Сделать полезного чиновника

COLTA.RU совместно с Российским научным фондом продолжает проект «Острова империи: люди и события».

170 лет назад, 5 апреля 1849 года, в Тифлисе открылся Кавказский учебный округ. Южный «остров» империи остро нуждался в чиновниках — верных орудиях управления. Их решили не присылать из Петербурга, а «производить» из местных, то есть обучать. Подробнее — в очерке журналиста и редактора Анастасии Верескун и Амирана Урушадзе, руководителя проекта Российского научного фонда «Национальные окраины в политике Российской империи и русской общественной мысли».

Недоуправляемые окраины

О Российской империи привыкли думать как о бюрократическом левиафане. Стране столоначальников с омерзительными «кувшинными рылами», которые прятались за неприступными бастионами циркуляров и инструкций. Будто бы этот легион чиновников был абсолютно бездарен и беспомощен. Дела годами стояли, империя подгнивала, а народ до отдаленной поры безмолвно бедствовал.

На деле, однако, служителей госкульта в империи Романовых было в несколько раз меньше, чем в других европейских государствах. Франция превосходила Россию в пять раз по числу чиновников на 1000 обывателей; Германия опережала в четыре раза; Австро-Венгрия обходила в три раза. На это обратил внимание великий ученый Дмитрий Менделеев в своей книге «К познанию России». Находясь в Лондоне, автор периодической системы удивлялся густо расставленным полицейским и сравнивал это с реалиями Петербурга, где не всегда можно было докричаться до городового.

Нехватка чиновников была особенно заметна на окраинах империи. Русские бюрократы с большой неохотой отправлялись на службу во вновь присоединенные провинции. Особенно на Кавказ — из-за его затянувшегося военного положения и катастрофической бытовой неустроенности. «Русские не считают себя здешними жителями. Военные, повинуясь долгу, живут в Грузии, потому что так им велено. Молодые титулярные советники приезжают сюда за чином асессорским, толико вожделенным. Те и другие смотрят на Грузию как на изгнание», — читаем в пушкинском «Путешествии в Арзрум». Российское правительство пыталось изменить отношение чиновников к службе на южной окраине, закрепляя за ними многочисленные служебные преимущества: от выдачи подъемных денег до ускоренного чинопроизводства. Но все было тщетно: на Кавказ канцелярские деятели не хотели, а Тифлис — южную имперскую столицу — называли «грязным» и «мерзким». Империя недоуправлялась, административные институты на окраинах безжизненно костенели.

Человек, который изменил все

Это, конечно, он — первый кавказский наместник Михаил Воронцов, известный своими богатством и влиянием в высших сферах. Он решил делать чиновников из местного населения. Чиновник — это человек-функция, наделенный знаниями законов и навыками делопроизводства. Чиновника нужно образовать, выучить. Соответственно, необходимы учебные заведения как точки сборки будущих бюрократов. Воронцов провел на Кавказе масштабную школьную реформу, благодаря которой увеличивалось число мест в существовавших училищах и открывались новые. Когда Воронцов только приехал управлять Кавказом (в 1845 году), общее число обучающихся в заведениях Министерства народного просвещения равнялось здесь 2265. На исходе воронцовской декады (1854 год) оно удвоилось и достигло 4683 человек.

Школьное дело было одним из приоритетов в политике наместника, который хотел его единолично направлять и контролировать. Мешало этому то, что северокавказские училища подчинялись начальству Харьковского учебного округа. Такой управленческий зигзаг доставлял неудобства не только Воронцову, но и простым учителям. Известна печальная история таманского преподавателя Чалмина, который на протяжении нескольких лет не получал жалованья. Его многочисленные жалобы в Харьковский училищный комитет оставались без всякого внимания. В результате несчастный педагог был «доведен до самой жестокой бедности, не имея на содержание себя ни одной копейки и оставаясь наг, бос и без дневного пропитания».

Торжественное открытие Кавказского учебного округа состоялось в Тифлисе 5 апреля 1849 года. Официальная часть вместила речи Воронцова и первого попечителя нового округа, действительного статского советника Василия Семенова. Наместник наставлял школьное начальство в том, чтобы «русский и местные были главными, безусловными предметами преподавания, чтоб каждый туземец знал хорошо по-русски, а каждый бы русский знал непременно не менее двух языков здешних. Тогда только мы будем иметь вполне способных офицеров и чиновников». Семенов поклялся в верности «мудрой» триаде Сергея Уварова (православие, самодержавие, народность) и заверил наместника в том, что «главными предметами учения» станут «язык русский и русские законы, как самые верные орудия к прочному слиянию края с славным отечеством, с этим могучим исполином, заключающим в недрах своих многочисленные племена, разные по вере и языку, но тесно соединенные между собой одним общим чувством беспредельной преданности великому своему государю».

Наместник-детектив и жертва харассмента

Открытие округа его первому попечителю — опытному чиновнику Семенову далось нелегко. И дело не только в ответственности, которую он на себя принимал. В конце марта 1849 года Семенова обвинили в том, что он лишил невинности воспитанницу Института благородных девиц и даже после ее замужества состоял с ней в «непозволительной» связи. Обвинения выдвигала сама потерпевшая, девица Ланге. Она написала письмо Воронцову и просила передать его императрице Александре Федоровне. Ланге писала, что была вынуждена пойти на связь с Семеновым, угрожавшим в случае отказа расправиться с ее отцом — мелким чиновником. Вскоре история стала достоянием публики, и по Тифлису поползли слухи о Семенове. Воронцов посоветовал чиновнику не спешить со вступлением в новую должность и представить объяснения. Семенов подробно изложил историю знакомства с Ланге и решительно отверг все ее обвинения. Доводы действительного статского советника не до конца убедили наместника, и Воронцов назначил потерпевшей личную встречу. На все вопросы наместника Ланге отвечала обильными слезами, перемежавшимися с короткими всхлипами: «Это было так, это было так».

Воронцову стало очевидно, что обвинения Ланге были кем-то спровоцированы. Наместник поручил провести детальное расследование Алексею Крузенштерну, чиновнику для особых поручений. Оказалось, что муж Ланге — чиновник Вяхирев — вынудил жену оговорить себя и Семенова, чтобы получить основания для развода. Вяхирев еще до женитьбы на воспитаннице Института благородных девиц близко сошелся с прусской подданной — «повивальной бабкой» Титц, разведенной уже трижды. Но Титц бросила Вяхирева ради поездки в Петербург с другим чиновником. Оставленный без внимания Вяхирев решил жениться на Ланге, а уже спустя несколько месяцев привел в дом неожиданно вернувшуюся из столицы Титц. Воссоединившаяся пара не желала терпеть присутствие ставшей совершенно лишней Ланге, которую Вяхирев надоумил оклеветать Семенова для получения приличного повода к разводу.

Обо всех перипетиях этой истории Воронцов сообщал военному министру и председателю Кавказского комитета Александру Чернышеву и императору Николаю I. В одном из ответных писем наместнику по этому делу военный министр отмечал: «Его величество, вполне одобряя все вами, милостивый государь, сделанные по этому предмету распоряжения, изволит желать, дабы лица, виновные в неосновательной и несправедливой жалобе на действительного статского советника Семенова, были подвергнуты самому строгому взысканию».

Но все было не так просто. Никаких юридических доказательств виновности Вяхирева и Титц установлено не было, а значит, как размышлял Воронцов, суд может закончиться их оправданием, и пострадает только отвергнутая Ланге. Поэтому наместник ограничился административной высылкой авантюрной парочки за пределы Кавказского края.

Задерганный Семенов наконец вступил в должность попечителя Кавказского учебного округа. Ему вообще жутко не везло. Семенов долго мечтал о должности кутаисского гражданского губернатора и был близок к этому назначению. Он так проникся этой идеей, что говорил о любимой губернии не иначе как «моя Имеретия». Но тут случилось повеление императора, по которому в Закавказье назначались только военные губернаторы, и семеновские мечты разлетелись, как напуганные птицы.

Фабрика чиновников

Кавказский учебный округ насчитывал 21 уездное училище и 10 приходских. Непосредственный надзор за их работой вели пять дирекций — Тифлисская, Кутаисская, Шемахинско-Дербентская, Ставропольская и Черноморская. Венчал образовательную пирамиду попечитель округа. Как и рассчитывал Воронцов, значительное место в образовательных программах занимало изучение языков — русского, черкесского и «татарского» (кумыкского). В училищах была развита сословная специализация. Сельское хозяйство преподавалось дворянам, а коммерческое дело — купеческим детям.

Самыми престижными учебными заведениями на Кавказе были Тифлисская и Ставропольская гимназии, в которых имелись специальные классы для подготовки к поступлению в университет. Высшего учебного заведения на южной окраине империи не было: университет — удовольствие дорогое. Воронцов с трудом подыскивал подходящих учителей, а мечтать о приезде российской профессуры в Тифлис в середине XIX века было верхом наивности. Но наместник и здесь сумел найти решение. Все тому же Семенову было поручено написать проект положения о воспитании кавказских и закавказских уроженцев в высших и специальных учебных заведениях империи. После того как документ обсудили министры и внесли некоторые правки, Кавказ получил 160 квотированных мест в лучших университетах империи. Завершив обучение, выпускники возвращались обратно и должны были отслужить на Кавказе как минимум шесть лет.

К началу 1880-х годов «кавказские воспитанники» (именно так называли студентов южной окраины) играли видную роль в администрации края. Они исправляли должности председателей Тифлисской судебной палаты и окружных судов, казначейства и финансовых департаментов, возглавляли местные гимназии и училища.

Об успехе курса Воронцова можно судить по алармистским высказываниям чинов Министерства народного просвещения, которые уже в 1870-х годах считали, что бюрократов-кавказцев стало слишком много. Адепт классического образования Александр Георгиевский упрекал кавказское начальство в неоправданном сокращении преподавания древних языков, а также в создании для местных уроженцев специально-льготных условий обучения. «Кавказ составляет естественную и необходимую часть России, — писал Георгиевский, — поэтому деятелями с высшим образованием, а следовательно, и высшего порядка и более влиятельными во всех сферах, должны быть отнюдь не туземцы, то есть отнюдь не армяне (так как другие гораздо менее и способны к высшему образованию), уже и теперь мечтающие о возрождении Армении, в состав которой входил бы и наш Кавказ, а природные русские люди».

Тем не менее «национальные кадры», воспитанные и обученные Воронцовым, участвовали в проведении земельной и административной реформ на Кавказе, развивали железнодорожное строительство, заседали в судах и регулировали финансовые операции. Хорошее образование было не престижной побрякушкой, а механизмом получения высокого социального статуса и права на значимую социальную роль.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ COLTA.RU В ЯНДЕКС.ДЗЕН, ЧТОБЫ НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ

Понравился материал? Помоги сайту!