которых мы извлекаем нашу музыку. Мы попробуем в очередной раз это соединить, но в новом контексте. Хочется сделать нечто такое, что, с одной стороны, подчеркнет классическую архитектуру самого музея и его богатую коллекцию, а с другой — будет резонировать с этим фоном. Что именно мы придумаем, пока трудно сказать.

— Но ведь вы уже работали с музейными пространствами. ГМИИ не первый и не единственный. Где еще вам удалось показать свои звуковые инсталляции?

— Все-таки большинство наших работ мы сами относим к искусству исполнения. И музеи, как правило, в меньшей степени вовлечены в этот процесс, чем медиаарт-фестивали или галереи. Но вы правы, и у нас есть опыт работы в брюссельском Центре изобразительных искусств, Национальном центре искусств Токио, Музее современного искусства в Монреале, Корейском музее искусств в Сеуле и ряде других крупных музеев, где мы показывали свои инсталляции.

— Какие из них вам кажутся самыми удачными?

— Одна из самых важных — «Cycloïd-E», придуманная нами в 2009 году и показанная во многих музеях. Она представляет собой конструкцию из установленных горизонтально металлических труб, которые оборудованы звуковыми источниками и измерительными приборами. Они вращаются против направления звуковых волн. В результате возникает гармоническое соединение движения и звука. Превращение хаоса в гармонию. Это отсылает нас к «космическому балету», о котором писал Иоганн Кеплер в своем труде «Гармония мира» 1619 года. Мы с братом с 17 лет изучаем физическую связь между механическим движением и собственно музыкой. Не просто звуками, которые издают машины, а именно музыкой, чем-то, что можно считать произведением искусства. Наши звуковые и механические устройства живут автономной жизнью, как живые существа; так же, как живые существа, они производят те или иные звуки. При этом важно, что мы никогда не можем их до конца предсказать. Это всегда эксперимент.

— И все-таки что первично в ваших работах — звуковая составляющая или то пространство, которое она наполняет?

— Музыку всегда определяет пространство: наши инструменты должны вписаться в его контекст и в техническом, и в концептуальном смыслах.

Наши звуковые и механические устройства живут автономной жизнью, как живые существа; так же, как живые существа, они производят те или иные звуки.

— С какими еще русскими музеями вам хотелось бы поработать?

— Определенно с Политехническим. Мы успели там побывать накануне лекции — впечатляющее зрелище. Было бы здорово поработать с этими фондами, тем более что скоро откроется историческое здание музея на Новой площади, которое интересно само по себе. Но главное — экспозиция Политеха очень близка нашим художественным опытам, практически любой экспонат там легко может стать частью нашей звуковой инсталляции или перформанса. В этом смысле сотрудничество с Политехническим музеем не кажется чем-то исключительным, в отличие от нашего выступления в ГМИИ имени Пушкина.

Еще одна интересная для нас площадка — Laboratoria. Мы уже придумали одну совместную историю и начинаем над ней работать. Это будет проект на стыке науки и искусства — собственно, то, чем обычно занимается Laboratoria. Кроме того, нам с братом посчастливилось побывать в доме Мельникова, недавно ставшем одним из подразделений Музея архитектуры имени Щусева. Это совершенно невероятное пространство, которое не оставляет нас уже несколько дней. Пока не представляю, что именно мы могли бы придумать для этого места, но оно очень вдохновляет и в каком-то смысле расширяет границы сознания. Хотя, может быть, все дело в том, что я сам архитектор и с пространством у меня особые отношения.

Понравился материал? Помоги сайту!