Почему Нюрнбергский процесс не завершен и сегодня?

Международный Мемориал и команда известного школьного конкурса «Человек в истории. Россия — ХХ век» вместо обычных образовательных поездок проводят в этом году при поддержке Европейского союза серию онлайн-семинаров для российских учителей истории.

В частности, 4 ноября прошел семинар, организованный совместно с Музеем Нюрнбергского трибунала (Германия) и посвященный 75-летию процесса, открывшего всю серию судов над нацистскими преступниками и всю программу денацификации в целом.

Доктор Отто Бём, сотрудник Нюрнбергского центра прав человека, прочитал на нем лекцию, которую послушал Сергей Бондаренко, и суммировал ее главные положения и выводы.

Начало. Отсутствие прецедента

Нюрнбергский центр прав человека сейчас использует «зал 600», в котором 75 лет назад проходил суд, как музейное пространство. Вместе с тем в этом зале до сих пор изредка проходят судебные заседания. Сочетание двух этих вещей подчеркивает ту роль, которую сыграл трибунал в послевоенной истории, а также его непреходящее значение.

Нюрнбергский процесс был во всех отношениях абсолютно беспрецедентным мероприятием: с точки зрения политики, юриспруденции (необходимо было изобретать новые законы), работы с мировым сообществом. Впервые в истории человечества мероприятие такого масштаба фиксировалось одновременно на четырех языках — с синхронным переводом на английский, немецкий, французский и русский.

Принципиальное решение о проведении подобного суда было удостоверено еще Московской декларацией союзников 1 ноября 1943 года — когда война была в самом разгаре. Однако окончательно проект был подтвержден уже в феврале 1945-го на Ялтинской конференции. Работавшая на будущий трибунал Комиссия объединенных наций по военным преступлениям до некоторой степени стала прообразом для организации с похожим названием, оформившейся уже после войны.

Лондон — Берлин — Нюрнберг

Изначально Комиссия по военным преступлениям работала в Лондоне, собирая в ходе войны доказательную базу для будущего процесса. Несмотря на критику с разных сторон (в частности, в комиссию не входил Советский Союз, отношения с которым все еще оставались очень сложными), именно эти материалы стали основой для послевоенной работы в Нюрнберге. Кроме того, в Лондон стекалась информация не только с тех территорий, которые уже удалось отвоевать союзникам, но и с германской стороны, по секретным нацистским и партизанским каналам.

Официальный процесс стартовал в Берлине в ноябре 1945-го, однако основные события развернулись в Нюрнберге, в только что отреставрированном Дворце юстиции.

Практически полностью разрушенный в ходе войны Нюрнберг был выбран, прежде всего, по стратегическим причинам: Берлин был разделен на четыре оккупационные зоны и неизбежно стал бы предметом спора. Нюрнберг — безусловно, символическое место для нацистской партии — в то же время входил в зону американского влияния после войны.

Новое международное уголовное право

Уже в ходе процесса стало понятно, что сама его логика не впишется в существующие юридические рамки. В этом смысле одно из самых далеких его последствий — изобретение нового международного уголовного права, действующего до наших дней.

Если военные преступления могли быть доказаны сравнительно легко — они регулировались Женевской конвенцией и многими другими ратифицированными правилами ведения войн, — то формула «преступления против человечности» покрывала широкое поле преступлений, за которые раньше судить было невозможно и которые, как казалось прежде, вообще не могут произойти в действительности.

Юристы, проводившие процесс от имени держав-победителей, хорошо осознавали, что создают некий черновой вариант нового мирового устройства — причем не только для преступников, но и для самих судей. И потому такое влияние имела речь американского обвинителя Роберта Х. Джексона, в которой он говорил об «уступке силы разуму» — необходимой для того, чтобы новые правила были нерушимы.

Вместе с тем очевидно, что представители союзников видели перед собой разные войны. Так, советский прокурор Руденко последовательно проводил стратегию, согласно которой центр нацистских преступлений — Восточная Европа. Для французских и английских обвинителей эта оптика была гораздо менее очевидной.

Несколько сюжетов с судебного процесса

В более длительной исторической перспективе из Нюрнбергского процесса особенно проблемными оказались несколько сюжетов. Во-первых, армия. На протяжении долгого времени в ФРГ господствовало представление о том, что немецкие солдаты не виноваты в преступлениях, творимых гестапо и обладавших политической окраской.

Но уже в ходе процесса демонстрировались документы о преступлениях на Восточном фронте — массовые расстрелы комиссаров без суда и следствия, множество категорий военных и мирного населения было просто убрано из списка правил об обращении с военнопленными, и эти люди тоже были убиты.

Во-вторых, впервые отчетливо было сказано об Освенциме. Демонстрировалась хроника, были использованы показания Рудольфа Хёсса с подробным описанием способов убийства.

Третий сюжет с долгой и трудной историей — катынский расстрел. С точки зрения советской стороны, он произошел в сентябре 1941 года, когда территория находилась под контролем нацистов; советский прокурор признавал это «общеизвестным фактом» и приписывал ответственность за него работе айнзацгрупп. Остальные стороны сошлись на том, что необходимы «более точные доказательства». Лишь значительно позднее, во время перестройки, в СССР были впервые обнаружены и опубликованы документы, рассказывающие настоящую историю катынского преступления. Тем не менее этот вопрос до сих пор остается незакрытым наследием Нюрнбергского процесса.

Очень значимым для внутреннего процесса денацификации в ФРГ оказался «случай Шпеера». Близкий к Гитлеру главный нацистский архитектор, рейхсминистр вооружения Альберт Шпеер сумел доказать свою непричастность к «окончательному решению» и всячески подчеркивал свою неосведомленность о государственных преступлениях, происходивших во время его руководства министерством. Вместе с тем он полностью признал свою вину и, к удивлению многих наблюдателей, не был приговорен к казни, а получил 20-летний тюремный срок.

И вновь более поздние исследования доказали, что Шпеер, безусловно, был вовлечен в процесс истребления евреев и многих других этнических и социальных групп. Но представление о том, что «даже Шпеер не знал, что творилось при Гитлере, — как же мы, простые немцы, могли знать», было чрезвычайно распространено в Германии 1950-х — начала 1960-х годов. Другой тиражируемой формулой были слова Шпеера о том, что он среди многих других «поддался на обман Гитлера».

Наследие Нюрнбергского процесса

В широком смысле устройство западного послевоенного мира в большой степени завязано на результатах Нюрнбергского процесса. Можно провести прямую линию преемственности между его решениями и современным Гаагским трибуналом. В  том числе поэтому такими важными остаются вопрос рассмотрения этого наследия с точки зрения Декларации прав человека, принятой позднее, и одновременно объяснение юридических тонкостей, таких, как использование обратной силы закона (нацистов судили за их действия, согласующиеся с законами того государства, в котором они жили).

В более узком смысле процесс запустил денацификацию в ФРГ, которая была очень длительной и болезненной и до некоторой степени продолжается до сих пор. Важной особенностью денацификации первой волны, прямо последовавшей за Нюрнбергом, был ее административный характер. По сути, это был особый тип администрирования — а никак не форум для моральных дискуссий.

Предполагались отстранение от должностей и «запрет на профессию» для чиновников и госслужащих, работавших на режим, а также исполнявших преступные приказы. Были предложены пять градаций: главные виновники, виновные, виновные в незначительной степени, соучастники и невиновные. Границы этого разделения долгое время оставались в проблемном поле. Особенно в годы «немецкого экономического чуда», когда распространенным оставалось мнение «тот, кто так хорошо работает, может забыть об Освенциме».

Таким образом, по всему миру прошло более 15 тысяч судебных процессов с осуждением нацистского наследия. Тем не менее в самой Германии долгое время отношение к Нюрнбергскому трибуналу было негативным. Он воспринимался исключительно как «процесс победителей». Все изменилось позднее — с середины 1960-х и далее. Сложно назвать одну причину; двигателем была немецкая культура в широком смысле — видимо, прежде всего, литература. Сыграли свою роль смена поколений, просветительские программы, дискуссии в школах.

В настоящий момент процессы над нацистскими преступниками все еще продолжаются, хотя, очевидно, находятся на последнем витке. За последние 10 лет самыми заметными были три из них: над Иваном Демьянюком, украинским охранником в Собиборе (2011 год), Оскаром Грёнингом, работавшим в Освенциме (2015 год), и идущий до сих пор процесс над охранником концлагеря Штуттгоф Бруно Деем.

Понравился материал? Помоги сайту!