58 спартанцев

Две недели назад театральный Минск взорвала новость: после публичного возмущения фальсификацией результатов президентских выборов и последовавшей за этим волной насилия в стране был уволен директор Национального академического театра имени Янки Купалы Павел Латушко. Коллектив театра заявил, что увольняется вместе с ним, если это решение не будет пересмотрено, а также выступил с обращением, в котором требовал остановить применение силы в отношении мирных людей: «Мы, купаловцы, с болью смотрим на то, что происходит в нашей стране. Мы уважаем закон и права человека, но каждую ночь живем как на фронте. Мы против террора и насилия. Мы против крови в нашей стране».

Дальнейшие события развивались стремительно и напоминали уже сводки с поля боя: после короткой встречи коллектива с министром культуры Юрием Бондарем был назначен и.о. генерального директора — выходец из Минкульта Валерий Громада. Здание театра было заблокировано «в связи с проведением санитарно-эпидемиологической обработки всех помещений», вход в него служителям Мельпомены был запрещен. Дальше — больше: вскрыты гримерки и служебные помещения, общение актеров и вновь назначенного и.о. должно было проходить только с глазу на глаз, а все передвижения по театру могли осуществляться только в сопровождении милиции. Все эти факты не имеют аналогов в истории мирового театра.

От общения тет-а-тет коллектив отказался. «Я написала заявление на имя директора Павла Латушки. Позже узнала, что приказ о его увольнении уже подписан. Я написала второе заявление — теперь уже на имя исполняющего обязанности заместителя. Позже я узнала, что на тот момент уже был назначен новый директор. Я написала третье заявление, но теперь не могу физически попасть в театр! В этой стране у меня украли голос, безопасность, права человека и даже два заявления об увольнении», — написала в своем фейсбуке актриса Кристина Дробыш.

Извечный конфликт «художник и власть» приобрел зримое воплощение. Еще до начала протестов, в разгар предвыборной кампании, в интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону Александр Лукашенко посетовал на переметнувшихся в другой лагерь творческих людей, которых он (цитирую) «вскормил левой сиськой». Реакция на ситуацию с Купаловским театром прозвучала как угроза. «Сейчас они пытаются написать какие-то заявления, — процитировала пресс-служба президента Беларуси. — А я думаю, они хотели свободы, у них лозунг был: “Свобода. Рынок”. Я им сейчас предоставлю полную свободу».

Театр покинули 58 человек, в том числе 36 актеров, художественный руководитель Николай Пинигин, все штатные режиссеры, художник по свету, многие ведущие специалисты. На прощание актеры оставили у входа в Купаловский свои награды и дипломы. Многие остались не только без средств к существованию, но и без жилья — уволившимся сотрудникам театра пришлось освобождать государственное арендное жилье. Но каждый день к театру приходят зрители. Люди поют возле Купаловского народные песни, надеясь, что кто-то выйдет к ним и скажет, что все это фейк, флешмоб… Пока что их удостоил вниманием только ОМОН.

Театр разрушен. Цена, которую заплатил Купаловский, очень высока. Сегодня в Беларуси не все воспринимают ситуацию однозначно — многие считают, что Купаловский необходимо было сохранить любой ценой: ведь могли же артисты поддерживать протест, скажем, выходя на сцену с заявлениями после каждого спектакля. Но купаловцы пошли до конца — вместе со всеми, кого теперь шельмуют, увольняют, запугивают, избивают, похищают, сажают в автозаки, на кого заводят уголовные дела в это драматическое для страны время. И не нужно говорить о том, что все это не про искусство. Возможно, этот сюжет — из самых важных в разговоре о театре сегодня.

Есть нечто глубоко символичное в том, что все это происходит в год столетнего юбилея Купаловского: Белорусский государственный театр, первый профессиональный театр в БССР, открылся в сентябре 1920 года. Именно ему впоследствии было предначертано стать главным сценическим коллективом Беларуси. В самом начале пути — потому что так была номинально обозначена функция театра: вы — лучшие, вы — национальное достояние. Встраиваясь в потоки времени, вынужденно играя по правилам и ломая театральные стереотипы, БДТ в свое предназначение поверил и точно обозначил особенную творческую траекторию, в которой ключевым стало слово «национальный». Конечно, играющий на белорусском языке, конечно, без примеси национализма, как во всех главных театрах республик СССР. Конечно, государственный, а значит, заточенный идейно — иного просто не было дано. Конечно, вылепленный по системе Станиславского, «по образу и подобию»: любые попытки мыслить иначе мгновенно подвергались обструкции. Может быть, именно поэтому история Купаловского театра — это история преодоления противоречий и художественное инакомыслие в главных, определяющих моментах пути.

Купаловцы пошли до конца — вместе со всеми, кого теперь шельмуют, увольняют, запугивают, избивают, похищают, сажают в автозаки, на кого заводят уголовные дела в это драматическое для страны время.

Важно заметить, что по сей день история театра в Беларуси не переосмыслена — ее до сих пор изучают по древним советским учебникам со всеми тенденциозными выкладками и оценками. Но художественная селекция в Купаловском театре все же происходила в каждый отдельный период времени, согласуясь и с новыми тенденциями, и с неизбежным идеологическим прессингом. Застою и безвременью была противопоставлена сила уникальной труппы. И во время профессионального становления, и в периоды гонений и репрессий, борьбы с формализмом, и во время утверждения режиссерского, а потом метафорического театра на первый план выходили актеры Купаловского. Сейчас это легко связывается с национальной ментальностью, знаменитой белорусской памяркоўнасцю — терпением и особой, упертой искренностью. Но можно сказать иначе: множественность и неоднозначность актуальных смыслов определяли глубину созданных образов. Купаловский театр — это выдающиеся актеры, то, что противопоставлено забвению во времени и навсегда вошло в сознание зрителей.

Как целостная современная художественная система Купаловский существует полвека, с конца 1960-х. Самый важный и продолжительный период его истории — 42 года! — связан с творчеством Валерия Раевского. Выпускник Белорусского театрально-художественного института стажировался у Юрия Любимова и в Купаловский попал прямо из эпицентра театрального свободомыслия, из Театра на Таганке. Существовавшие тогда в Беларуси сценические устои пошатнулись под напором авторской режиссуры: идеологические стрелы часто попадали в Раевского, но репутация театрального диссидента сопровождала режиссера на протяжении всей жизни. Не случайно его первый знаменитый спектакль был поставлен по пьесе Бертольта Брехта «Что тот солдат, что этот»: постановка Раевского выглядела пронзительным гимном человеческой индивидуальности, где акцентировалась непохожесть, уникальность обыкновенного человека в каждом его проявлении — физическом, духовном, моральном. В будущем главной точкой притяжения для Раевского всегда оставался человек с незащищенностью физического тела и неудержимым полетом мысли. Удивительно, но режиссера очень долго упрекали в безразличии к актеру, в разрушении белорусской актерской школы, которая между тем набирала силу во всех его спектаклях. «Режиссерский театр», который безжалостно распекали, парадоксальным образом транслировал множество смыслов, раскрывавшихся именно через актера. Фальшь для Раевского была неприемлемой в любом ее проявлении, поэзия была выше быта, а отсутствие поэзии воспринималось как отсутствие правды. Рядом с Раевским в искусстве было легко дышать. Он не только соединил современный сценический язык с живой актерской традицией, но и привил вкус к острому, актуальному разговору. При этом сокровенное человеческое осознание сохранялось и передавалось от купаловца к купаловцу. Это вовсе не пафос, отвергнутый сегодня в любом своем проявлении, и не затертые штампы: в разные годы я записала десятки интервью, в которых актерами Купаловского была осознана и сформулирована их особенная человеческая связка. Поэтому бессмысленно рассуждать о том, что театр должен быть вне политики, — правда, которой артисты Купаловского присягали на сцене, выше политики. В августе 2020-го они остались верны ей — до самого конца.

Последние десять лет театр возглавлял Николай Пинигин. Это был трудный, не всегда бесспорный, но совершенно целенаправленный и осознанный путь: тотальный театр как основное направление со всеми вытекающими последствиями, большая форма и остро сформулированная мысль с акцентированными поисками национальной идентичности — это «Пинская шляхта», «Сымон-музыка», «Пан Тадеуш», «Две души». Эти спектакли были выпущены в эпоху, когда в театральном мире все начало стремительно изменяться. Поиски нового эстетического соответствия представлялись неизбежными — и иногда казалось, что Купаловский слишком притормозил на перепутье, но все равно хотелось пристально всматриваться в его уже изменившиеся черты. Карантин поставил театр на паузу. Ждали «Тутэйшых» Янки Купалы, премьера должна была состояться в сентябре, во время празднования юбилея… Но занавес Купаловского опустился.

Николай Пинигин вошел в историю белорусского театра еще в начале 90-х, поставив два спектакля, ставших для национального театра знаковыми, — «Тутэйшых» Янки Купалы и «Идиллию» В.И. Дунина-Марцинкевича. «Тутэйшыя» — это как раз о Беларуси «на сквозняках истории», о стране между Западом и Востоком, между Польшей и Россией. Не знаю, о чем был бы новый спектакль Пинигина, но в то время, когда голос художника лился свободно, он прозвучал пророчески. Нужно было видеть, как одержимо и отчаянно выкарабкивался из своего недочеловеческого состояния Никита Зносак в блестящем исполнении одного из лучших купаловских актеров Виктора Манаева. С какой инстинктивной потребностью — стать человеком вопреки обстоятельствам, судьбе, собственным возможностям — мчался он навстречу собственной гибели. Бессмысленное, комическое, забавное — и глубоко трагическое. В начале 90-х, как и неделю назад, над театром развевался белорусский национальный флаг — до тех пор, пока не запретили. Но именно этот спектакль стал для купаловцев вольтовой дугой между прошлым и настоящим. То, что происходит сегодня, — революция их достоинства. Не могу представить себе человека, который при сложившихся обстоятельствах принесет в театр свою трудовую книжку, а потом выйдет на сцену произносить заученные слова…

Происходящее в Беларуси сегодня говорит о способности каждого зрителя противостоять потоку лжи, криводушия, насилия. И именно на улице нужно искать ответы на вопросы, каким может быть театр и каким он быть не должен.

Понравился материал? Помоги сайту!