Культура во время «военных операций»

Этот материал сложился сам собой — в фейсбучном статусе, где мы задали друзьям и коллегам три вопроса. Ответы были настолько интересными, что редакция Кольты (с разрешения авторов) решила их опубликовать.

1. Уместно ли (и нужно ли лично вам) функционирование культурных проектов (чтения, концерты, выставки) в Москве, Питере, Рязани и так далее — во время «военных операций» и военной цензуры? Отменять их, продолжать, менять формат?

2. А если они антивоенные — это меняет дело?

3. Что можно считать антивоенным культурным мероприятием? Что-то, что приносит реальную пользу? Какую?

Это только первая часть нашего опроса, едва ли половина ответов, которые мы получили. Продолжение — очень скоро.

Анна Гудкова
кинопродюсер
Мне кажется, что всё, где люди разговаривают с людьми, поддерживают друг друга и пытаются всячески влиять на зло — должно оставаться и работать. Потому что иначе остается только сидеть в отчаянии и читать телеграм. Если я сейчас перестану общаться со студентами, авторами, думать о том, что есть некоторое живое будущее, — я просто оцепенею и перестану быть человеком. В лагерях читали лекции. В блокаду играли музыку. Но всё это должно начинаться и заканчиваться словами о войне.

Елена Дорогавцева
поэтесса
Мне кажется, только антивоенные. И сейчас, когда нет сил от ужаса за Украину, когда при этом бОльшая часть мира ненавидит Россию, не понимает разницы между нами и властью, очень важно говорить о реальном положении вещей, плюс собираться вместе, чтобы не упасть в полное отчаяние.

Ирина Мак
журналистка
Есть люди, которые считают, что это неуместно. Эту позицию я тоже понимаю и принимаю. Но есть какие-то вещи, которые прямо спасают. В «Мнении сторон» — фильме Иштвана Сабо про Фуртвенглера, замечательном, судья-американец (Харви Кейтель) пытается вывести на чистую воду дирижера, сделав его главным преступником. А в его случае это совсем не так. И девушка, дочь погибшего немца-антифашиста, объясняет судье, что концерты доктора Ф — чуть ли не единственное, что привязывало ее к жизни. У музыки вообще отдельная функция, и музыка, конечно, главное из искусств.

Максим Осипов
писатель
Антивоенные проекты точно уместны, остальные — по обстоятельствам. Как на поминках: светлые воспоминания приветствуются, а разговоры на вольные темы — потихоньку, ближе к концу.

Сергей Лебедев
писатель
Думаю, что отменять, если нельзя превратить в манифест/открытое выступление против, неуместно. Я, конечно, сейчас в другом месте — но я отменяю всё, что возможно отменить, с условием, что площадка/время будут предоставлены украинским авторам.
Когда мы в 2014 году закрывали «Первое сентября», мы в том числе написали: «...сегодня мы, те, кто делает газету, уже не можем оставаться в рамках прежнего издания; не можем, как раньше, выпускать “Детный мир”, “Школьное дело”, “Политику образования”, “Идеи. Судьбы. Времена”. К великому несчастью, от нас, как нам кажется, сегодня требуется то, что противоречит самому духу газеты: признать, что худшее в человеке взяло верх.
Другие издания, которые не связаны так близко со школой и детьми, могут позволить себе такую метаморфозу. Продолжать выходить, как будто ничего не случилось. Мы — не можем...
Сегодня на календаре совсем другое первое сентября совсем другого года».

Вера Прийма
арт-менеджер
Мы не можем делать вид, что ничего не происходит и проводить мероприятия как обычно. Мне так кажется. Только если особенные, антивоенные.

Вера Котелевская
переводчица
Мне кажется, «антивоенным» может быть любое культурное событие, если оно направлено на критическое отношение к реальности, если имеет какое-то экзистенциальное измерение, будит рефлексию. И если оно идет вразрез с оголтелым ура-патриотическим угаром, да с любым тоталитарным мышлением. Возможно, имела бы смысл всероссийская забастовка культурная, масштабная, разовая, некое общее «молчание» — одновременно, символично, организованная как акция. Но не точечные отмены событий. Иначе все задохнутся. Нужна среда, чтобы проговаривать и протест, и какие-то созидательные новые принципы.

Евгения Лавут
поэтесса, переводчица
Не могу согласиться с тем, что мы не имеем морального права пересчитать растерянных, делать то, что мы умеем, и таким образом выражать свою солидарность и нашу общность. Те, кто сейчас под бомбежкой, ощущают это, по-видимому, как демонстрацию нашей привилегии — собираться, не боясь за свою жизнь, давать волю своим чувствам, пускать слюни, попросту говоря. Это объяснимо. И, вероятно, когда мы окажемся в том же положении — то, что так и будет, логично, исключать этого нельзя — мы тоже будем думать похожим образом. Считать, что любая реакция кроме немоты, или физической борьбы, или запредельного, за рамками формализуемого искусства, жеста — несопоставимы с тем, что с нами происходит. Совершенно верно, что как бы ни были велики наш стыд, наше сострадание и ужас — они несоизмеримы с реальностью. Возможно, с той стороны наше «антивоенное что-то» (да, я один из организаторов, потому что чувствую в этом чём-то необходимость) кажется таким самоубаюкиванием — я не буду никого ни в чем убеждать, там не до того, и задача наша не в том, чтобы помахать из-за передовой и обозначить, что мы хорошие. Это самоубаюкивание в том смысле, что мы да, не спим, и смотреть сериалы больше не получается. Но вообще-то это коллективная молитва.

Мария Фаликман
поэтесса, переводчица
Антивоенные — скорее да, остальные — скорее нет. Что считать антивоенным — сложный вопрос, тесно связанный с содержанием мероприятия. Из не вплотную связанного — прямой разговор и информация о том, что такое мероприятие будет и что оно состоялось. И что целью своей имело заявить антивоенную позицию.

Лев Рубинштейн
поэт, писатель
Я считаю, что надо всё. Мы должны друг друга поддерживать и друг о друга чиркать, как спичками о коробки.

Елена Ревич
музыкант
Уместны, конечно! Думаю, нельзя позволять параличу страха овладеть нами.

Дмитрий Кузьмин
поэт, переводчик, литературтрегер
Маша, ключевое слово во всём твоём тройном вопросе — «когда». Вот сегодня или завтра — неуместно. А что будет через неделю — прекращение огня или ядерная зима — всё равно никто не знает. Но то положение, которое есть на текущий момент, не может продолжаться долго. Стоит просто взять паузу на несколько дней.

Юлия Кисина, писательница
художница
Нужны любые и любого формата. Это склеивает, укрепляет, определяет и поддерживает. В концлагерях проходили концерты и устраивали импровизированные парикмахерские. В тюрьмах играли спектакли. В горящих домах занимались любовью.

Оксана Тимофеева
философ, культуролог
Менять формат, но продолжать.

Андрей Бабицкий
журналист
Я думаю, что всё, что антивоенное — уместно, а всё, что нет — не уместно, или по меньшей мере несвоевременно.

Дарья Суховей
поэт, литературтрегер
Очень сильно сомневаюсь, что нужны. Антивоенность выводит контекст за пределы собственно искусства. И если вчера я предполагала, что завтра, 1 марта, буду верстать сводный анонс литгида (не генерируя собственных событий), то сегодня мне эта деятельность видится этически неуместной. Тем более, что в середине февраля я чуть вбежала в начало марта (конференции и пара-тройка вечеров). Эти дни я оперативно слежу за отменами, и в сухом остатке то, что отменилось не всё.

Екатерина Марголис
художница, писательница
Мое мнение и давнее, наверное, мало кому тут важно и интересно — если хоть на несколько дней остановится совсем всё — театры, концерты, выставки, всё вообще, кроме прямого антивоенного протеста — тогда это будет заметно и ощутимо — а любое производство «нормальной жизни» посредством искусства, когда людям отрывает ноги в прямом эфире — по мне так работает на власть и поддержание ощущения нормальной жизни в обывателях.

Сергей Гандлевский
поэт, писатель
Обязательно нужны — и всякие. Как оркестр на «Титанике» (прошу прощения за красивость).

Кирилл Головастиков
журналист
Я для себя решил так. Я не могу бесконечно думскролить, я схожу так с ума. Единственное, что по настоящему спасает (кроме семьи) — это работа. Ну да, она «культурная» — ну не обессудьте. Значительная часть того что я делаю, — это просветительство эскапистское, развлекательное — его пока буду делать в стол.

Ася Энгеле
поэтесса
Сейчас, именно сейчас, пока люди сидят под бомбами, и мир как мы его знали подходит к концу, кажется, что всё неуместно, неправильно, фальшиво. Это конечно субъективное и, как выше справедливо заметил Александр Месропян, «заставить муз замолчать, конечно, невозможно», но лично я совершенно не понимаю, где найти в себе силы писать поэтическое и право писать поэтическое о войне. Нам всем еще придется об этом писать. Но проговорить страшное — это прежде всего осмыслить, и последнее, как мне кажется, требует усилия не хвататься сейчас в панике за привычную систему образов и смыслов, ее больше нет.

Александр Авербух
поэт, филолог
Я бы подождал с этими проектами. Я понимаю, что интенция у них положительная, но она в данный момент (сегодня-завтра-в ближайшие дни) просто будет неуместна, непонятна, воспримется как что-то вроде «Вы там стишки читаете в стране агрессора, а мы тут под обстрелами». Проблема именно в том, что эти проекты организованы россиянами и происходят в России. Это триггер. Но те обращения, которые вы постоянно публикуете на Кольте, обращения и протесты различных культурных деятелей — они важны, это не «поэтизировать издалека». Я отменил все презентации своей украинской книжки (и это, конечно, совсем другая история, но смысл отмены схожий) из-за того, что считаю все презентации сейчас неуместными. Полезнее дать говорить тем, кто сейчас в Украине. Дать говорить и дать им быть услышанными.

Соня Левин, хореограф
танцовщица
Войны идут всё это время в разных местах земли, и мы продолжаем выступать всё это время. Мы связаны с другими странами, даже если они далеко — и это ощутимо.
Конечно, эта война для россиян — другой уровень.
Многие в апатии, вообще не могут ничего делать.
Но надо брать себя в руки и в первую очередь действовать, исполняя гражданскую позицию (протест, помощь пострадавшим и прочее).
Ну а дальше каждого торкает по-своему. Кому-то просто невозможно иначе, чем стихами, музыкой... переваривать происходящее.
Интересно что за историю танца 20 века самые сногсшибательные и отвязные танцы (типа чарльстон, линди-хоп…) появились именно в 40-е годы. Люди не могут только читать новости в такие времена.
Я думаю, это деликатный момент, лично мне не хочется развлекаться сейчас и ходить на ивенты, сейчас не могу просто, да и свое всё хочется отменить.
А кому-то нужно отвлекаться и спасать психику.
Были бы стихи Мандельштама, Ахматовой теми же, если бы они написали их в другой момент?
А может другого момента для кого-то уже не будет…

Станислав Львовский
поэт
Мне кажется, никакие мероприятия, кроме открыто антивоенных, невозможны.

Ольга Седакова
поэт, филолог, переводчик
Мне выступать публично не хочется. А при этом быть зрителем, слушателем и т.п. — хочется.

Инна Кулишова
поэтесса, переводчица
Тут, как говорится, нужно различать духов. Какие-то проекты не нужно, если там щебетанье или только способ выступить. Какие-то надо. Я тоже думала. Понятна точка зрения, что какое время для стихов и пр. Ооочень индивидуально всё. Может, совсем-совсем сегодня нет. Но с др.стороны, только очень болезненные вещи делать. Если не стихотушечки и песенюшечки, а кровью написанное. Наверно.

Наталья Гринина
литературовед
1. На мой взгляд сейчас неуместны никакие культурные мероприятия, даже в Берлине/Германии. 2. Все события должны быть антивоенные. Чтения я не считаю антивоенным мероприятием. Даже когда читается что-то «по теме». 3. Реальное антивоенное мероприятие — это демонстрация или публичное, действенное формирование антивоенного движения в России. С лозунгами и акциями. Может быть всё это иллюзорно. Но по-другому я не вижу как...

Татьяна Щербина
поэт, эссеист
Я была бы готова только к камерным посиделкам, с чтениями, музыкой, всё может быть. Но к «мероприятиям» (сцена, публика) пока что нет. Дело не в том, что антивоенные или просто, тема одна, и боль, потому только в узком кругу.

Сергей Круглов
поэт, священник
Нужны. Надо их делать, как задумывается. А какими они получатся — на то промысел Божий... (Тем более что можно хоть аршинными буквами проштамповать мероприятие «УПЛОЧЕНО» и «ПРОВЕРЕНО, МИН НЕТ!», а истолковать его и повесить и иные ярлыки — завсегда при желании смогут, этого не избежать, ибо, как говорили в юности, докопаться можно и до столба).

Катя Петровская
писательница
Мне кажется, пора кричать, писать общие обращения матерям, отцам, богу, прорываться к выходу на массы, а не на самих себя, не знаю, всё идет в жутком темпе, на фоне 30 км колонны техники у Киева, все эти слова выглядят странно, я просто не понимаю, как вообще сейчас можно сидеть в театре, но я говорю, как человек, находящийся в безопасности.

Екатерина Деготь
искусствовед, куратор
Всё то, что существует для двадцати человек, согласных друг с другом, отменять, даже если антивоенное и прогрессивное. Всё то, что может обратиться к простым людям, даже если это криптоантивоенное и иносказательное, продолжать и усиливать. Менять все формы. Менять аудиторию. Менять свой язык. Менять эстетику. Менять смысл своей деятельности. Я так думаю не только применительно к России, кстати говоря.

Гали-Дана Зингер
поэт, переводчик, редактор
Мне кажется, вопрос в том, сколько времени такое «воздержание» должно продлиться? Сейчас вообще самым лучшим решением могла бы стать всеобщая стачка. Но если война, не дай бог, затянется, то стоит ли гнобить последнее, что у вас есть дорогого, пока не начали его гнобить какие-нибудь новые хунвейбины?
И тут уж скажу, что поэзия как таковая обладает гораздо более сильным антивоенным потенциалом, чем прикладной ее извод — «стихи против войны». Ради исторического примера могу привести антологию «Шират Русия» («Поэзия России»), которая во время Войны за Независимость (Израиля) была одной из самых популярных книжек в солдатских рюкзаках. Особым успехом, по свидетельству современников, пользовалась поэзия Серебряного века.

Сергей Козлов
филолог
Лучше всего — музыка. Безо всяких деклараций. Чем меньше деклараций, тем сильнее действует. Выбор программы — на совести исполнителей. Все прочие виды активности — гораздо сомнительнее. Главное — никаких слов.

Владимир Друк
поэт
Мне кажется, что сейчас надо, наверное, не стихи свои читать, а утешать друг друга и помогать — например, онлайн-перформанс, молитва молчаливая, акции, скупые на слова, всё, что поможет людям обрести опору, получить поддержку.
А еще лучше если кто-то сможет работать как центр или ветка помощи, сбор пожертвований, вести чат, форум для тех, кто в отчаянной беде и тех, кто хоть как-то может помочь — может соединить людей, направить конкретную помощь по конкретным адресам, конкретным людям. Как-то так...
А для стихов время потом наступит, надеюсь.

Елена Ванеян
поэтесса, переводчица
Мне кажется, нужны встречи, как можно менее формальные (но как это?) потому что прежние форматы — это как будто ничего не случилось. (В этом смысле институциям тяжелее.) Не знаю, как понять «когда уже пора». Внутренний голос скажет «пора» — и придется ему поверить, хотя он может нести чушь. Всех накрыло, трудно разделить антивоенную повестку и срочную психологическую взаимопомощь, хардкор и сюсю (мне трудно). Зато можно заранее забить на чувство этической и эстетической удовлетворенности. Ничто не будет «красиво», ни на чем душа не успокоится.

Анна Intektra
художница, куратор
Очень сложно работать в культурной институции так, как будто ничего не происходит, просто физически и морально почти невозможно. В особенности, когда, например, есть, так сказать, «плюрализм» мнений на происходящее. Но и отменять полностью всё — тоже странно. В идеале — надо менять форматы на соответствующие ситуации, и, кажется, то, что нужно больше всего сейчас — встречи, лекции, дискуссии, воркшопы. Форматы, где человек с человеком разговаривает и слушает и снова разговаривает. Воркшопы, связанные с тем, как работать с ситуацией, в том числе обучающие людей цифровой грамотности и навыкам критического анализа информации. Позднее возможны и другие формы, но тогда те, которые помогают рефлексировать на происходящее, сподвигать на реакцию (но тут тонкий лед). А вот выставки готовить на совсем отвлеченные темы — действительно тяжело и скорее неуместно именно сегодня. Как кто-то говорил выше — через какое-то время возможно, вероятно.

Мария Галина
поэтесса, писательница
Я бы сказала, что лучше воздержаться.

Света Мишина
фотограф
Это сложный вопрос.
Сегодня первый раз проснулась (очнулась) с тем, что мне надо хоть как-то переключаться.
И всё равно не представляю себя в театре или на концерте.
Думаю, дело еще в замкнутости формата.
Как будто ты «в домике» и это как-то не очень.
Прийти в театр и в изолированном пространстве представить, что ничего не происходит и думать о чем-то другом кажется даже физиологически неприемлемым.
А вот делать стихийные выставки, делать уличное искусство говорящее о происходящем мне кажется хорошим направлением.

Юлий Гуголев
поэт
Мне кажется что такие выступления нужны хотя бы потому, что пока позволяет цензура, такие выступления — это ведь тоже возможность выразить своё мнение, заявить об отношении к тому, что сейчас творится в Украине и в России. Важно, чтобы голоса звучали. В каком-то смысле это так же важно, как и выход смельчаков на одиночные пикеты. Но в некотором смысле можно надеяться, что выступление на сцене даёт более продолжительное время взаимодействия с аудиторией, ну и, также, можно надеяться на то, что кто-то из слушателей что-то увидит иными глазами благодаря такому выступлению. И это важно, хоть и происходит это всё внутри статистической погрешности.

Евгения Вежлян
поэтесса, филолог, литературтрегер
Нужно всё менять. Нужны иные формы жизни. Всё старое дискредитировало себя и этически сомнительно. Это всё культурные формы, направленные не на просвещение и не на коммуникацию с публикой, а на создание полупубличной среды «своих», элитарной, закрытой, прирастающей методом «снежного кома». Так теперь нельзя больше. Нужны другие формы жизни и действия.

Ирина Сурат
филолог, критик
Нужно продолжать, но избирательно, это тоже сопротивление смерти.

Понравился материал? Помоги сайту!