Европа: что дальше?

В рамках совместного проекта ЕС и Кольты «Мосты» мы публикуем дайджест дебатов «К 60-летию Римского договора: европейская интеграция и европейская память», которые прошли в Ростове-на-Дону при поддержке проекта «Общественная дипломатия. ЕС и Россия».

О судьбах Европы в кризисное время говорили посол ЕС в России Вигаудас Ушацкас и директор Института Европы РАН Алексей Громыко. О том, что делать сегодня историкам в «войнах памяти», думал на дебатах вслух директор Института истории и международных отношений Южного федерального университета Виктор Апрыщенко.

В дебатах также принимал участие глава отдела внешней политики ЕС Центра изучения европейской политики в Брюсселе Стивен Блокманс. Читайте подробный разговор с ним у нас же, на Кольте, 10 мая.

Вигаудас Ушацкас

посол Европейского союза в Российской Федерации

25 марта 1957 года с целью положить конец частым и кровавым войнам между соседями, кульминацией которых стала Вторая мировая война, был создан Европейский союз (речь идет о Римском договоре, ставшем основой сначала для Европейского экономического сообщества, а потом и для ЕС. — Ред.). Из разрушений и потерь этой войны возник один из величайших политических и экономических проектов в современной истории. Если в 1957 году только 6 стран входили в состав ЕС, то сегодня их уже 28, более 500 миллионов людей, говорящих на 24 языках.

Главное достижение ЕС состоит в том, что этот проект принес Старому Свету долгожданный мир. Это колоссальное достижение, которое контрастирует с предыдущей европейской историей. Европа никогда так долго не жила в мире и процветании.

Вместе с основанием ЕС возникли новое видение и новая политическая программа, результаты которой ощущаются и сегодня. Шесть десятилетий назад у европейцев было много причин, чтобы чувствовать отчаяние. Но вопреки всему бывшие враги были полны решимости стать последним поколением, испытавшим и прожившим трагедию войны в Европе. Это было непростой задачей. Нужно было преодолеть старую вражду, нужно было сделать так, чтобы национальная гордость сумела сосуществовать с приверженностью доброй воле, нужно было найти ответы на сложные вопросы суверенитета и совместной ответственности.

Каждая страна сталкивалась в какой-то момент с желанием выйти из проекта и пойти собственным путем. Это желание было необходимо преодолеть. Отказ от таких побуждений привел к поступкам, почти невообразимым в европейской истории. Одно из таких событий произошло в 1994 году, когда президент Франции Франсуа Миттеран и канцлер Германии Гельмут Коль стояли рука об руку на церемонии, посвященной битве при Вердене — одной из самых длительных и кровопролитных в Первой мировой войне. Возможно, именно это событие лучше всего объясняет, почему ЕС получил Нобелевскую премию мира в 2013 году.

За последние 60 лет Европа превратилась из континента войны в континент мира. Два мародера, по определению Черчилля, — война и тирания — почти полностью изгнаны с континента. Сегодня сотни миллионов людей — от Балтики до Адриатики, от Кельтского моря до Эгейского моря — живут в обстановке свободы и демократии, в одной из наиболее процветающих экономик мира.

Евросоюз представляет собой крупнейший единый рынок мира, его валюта входит в тройку мировых резервных валют. Членство в ЕС привело европейские страны к общему процветанию. За последние 20 лет среднее значение ВВП на душу населения почти удвоилось.

ЕС также является крупнейшей торговой силой в мире. Общий экспорт измеряется в размере 5,8 трлн евро. На ЕС приходится одна треть всего мирового экспорта. Это больше в 2,5 раза экспорта Китая и в три раза больше экспорта США.

Граждане ЕС могут свободно жить и работать в любом месте Европы. Благодаря единому рынку полеты дешевы, поездки не обременены большими бюрократическими формальностями, а траты на мобильную связь ниже. А плата за роуминг скоро будет отменена.

Равенство между мужчинами и женщинами — одна из основополагающих ценностей Евросоюза. Разница в зарплатах в ЕС сократилась до 16 процентов. А университеты в странах ЕС заканчивает больше женщин, чем мужчин.

С 1972 года ЕС занимается вопросами экологии и изменения климата. Мы разработали первую европейскую экологическую политику. В своей борьбе с изменениями климата ЕС показал, что устойчивое развитие и экономический прогресс могут идти совместно. В течение последних 25 лет ЕС сократил выбросы СО2 на 22 процента. За то же время его экономика выросла на 50 процентов. Сегодня европейские города входят в число городов с наименьшим загрязнением воздуха в мире. Это произошло в связи со своевременным запретом на различные загрязнители, такие, как свинец и моторное топливо.

Неизменная часть европейского интеграционного проекта — разнообразные вызовы. Они появились со дня его основания, и понятно, что в ближайшее время меньше их не станет. Сейчас перед ЕС действительно стоит ряд серьезнейших проблем, связанных с тем, что одна из его стран решила выйти из европейской семьи. Я говорю о результатах референдума в Великобритании — Brexit'е. Глава Евросовета Дональд Туск даже сказал, что за всю историю Евросоюза не было вызова опаснее. Конечно, ЕС опечален уходом одного из крупнейших членов объединения, но необходимо уважать волю британского народа. Надо смотреть вперед, оценивать настоящее и открыто обсуждать имеющиеся проблемы.

Помимо Brexit'а ЕС сталкивается и с другими угрозами дестабилизации. В начале года Туск отправил письмо лидерам всех стран объединения, где описал эти угрозы. Прежде всего, он обратил внимание на внешние угрозы, связанные с новой геополитической ситуацией в мире и вокруг Европы. Во все более многогранном мире многие люди становятся антиевропейцами или же в лучшем случае евроскептиками. По всему миру мы видим вызовы европейскому пониманию гармонии и сосуществования, все более наступательная позиция у Китая, Россия ведет откровенно агрессивную политику по отношении к Украине и другим своим соседям, на Ближнем Востоке и в Африке царят войны, террор и анархия, в которых ключевую роль играет радикальный ислам. Вызывают беспокойство носящие двусмысленный характер заявления новой американской администрации. Все это делает будущее ЕС непредсказуемым.

Вторая угроза связана с внутренними проблемами ЕС. Это подъем националистических и все более ксенофобских настроений в самом объединении. Национальный эгоизм становится привлекательной альтернативой интеграции.

Последняя же угроза заключается, по мнению Туска, в состоянии умов проевропейских элит. Уменьшение веры в политическую интеграцию, соглашательство с популистскими доводами, а также сомнения в фундаментальных ценностях либеральной демократии становятся все более очевидными.

К сожалению, список угроз этим не ограничивается. Наша экономика восстанавливается после глобального финансового кризиса. Этот вызов особенно актуален для молодежи. Впервые после окончания Второй мировой войны существует реальный риск, что новое поколение будет жить в меньшем достатке, чем родители.

Дестабилизация на пространстве нашего соседства вызвала крупнейший со времен Второй мировой войны кризис, связанный с наплывом беженцев. Теракты поразили самое сердце наших городов. Также можно сказать, что место Европы в мире сжимается в силу роста других регионов. Если в 1990 году в Европе проживала четверть мирового населения, то к 2060 году ожидается, что европейское население составит менее пяти процентов от общего числа жителей планеты.

Прогнозируется, что относительная экономическая мощь Европы также будет убывать. В 2050 году ожидается, что на ЕС будет приходиться меньше 20 процентов мирового ВВП.

Говоря о вызовах, должен с сожалением сказать, что этот термин также описывает и состояние связей между ЕС и Россией. Прошло три года с тех пор, как события на Украине изменили внешнюю политику России и ее отношения с Европой. До сих пор у ЕС сохраняются фундаментальные разногласия с Россией. Некоторые из них особо серьезные — от незаконной аннексии Крыма и подрыва системы европейской безопасности, принципов плюрализма и прав человека, которые Россия не всегда принимает, до политики экономического национализма и импортозамещения, продвигаемой Россией. На все эти вопросы ЕС и Россия смотрят по-разному. И понятно, что в обозримом будущем это столкновение мировоззрений продолжит определять взаимоотношения ЕС с Россией.

Именно поэтому ровно год назад ЕС сформулировал пять руководящих принципов ведения отношений с Россией.

1. Реализация Минских договоренностей как основное условие для серьезного изменения позиции ЕС, связанной с политикой России в отношении Украины.

2. Укрепление отношений ЕС с восточными партнерами и другими соседями, включая страны Центральной Азии.

3. Повышение устойчивости самого Евросоюза в области энергобезопасности, гибридных угроз и стратегических коммуникаций.

4. Возможность выборочной совместной работы с Россией по вопросам, представляющим взаимный интерес.

5. Необходимость расширения контактов между людьми и поддержка российского гражданского общества.

Эти принципы отражают не только разногласия между ЕС и Россией, но и понимание того, что ЕС и Россия — соседи и остаются взаимосвязанными по широкому кругу вопросов. Это касается, например, торговли и энергетики. Или глобальных вопросов, включая миграцию, изменение климата, морскую безопасность и борьбу с терроризмом.

Важно помнить, что ЕС остается крупнейшим торговым партнером России. 43 процента всей торговли России осуществлялось с ЕС. 75 процентов всех зарубежных инвестиций в Россию приходит из ЕС. В свою очередь, Россия является четвертым крупнейшим партнером ЕС, несмотря на то что доля России в торговле ЕС снизилась с 10 до 6 процентов в течение последних трех лет. Более того, в области энергетики 40 процентов экспорта газа и 30 процентов экспорта нефти из России приходится на ЕС. Это в условиях, когда почти половину бюджета России составляют доходы от продажи газа и нефти.

В заключение скажу о следующем. В изменчивом мире кто-нибудь может захотеть существовать сам по себе. Но обособленность и раздробление ведут к далеко идущим последствиям. Ни одна, даже крупнейшая, страна ЕС не сможет справиться с кризисом, вызванным наплывом беженцев. Ни одна страна не сможет решать международные или торговые вопросы с позиции национальной обособленности. Мы должны оставаться открытыми, чтобы защищать свои интересы и свою идентичность. На вызовы, стоящие перед человечеством, можно ответить, только если мы будем вместе.

Алексей Громыко

директор Института Европы РАН

Уже давно стало расхожим выражение, что история ЕС — это история череды кризисов. Последнее десятилетие и в самом деле в очередной раз это подтверждает. Но мне кажется, что есть существенное отличие нынешних кризисов от тех, что были раньше. Раньше кризисы европейской интеграции рассматривались скорее через призму созидательного разрушения по Шумпетеру, но не как экзистенциальная угроза всему проекту. Каскад же кризисов, обрушившихся на Европу с 2005 года, — начиная с конституционного кризиса — поставил вопрос о будущем объединения, о том, выживет ли оно в том виде, в каком мы его знаем и к какому мы привыкли как к объекту наших исследований.

Одни скажут, что 60 лет — это больше чем юбилей, что эта дата подводит черту под всей историей европейской интеграции. И в связи с этим Brexit — это беспрецедентное событие. Выход страны-члена из состава организации, причем какого члена — ее второй по величине экономики, ведущей военной силы, постоянного члена Совета Безопасности ООН, ядерной державы и т.д., — действительно, какое неудачное совпадение. В год такого юбилея начинается процедура развода ЕС с Великобританией.

Другие скажут, что шестидесятилетие ЕС в такой обстановке — не причина для паники. Что спешить с оценками рано. И они будут по-своему правы. Даже в составе 27 членов ЕС по-прежнему будет представлять собой самый крупный единый рынок на планете. Объединение по-прежнему останется важнейшим региональным и во многом глобальным игроком. Весь вопрос в том, остановятся ли центробежные силы на Соединенном Королевстве или увлекут в свой водоворот и другие страны, а вместе с ними — и всю организацию в целом. Между прочим, и сама Великобритания может не избежать этой участи: ведь ее действия могут разрушить и ее собственное единство. Первый министр Шотландии Никола Стерджен недавно уже намекнула, что местные националисты готовы перейти от слов к делу уже осенью этого года и провести референдум о независимости.

Но я думаю, что крайности в оценке этой ситуации не способствуют взвешенному анализу. Апологеты ЕС уже ошибались в первой половине прошлого десятилетия, когда пророчили ему мировое лидерство в XXI веке. Они сослужили ему плохую службу, оказали медвежью услугу своими чрезмерно оптимистическими прогнозами. Ведь политический истеблишмент ЕС поверил им почти безоговорочно.

Но представляется, что ошибаются и те, кто произносит в адрес Евросоюза одни филиппики. Безусловно, эта организация еще обладает большим запасом прочности, и подавляющее большинство входящих в нее стран знает, что больше потеряет от ее распада, чем приобретет. Даже если пессимистические прогнозы насчет последствий Brexit'а для Великобритании не сбудутся, то все равно другой Великобритании в ЕС больше нет. Повторить эту мертвую петлю вряд ли кому-то под силу без риска для жизни. Таким образом, ничто не предопределено ни для еврооптимистов, ни для евроскептиков. Дальнейшее развитие событий будет делом рук человеческих. Шансы есть и у тех, и у других.

Теперь давайте подробнее остановимся на некоторых рисках и угрозах, на тех тенденциях, которые могут дестабилизировать ЕС.

1. Евроскептицизм

По данным одного из последних социологических опросов Pew Research Center, 51 процент граждан ЕС высказался с симпатией об организации, а 49 — с критикой. Это не значит, что 49 процентов выступают за выход их стран из ЕС, таких намного меньше. Но их намного больше, чем, например, пять лет назад. Это нужно понимать.

2. Целостность ЕС, центробежные тенденции и популизм

Тут в первую очередь, естественно, на ум приходят Brexit и победа Трампа на американских выборах. Две страны, два очень крупных мировых игрока, явились возмутителями спокойствия в рамках либерального порядка. Удивительно, что это страны именно из ядра, а не с периферии, что именно они бросают вызов тому миропорядку, к которому Запад привык в последние десятилетия.

3. Социально-экономический диспаритет в ЕС

Здесь можно вспомнить мегарасширение организации в 2004 году. Настолько разношерстным в экономическом плане ЕС никогда не был. В этом скрыты многие риски.

4. Проблемы миграции и идентичности

На эту тему пишется очень много всего. Думаю, что нет смысла объяснять.

5. Внутренняя безопасность ЕС

Терроризм для Евросоюза уже давно превратился из внешнего фактора в доморощенный. Большинство тех, кто совершил теракты в Европе, были не приезжими, а теми, кто родился и вырос в ЕС. Это, конечно, меняет представление о том, как надо бороться с этой угрозой.

6. Внешняя безопасность ЕС

ЕС долгое время выстраивал политику добрососедства на южных и восточных рубежах. На сегодняшний день и на южных, и на восточных рубежах обстановка дестабилизирована. Ситуация прямо противоположна той, к которой стремился ЕС.

7. Санкционная война с Россией

С самого начала это была безумная идея, потому что декларативно была заложена цель решить таким образом ряд политических вопросов. После того как стало ясно, что этими мерами решить политические вопросы ни у США, ни у ЕС не получится, санкции по своей сути потеряли смысл. Те, кто их ввел, загнали себя в тупик, потому что непонятно, как теперь выходить из этой ситуации.

Санкции на Россию накладывались и ранее, с 1917 года и практически весь ХХ век, когда Россия была СССР. Но сегодняшние санкции уникальны в том смысле, что Советский Союз возглавлял блок со своей отдельной политической и экономической системой. А Россия уже 25 лет строила мировую глобальную экономику и встраивалась в нее. Никогда еще в истории международных отношений санкции в условиях глобализации не накладывались на страну, которая входила в десятку, а по многим показателям и в тройку самых крупных международных игроков, в том числе и в экономическом плане.

Виктор Апрыщенко

директор Института истории и международных отношений ЮФУ

Я бы хотел начать с разговора о греческом мифе, где Зевс похищает Европу. Трактовки этого мифа, как правило, ограничиваются констатацией зооморфизма. Некоторые идут дальше, говоря о том, что этот сюжет повествует о рождении Европы как особой целостности, идентичности. Иначе говоря, этот миф определяет географические, культурные, политические рамки того, что известно под именем Европы. Но я бы добавил к этому еще другое. Зевс, превратившись в быка, использовал эту маскировку, чтобы Европа чувствовала себя комфортно. И все-таки Европа переживает травмирующий опыт дважды — когда бык похищает ее и обманом увозит на Крит и потом, когда насильно овладевает ею. Из этой двойной травмы и рождается память: поскольку, как вы, наверное, помните, сыном Европы был Минос, ставший после смерти судьей в подземном мире, оценивавший богов и героев по их земным деяниям, а значит, имевший дело с прошлым. Поэтому история Европы — это история о памяти. Но это еще история и о безопасности, секьюритизации.

Секьюритизация, как ее понимают сторонники Копенгагенской школы исследований безопасности, — это процесс наделения смыслами опасности/безопасности потенциально нейтральных общественных явлений. Иными словами, идея безопасности — это конструируемая идея. Историческая память также выполняет особую роль в секьюритизации современности. Можем ли мы гарантировать, что травмы прошлого не повлияют на наше будущее? Как память участвует в излечивании этих травм? Апеллируя к прошлому, мы обозначаем в нем наиболее важные события, вокруг которых строим нашу идентичность. Иногда нас вынуждают забыть что-то, а мы тем не менее выбираем помнить. Так или иначе, коллективная память является одним из факторов конструирования смыслов безопасности, нарративизации настоящего.

Политика памяти, осуществляемая всеми государствами посредством законотворчества, может иметь прямой или косвенный характер. Иногда напрямую, посредством принятия законодательных актов вроде законов об исторической памяти, государство определяет свое отношение к тому, что следует или не следует помнить. В других случаях средством мемориальной политики является, например, система образования, в которую интегрируются или реинтегрируются нарративы, позволяющие удерживать в коллективном сознании те или иные сюжеты прошлого. Однако повсюду политика памяти преследует одинаковые цели — посредством переработки прошлого она готовит почву для будущего развития.

Возьмем в качестве примера то, как по-разному «помнят» в Центрально-Восточной Европе и в России. Центрально-Восточная Европа — регион, который во второй половине ХХ века пребывал в состоянии турбулентности. Сначала Вторая мировая война с миллионами жертв, прокатившись по региону, обеспечила себе прочное место в коллективной памяти как одно из самых трагических событий за всю его историю. Затем холодная война, в которой ЦВЕ было отведено место разменной монеты в торге двух сверхдержав. Наконец, «бархатные революции» 1989 г., распад СССР в 1991 году, вступление в ЕС породили массовые дискуссии о том, куда региону двигаться дальше и как строить отношения с соседями, среди которых Россия на протяжении столетий является самым влиятельным. Нации, обретшие независимость, вновь привлекли внимание со стороны более крупных или наднациональных объединений. Процесс формирования наций, всегда сложный и драматичный, в ЦВЕ опять совпал с соперничеством «великих». Теперь ими стали ЕС и Россия.

Неудивительно, что присоединение к ЕС целого ряда стран бывшего соцлагеря нарушило тот исторический консенсус, который существовал в Европе по отношению к последствиям Второй мировой войны.

В «войнах памяти», вспыхнувших после распада соцлагеря и СССР, Россия защищает свой официальный нарратив, восходящий еще ко времени окончания Второй мировой. Свято оберегаемый Кремлем, он связан с убежденностью, что победа над фашизмом закрепила статус СССР и его наследницы России в качестве великой державы и оспаривать этот статус означает оспаривать результаты войны. Этот статус особенно важен для Москвы как ответ тем, кто считает, что после поражения в Крымской войне и вплоть до 1945 года российское влияние в Европе находилось на спаде. Тем более что победа 1945 года обернулась поражением 1989 года, когда в результате «бархатных революций» Советский Союз утратил свое влияние в регионе и на смену ему пришло возрастающее влияние ЕС.

Страны ЦВЕ находятся на пути создания своих национальных идентичностей, что обуславливает поиск враждебного «чужого». И российскому гранд-нарративу противостоит не менее могущественный и все более набирающий силу восточноевропейский, в основе которого лежит стойкое убеждение, что, освободившись от фашистского ига, ЦВЕ попала под советский гнет. В такой трактовке результатов войны сказывается разница подходов к тому, что такое «освобождение». Для многих на Западе освобождение, связанное с окончанием Второй мировой, — это восстановление демократии, ставшее возможным в результате победы западных союзников и уничтожения «коричневой чумы». В этом случае послевоенная судьба ЦВЕ может быть всем чем угодно, но не «освобождением».

В отличие от своих восточноевропейских соседей, современная Россия отвергает взгляд на ЕС как нормативную силу и отказывается признавать его стандарты. Европейскому нарративу Россия противопоставляет собственный, претендуя на роль хранительницы истинных европейских ценностей. Когда Москва призывает бороться с возрождением фашизма в Европе, в частности на Украине, она позиционирует себя в качестве носителя этих ценностей, отвоеванных в годы Второй мировой. А значит, выступая против ревизии итогов войны, Россия отстаивает свой взгляд на то, что такое Европа.

В конце выступления я хотел бы вернуться к тому, с чего начал. Европа отягощена прошлым и его травмами. Это затрудняет выстраивание отношений и внутри нее, и с ее соседями. Эту тройную связку памяти, безопасности и идентичности разрушить невозможно. Генеалогия Европы, насыщенная победами и поражениями, славными деяниями и тем, что хотелось бы забыть, часто препятствует выстраиванию «объективного» взгляда на современность. Но я не уверен, что такой объективный взгляд и объективная память в принципе могут существовать.

Изучение взаимодействия памяти и безопасности дает возможность переосмысления роли профессионального сообщества историков. Давно очевидно, что среди многих функций, которые выполняет историческое знание, обеспечение «мира с прошлым» является одной из основополагающих. И экспертные сообщества историков должны демонстрировать рефлексию в отношении своей деятельности. В этом смысле «прошлое» — это всегда не просто эмпирическое и окончательное установление фактов и не просто производство такой истории, в которой не остается места для мифов и сомнений. Скорее, деятельность историка — это разновидность ренановского «ежедневного плебисцита», направленного на формирование общественного сознания, а значит, и смыслов безопасности.

Разрушение «башни из слоновой кости» для историка предполагает, очевидно, выработку такого языка науки, с помощью которого профессиональная историография, рассказывая о прошлом, будет отвечать на вопросы современности. В этом случае задача «установления мира с прошлым» уступает место поиску «перемирия» с ним и готовности в любой момент ставить новые вопросы перед историческими источниками, отыскивая в них ответы на новые вызовы современного общества. Это одновременно будет способствовать повышению общественного статуса истории.

Материал подготовил Денис Куренов

Понравился материал? Помоги сайту!