Сцена из спектакля «Хорошо темперированные грамоты»© Наталья КореновскаяПрошлое соединилось с настоящим на множестве уровней социальной, интеллектуальной и художественной жизни, в том числе — или даже прежде всего — с помощью новейших технологий.
1. Сначала была «Сказка про последнего ангела» Андрея Могучего в Театре наций. Нежданно прорвалась наружу его же интонация из конца 90-х, когда он поставил «Школу для дураков» Саши Соколова. Взяв за основу прозу Алексея Саморядова и Романа Михайлова, отлично сжатую в инсценировку Светланой Щагиной, Могучий поставил спектакль о 90-х как о пространстве памяти. Историю побега из психушки и гибели героя он превратил в эпическое сказание о самом веществе памяти, настоянном на любви и горечи утраты. Прагматичная, холодноватая фактура современного театра вдруг расступилась и впустила в себя горячую волну сострадания.
2. Потом случились смерть Г.Б. Волчек и молниеносное назначение Виктора Рыжакова на пост худрука «Современника». Поразительная нечувствительность власти к людям театра проявилась в обстоятельствах этого назначения в полной мере. В очередной раз чиновники поставили всех — как бы это деликатнее выразить — в неприятное положение: трудно было одновременно радоваться за режиссера и возмущаться цинизмом тех, кто его так торопил. Разумеется, как и в МХТ им. Чехова, мнение труппы вообще никого не интересовало. Но там хоть сорок дней выжидали. Нехорошо это как-то, не по-человечески вышло. Тем сильнее прозвучал своей умной сценографией (Николай Симонов) и актерскими работами Виктории Толстогановой и Сергея Гармаша спектакль «Папа» в постановке Евгения Арье.
3. Потом случился обрыв фестиваля «Золотая маска» с двумя камерными работами прошлого сезона — «Хорошо темперированными грамотами» «театра post» и «Исследованием ужаса» проекта «Квартира». Обе они развернуты в прошлое, которое нежданно становится намного ближе, чем можно было себе вообразить.
4. Еще сильнее чувство, что прошлое слилось с настоящим, возникло на завершающем витке процесса по делу «Седьмой студии». Там уж и вовсе хотелось криком кричать от сходства, особенно когда прокурор предложил для главного фигуранта шесть лет колонии общего режима, а нехорошее чувство липкой манипуляции возникло в момент оглашения приговора.
5. Карантин совершил невероятный прорыв в новые технологии и открыл мистический портал в прошлое и будущее. Этими возможностями блистательно воспользовались фестиваль «Точка доступа», проект «БДТ Digital» и Евгения Шерменева, ставшая продюсером великолепных читок, прежде всего — двух потрясающих пьес Марюса Ивашкявичюса: «Спящие» и «Обморок» по «Цинковым мальчикам» Светланы Алексиевич. Вообще дигитальное пространство сделало возможным новый уровень общения — кажется, что он даст театру какие-то новые средства и идеи, о которых тот даже не подозревал. Как и мы не подозревали о том, что событие спектакля возможно даже там, где публика не собирается вместе в одном зале, но, затаив дыхание и страшась опоздать, следит за происходящим из дома. Я уж не говорю о том количестве лекций и круглых столов в зуме, что провела все та же «Точка доступа».
Благодаря переселению в сеть прошлое оказалось волнующе вписано в современность. Если говорить только об отечественных режиссерах, то меня поразили три старые работы Петра Фоменко и Анатолия Васильева в Comédie-Française — «Лес», «Маскарад» и «Амфитрион». Великолепно снятые, они оказались грандиознее, чем я о них думала, — как и те легкость, открытость, талант, что проявили в них французские актеры. Искусство, о котором мы так прочно забыли во времена социального театра, вдруг обнаружило себя в сияющей полноте.
