Не приму и не передам дальше

Дарья Апахончич* — петербургская художница-акционистка, учительница русского языка, соосновательница арт-группы {родина} и соорганизаторка феминистского фестиваля «Ребра Евы». На ее счету немало ярких художественных жестов — от цикла антивоенных перформансов до знаменитой «депрессивной акции» «Увы-парад» и ироничного проекта «Отдых. Отдых для мужчин. Отдых 24 часа. Relax». Сегодня она все чаще работает одна, создавая более камерные и многомерные высказывания.

Для проекта She is an expert мы попросили Дарью поразмышлять о зыбком пространстве феминистского искусства в современной России, которое вынуждено сталкиваться с порой эмоционально непосильными темами, и прокомментировать свои недавние работы. Среди них — акция памяти Анастасии Ещенко (совместно с Николь Гарно) и серия самодельных уличных плакатов в поддержку закона против домашнего насилия.

Наверное, художницей я хотела быть всегда: училась в художественной школе, собиралась в колледж, но параллельно интересовалась литературой, в итоге выбрала филфак, потом работала в школе. С 18 лет наблюдала на выборах; после нарушений 2011 года, после Болотной и «Пусси Райот» было ощущение, что хочется высказаться, вернуть себе голос. В 2013 году появилась группа {родина}. Сначала нас было трое — Макс Евстропов, Лёня Цой и я. Мы делали перформансы о государственном насилии, и, кажется, это было именно тем витамином, которого не хватало раньше.

Работать с темой насилия и просто, и сложно: есть довольно ясная система этических координат, есть образы, в которые можно облечь высказывание, но есть и постоянное желание избегать повторов, усложнять композицию, уходить в многослойное, метафорическое высказывание. Это очень сложно, когда работаешь с вопиющими, громкими темами и хочешь сохранить силу жеста. Конечно, арт-активизм тяготеет к прозрачности посыла и обращению к простым формулам (за что часто подвергается критике), но ведь поиск баланса между внятностью и выразительностью не обязательно должен заканчиваться победой. Все чаще в современном феминистском искусстве я вижу, как отдельные произведения не пытаются вписаться в существующий канон, а создают свой собственный. И для меня это делает феминистское искусство тем более ценным: оно не только работает с болезненными темами, но и шатает традиционные элитарные формы.

Вся моя жизнь в мире литературы (учеба на филфаке, преподавание в школе, чтение, опыт написания своих текстов) была поиском связей, размышлением о том, как все работает и как и почему травмирует. Невозможно заниматься педагогикой и не замечать насилия в системе, в обществе, в себе. Конечно, мы с {родиной} и я сама со своими личными проектами пришли к феминистскому искусству, это было логичным продолжением работы с темой власти. Мне сложно сказать, чего не хватает в современном искусстве. Может быть, поддержки, солидарности? Или более тесного сотрудничества с гражданским обществом? Не знаю, я живу в женском мире: преподаю русский язык мигранткам на самоорганизованных курсах «Русский как простой», участвую в работе центра «Ребра Евы», делаю стрит-арт с подругами — в этих мирах много солидарности и очень много поддержки, хотя, кажется, мы не воспринимаемся другими участниками и участницами художественного процесса как люди современного искусства.

Для меня обращение к феминистским темам в искусстве было долгим и неравномерным. Думаю, для каждой художницы этот процесс связан и с преодолением внутренней мизогинии, и с переосмыслением своего места в художественном процессе, поиском новых способов взаимодействия с другими внутри творчества. Мой путь — вместе с группой {родина} — начинался с политического искусства, посвященного государственному насилию (полицейскому, педагогическому, милитаристскому), а продолжается все чаще темой гендерного насилия. Это и сложнее — потому что каждый раз нужно словно бы перебирать себя и свои убеждения заново: отделять интернализованный сексизм, ощущение привычности, нормальности насилия от свой личности, — и легче, потому что в феминистском сообществе легче найти поддержку, там меньше соперничества и вообще есть ощущение, что любая тема быстро находит своих зрительниц: движение растет очень активно, ему нужно новое «свое» искусство.

Осенью 2019 года во время международной кампании «16 дней против насилия над женщинами» я решила сделать 16 плакатов на эту тему и каждый день размещать их в городе. Так совпало, что в это же время произошла чудовищная трагедия с Анастасией Ещенко, которую убил преподаватель СПбГУ Олег Соколов.

Для меня эта история стала особенно важной, потому что оказалась очень близкой: феминистский центр «Ребра Евы», где я работаю, находится буквально в нескольких домах от места, где случилась трагедия, с убийцей у нас очень много общих знакомых из академических кругов. Но я поняла, что весь спектр обесценивающих мнений мне тоже очень понятен и слишком хорошо знаком: каждый раз, когда происходит фемицид, образ погибшей словно бы приходится отбивать у стихийного жестокого хора голосов, обвиняющих жертву.

Перформанс, посвященный Анастасии, мне предложила совместно сделать Николь Гарно, американская художница перформанса, которая оказалась в это время в Петербурге и принимала участие в фестивале «Ребра Евы». Николь приготовила подношения реке, в которой Соколов пытался утопить тело убитой. Эти подношения — слезы, цветы, свечи — были связаны с нежностью и скорбью по погибшей.

Когда Николь описывала идею перформанса, я подумала, что сама на ее месте сделала бы, скорее, что-то про насилие, про жестокость. И это заставило меня задуматься о том, как часто оказывается проще говорить пусть и не от лица насилия, но двигаясь рядом с ним, разглядывая пристально его путь. Хотя именно разговор об отнятой жизни, обращение к пострадавшей — это один из самых сильных (а может быть, и самый сильный) способов вернуть субъектность женщине.

Дарья Апахончич, Николь Гарно. Фрагмент перформанса памяти Анастасии Ещенко. 03.12.2019
© Елена Новосельцева

Здесь можно было бы говорить об убийстве как о крайнем способе объективации. Но даже он не становится последним. После убийства включаются социальные механизмы нормализации того, что случилось: в интернете, в газетах повторяются слова убийцы, медиа раздувают скандал, и, к сожалению, интонация этого общественного голоса почти всегда совпадает с интонацией насильников.

Мы выбрали с Николь песню, которую пели прямо там, сидя на набережной реки Мойки. Это была народная песня «На речке, на речке, на том бережочке», потому что она и про реку, и про насилие, и в ней с нежностью и искренностью описывается героиня.

Я вырезала из ткани женскую, почти детскую фигурку — душу, которую взяла с собой. Видимо, детской фигурка получилась, поскольку само прощание с человеком — похороны, кремация — похоже на повторение младенчества: баюкать, пеленать, укладывать — в колыбель, как в гроб. Когда мы в конце церемонии укладывали фигурку души на лед Мойки, я подумала, что это очень страшно: Соколов лишил жизни Анастасию, но также, пытаясь утопить ее расчлененное тело в реке, хотел лишить ее и человеческого погребения, возможности прощания с родными, возможности оставаться человеком среди людей.

Дарья Апахончич, Николь Гарно. Фрагмент перформанса памяти Анастасии Ещенко. 03.12.2019
© Елена Новосельцева

Об этой трагедии вообще сложно думать, и страшно представить, что когда-нибудь она может казаться нормальной, привычной. Касаться этой темы очень сложно. Мне кажется, главная проблема здесь — в отсутствии дистанции: мы находимся прямо перед насилием, мы прямо на него смотрим, оно касается нас, и это делает нас чувствительными к нему. Но эта же чувствительность в патриархатной культуре вменяется нам в вину: «женщины слишком восприимчивы, слишком эмоциональны».

После этого перформанса я продолжала делать плакаты, и это было очень сложно совмещать с обычной жизнью. Я говорю и про физическое измерение (когда надо работать каждый день и — иронично — в перерывах делать стрит-арт), и про метафизическое (когда движение от нормальной жизни к трагическому, чудовищному в искусстве происходит каждый день, начинает казаться, что мир раздваивается, в нем одновременно существует и темное, жестокое, и светлое, заботящееся, а мы находимся и тут, и там сразу).

Думаю, после этого ежедневного создания таких тяжелых для меня работ мой метод изменился. То, что я делала раньше — с участницами и участниками {родины} и других творческих групп, — чаще всего было основано на гротескном перевертыше, на карнавальной смене ролей, на возвышении голоса насилия (чтобы хорошенько его расслышать, запомнить его интонации — и чтобы посмеяться, и чтобы самим в себе их узнать и ужаснуться). Но в искусстве, посвященном гендерному насилию, такой метод не всегда хорош. Мы уже довольно слышали насильников, мы хорошо знаем их голоса и интонации, объяснению психопатических, жестоких, тиранических поступков посвящено слишком много произведений искусства. Да, об этом нужно говорить; нет, об этом уже невозможно говорить.

Выстраивание новых произведений феминистского искусства похоже на восстановление после насилия. Это медленный процесс, в котором много травмирующего, и со стороны он кажется наивным или беспомощным. Я верю в то, что этот процесс целителен для мира, для общества, хотя у меня тоже нет уверенности в том, что он действительно работает, я не понимаю вполне, как именно он работает.

Не могу сказать, что мне нравится все, что тогда у меня получилось. Недостаток времени — это всегда огромный, невосполнимый недостаток, но время — это и есть власть. Патриархат во всех своих эксплуатирующих, жадных формах забирает у женщин время, необходимое нам для самостоятельного творчества, для поиска своего языка, для роста, для дружбы, для поддержки, для отдыха; возвращение даже небольшого кусочка времени — это действенный способ вернуть себя, свою субъектность. Поэтому я, конечно, считаю, что любое феминистское искусство — это уже большой шаг. И лучше сделать набросок, лучше после завершения работы испытать чувство незавершенности, чем вообще не сделать.

• Признана в РФ иностранным агентом

Этот раздел мы делаем вместе с проектом She is an expert — первой базой женщин-эксперток в России. Цель проекта — сделать видимыми в публичном пространстве мнения женщин, которые производят знание и готовы делиться опытом.

Ищите здесь эксперток для ваших событий.

Регистрируйтесь и становитесь экспертками.

Понравился материал? Помоги сайту!