«Правое» дело

«Уже есть результат от ваших статей. Устроители показательного процесса насторожились, когда поняли, что делом заинтересовалась пресса. Стали по-другому относиться. По крайней мере, мы теперь знаем, что Олег жив. Знаем, с кем он сидит, что камера на двоих. Что его не избивают», — говорит мне худенькая девушка Наташа, двоюродная сестра Олега. Мы стоим на ступеньках «Мемориала» в ожидании фильма.

Олег Сенцов был арестован 11 мая в Симферополе. Всю следующую неделю родственники не могли получить о нем никакой информации. Адвокат Дмитрий Динзе 19 мая вылетел в Москву, куда якобы этапировали подследственного, — в Москве его не было. О том, что Олег находится в «Лефортово», адвокат и родственники узнали еще через неделю, 26 мая. Арестованного по обвинению в терроризме кинорежиссера прятали две недели — Наташа полагает, из-за того, чтобы при встрече не были заметны следы побоев.

Наталья Кочнева — единственный родственник в Москве. В Симферополе у Сенцова живут пенсионерка-мать и двое детей, Алина и Влад, 13 и 9 лет. Влад — инвалид с диагнозом «детский аутизм». В первые недели ареста Олега Сенцова попытались лишить родительских прав: родственников Олега вызвали на допрос в отдел по делам несовершеннолетних. Но как только был поднят шум (так считает Наташа), попытки прекратились.

«Вообще у нас большая семья, мы с Урала. Родители Олега когда-то уехали жить в Симферополь, где он родился, а я в Москву».

Делюсь впечатлениями от майской поездки в Симферополь: крымским татарам новые власти запретили провести мирную акцию в день депортации. Устроили тренировки ОМОНа на площади Ленина, расставили отряды самообороны и объяснили происходящее предотвращением теракта — со стороны то ли крымских татар, то ли невесть откуда взявшегося «Правого сектора» (организация, запрещенная в РФ). После этих событий большинство крымско-татарского населения, прежде настроенного лояльно к российскому присутствию в Крыму, заняло проукраинскую позицию: за двадцать один год независимости украинские власти никогда не препятствовали мирным шествиям.

Зал «Мемориала» полный. Среди гостей — режиссеры Павел Бардин и Аскольд Куров, критики Антон Долин, Андрей Плахов и Лариса Малюкова. Представляя фильм, Плахов рассказывает историю знакомства с Сенцовым в Роттердаме. Как увидел фильм «Гамер», как поразился размеру бюджета (десять-двадцать тысяч долларов), как был очарован атмосферой космополитизма в украинском Крыму. И как пригласил Сенцова в Ханты-Мансийск на фестиваль «Дух огня», где тот получил премию российской кинокритики. Следом Олег собирался снимать фильм «Носорог», на который уже получил немецкие деньги. «Олег показался мне очень здравым и творческим человеком, поэтому особенно горько то, что происходит».

«Мы все в курсе, что сейчас идет Московский фестиваль, — продолжила Лариса Малюкова, — в Каннах или Берлине кинематографисты и журналисты озабочены судьбой арестованного иранского режиссера Джафара Панахи. Ставят свободный стул в жюри и всячески выражают свою поддержку. У нас не каждый на это отважится».

В видеозаписи телепередачи «О главном» от 13 мая 2013 года, которую показывают перед фильмом, Сенцов рассказывает о своей жизни. Как восемь лет занимался киберспортом. Как стал писать статьи, сценарии. С первым фильмом пришла удача: его взяли на тридцать международных фестивалей. «Я наконец-то начал жить другой жизнью», — звучит царапающая сердце фраза.

Вопрос, какой именно общественной деятельностью занимался Олег Сенцов, проясняет журналист и правозащитник Александр Мнацаканян, встретивший Олега в Крыму. Куда Олег вернулся после участия в Автомайдане: люди с машинами помогали Майдану развозить еду или лекарства. В Крыму как раз началась охота на активистов и украинских военных. В конце марта одному из полков приказали за шесть часов освободить квартиры в общежитии: Олег за полдня собрал деньги и нанял несколько автобусов, чтобы вывезти семьи военных с детьми из пригорода Севастополя на Украину. Ночью они вместе с Мнацаканяном перевезли людей через блокпост, после чего вернулись обратно в Крым.

«Думаю, дело сфабриковано, — говорит Мнацаканян. — Зачем? Видимо, чтобы запугать других активистов. Почему именно Олег и именно эти трое молодых людей (вместе с Сенцовым арестованы еще трое) — сказать сложно. Материалов дела никто не видел. Процесс закрытый».

Правозащитница Зоя Светова рассказывает историю посещения «Лефортово», описанную ею в The New Times: о том, как ее с двумя другими членами ОНК пытались не пустить в СИЗО. Как следователь Михаил Савицкий хотел взять с членов ОНК подписку о неразглашении: «Вы не должны спрашивать о том, как его задерживали и что с ним было». Сенцов, к которому их в результате пустили, попросил передать ему тетрадки и ручку. «Я напомнила ему, что Эдуард Лимонов писал в СИЗО “Лефортово” свою книгу. Он воодушевился».

«Конечно, я не была в Симферополе. Но я уверена на 99,9 процента, что он невиновен, — говорит Светова, — эта история слишком похожа на другую, с наскоро состряпанным покушением на Кадырова в 2007-м».

Арестованные вместе с Сенцовым Геннадий Афанасьев, Александр Кольченко, Алексей Чирний ведут себя по-разному. Афанасьев (правозащитники считают, что под давлением) подписал признательные показания. Остальные, включая Олега, вину полностью отрицают.

«Больше всего возмутила пресс-служба ФСБ, опубликовавшая пресс-релиз, что задержаны активисты “Правого сектора”. При этом суда не было. Активистами “Правого сектора” их объявили без вынесения приговора», — говорит Наташа.

Из этой же информационной справки ФСБ следует, что против них выдвигаются следующие обвинения: поджог офиса «Единой России», совершение диверсионно-террористических актов в городах Симферополь, Ялта и Севастополь, уничтожение железнодорожных мостов, линий электропередач. «В Ялте нет железной дороги», — подытоживает Наташа.

Адвокат Дмитрий Динзе выступает по скайпу. Рассказывает, что Олег не теряет присутствия духа. Благодарит за поддержку и просит не забывать. Считает, что правоохранительные органы разберутся и признают ошибку.

«Оснований для изменения меры пресечения и прекращения уголовного преследования Сенцова и Кольченко в настоящее время не усматривается» — так Генпрокуратура в лице замгенпрокурора Виктора Гриня отвечает на запрос Совета по правам человека при президенте на следующий день после показа в «Мемориале».

«Гамер» — история о преодолении: камерная драма одиночки в болоте, решившего изменить жизнь.

Признаки «заболоченности» — бумажные обои на стенах жуткой советской малогабаритной квартиры, гречка с котлетой и кетчупом на ужин, ярко-красные туфли подруг и их же острые шпильки, режуще-колющие весенний лед. Провинциальная повседневность, от которой герой сбегает в глубины монитора: оттуда ему навстречу несутся волшебные чудовища, побеждать которых легче, чем ощущение «котлетки с гречкой» в глазах одноклассниц.

Скромный фильм увенчан любопытным финалом. Под духоподъемный гимн в исполнении «Песняров» герой вытягивается в струнку вдоль настенного ковра с приколотым к нему советским вымпелом. Песня, кстати, из советского мультфильма, и пела ее лягушка. Вырваться из трясины под названием «СССР» не удалось большинству — российскому и даже украинскому, а особенно крымскому, со слезами на глазах отгулявшему в этом году Первомай.

Происходящее с самим Сенцовым сродни советской реальности ранних лет, о чем говорил в этот вечер в «Мемориале» Павел Бардин: когда кинорежиссеров в 37-м сажали за покушение на Сталина.

Присматриваюсь к исписанным русским матом стенам домов крымского города N. Мысленно следую за героем в трамвай, пытаясь угадать место действия фильма. В титрах значится Симферополь. Написанному, как известно, не всегда можно верить.

В Симферополе нет трамвая.

В Ялте нет железной дороги.

Понравился материал? Помоги сайту!