25 августа 2014Общество
118

Культурное достояние советского народа

Олег Кашин о режиссерских находках донецкой войны

текст: Олег Кашин
Detailed_picture© РИА Новости

Колонна взятых в плен украинских военных идет по Донецку под конвоем. Суровая блондинка в камуфляже и со штыком; в своей жизни она, наверное, никогда не фотографировалась так много — теперь она уже навсегда в истории, кадры с блондинкой получились очень выразительные. На тротуарах стоят радостные жители Донецка. Снимают колонну пленных на телефоны и планшеты, улыбаются и, кажется, расталкивают друг друга, желая встать поближе к месту прохождения колонны. Есть фотография, на которой какой-то донецкий старик (подозреваю, что когда город займут украинские войска, мы еще увидим этого старика с сине-желтым флажком в очередях за гуманитарной едой) бросает в пленных яйцо. Эти кадры можно было бы назвать страшными, жуткими, какими угодно, но только при одном условии: если бы они появились из вакуума, из ниоткуда, если бы мы не знали, что есть на свете город Донецк и страна Украина, и не знали бы, что там происходит, а потом увидели бы колонну пленных, блондинку со штыком и старика с яйцом и ужаснулись — боже мой, как же так.

Собственно, моя гипотеза по поводу возмущения московских социальных сетей в связи с парадом в Донецке и состоит в том, что люди (а их много), которые пишут сегодня возмущенные слова, — они просто пропустили все, что было до этого парада. Пропустили сбитый самолет, пропустили одесский пожар, пропустили садистское убийство депутата Рыбака в Славянске и еще добрый десяток событий масштабом помельче. Не видели роликов депутата Ляшко, не видели фотографий мужчин в трусах на допросах по обе стороны линии фронта, не помнят, как в Киеве громили российское посольство, или как депутата Царева ждали у выхода из телестудии и чудом не разорвали на куски, или как волынского губернатора Башкаленко в наручниках ставили на колени на сцене митинга в Луцке, или как на колени ставили украинских омоновцев. Уровень жестокости в украинских событиях с самого начала последней революции был таков, что по меркам этого уровня парад пленных в Донецке выглядит максимальным гуманизмом, на который сегодня только способны участники этой войны. Людей даже не поливали зеленкой, их просто вели по улицам в сопровождении вооруженного конвоя — разве это как-то выходит за пределы логики войны, тем более такой? Вы уверены, что перед нами самый возмутительный  эпизод событий на Украине?

Все давно выбрали себе сторону и тщательно отсортировывают поступающие из Донбасса новости — здесь скорбим, здесь радуемся, здесь не замечаем.

Судя по комментариям, сопровождавшим донецкий парад, — да, именно в этом многие сейчас и уверены. Видимо, задевает донецкий парад какие-то тайные струны советской души, и даже понятно, какие именно струны.

Организаторы шествия пленных позаботились о том, чтобы их идея прочитывалась однозначно: колонну пленных замыкали поливальные машины, моющие мостовую, то есть организаторы акции демонстративно ссылались на, вероятно, самый известный эпизод с пленными немцами из советской истории. Точно так же мыли мостовую в Москве 17 июля 1944 года, когда от Ходынки до Курского вокзала через центр Москвы провели 57 тысяч немецких офицеров, генералов и солдат, взятых в плен в Белоруссии. На этот эпизод принято ссылаться, когда речь заходит о режиссерских вкусах Сталина: генералиссимус знал толк в эффектных зрелищах, и это зрелище было, может быть, самым ярким из всех, к организации которых он имел отношение. Поливальные машины, замыкающие колонну пленных, — это давно уже не эпизод войны, это важнейший, общеизвестный и общепонятный элемент советской культуры. Понимаю, как нелепо это звучит сейчас, но речь идет именно о культурном достоянии, а не о каком-то другом.

То возмущение, которое мы наблюдаем в связи с парадом пленных в Донецке, вызвано не столько издевательством над пленными, сколько именно удавшейся попыткой сепаратистских сил присвоить себе это культурное достояние, поставить его на службу себе. В советском мире, в котором поливальные машины, замыкающие колонну пленных, символизируют однозначную победу добра над злом, — в этом советском мире живут не только организаторы донецкой акции, но и ее критики, которые по привычке повторяют лозунги про средневековье и жестокость, не отдавая себе отчета, что их возмутило в действительности.

Обе стороны донецкой войны вдохновляются примерами из одного и того же источника.

Вообще использовать слово «лицемерие», когда речь идет о реакциях и высказываниях участников и болельщиков настоящей войны, — наверное, это дурной тон, но ведь именно с лицемерием мы и имеем дело. Я был бы очень рад увидеть комментатора, который сегодня называет средневековьем прогон пленных украинцев по Донецку, а в мае оплакивал бы людей, сгоревших в одесском Доме профсоюзов. Но я не знаю таких людей. Все давно выбрали себе сторону и тщательно отсортировывают поступающие из Донбасса новости — здесь скорбим, здесь радуемся, здесь не замечаем. Здесь свои, здесь чужие. Над словосочетанием «виноваты обе стороны» теперь принято смеяться, потому что все давно в курсе, какая сторона виновата во всем, а какая, в свою очередь, невиновна. Такая картина мира уже никому не кажется искаженной; когда она разлетится вдребезги, всем будет неприятно, но это потом, а пока можно картинно повозмущаться донецким ремейком сталинского прогона немцев по Москве.

Интересно, что и Киев в этот день проэксплуатировал общеизвестный советский образ из той же войны: солдаты, прямо с праздничного парада уходящие на фронт, — это ведь тоже Сталин, только 1941 год, ноябрь. Обе стороны донецкой войны вдохновляются примерами из одного и того же источника просто потому, что других источников у советских людей нет, и, в принципе, несложно представить себе зеркальную ситуацию, когда уже по Киеву ведут пленных с поливалками, а по Донецку ополченцы идут парадом перед тем, как отправиться с праздничной площади на передовую. Этот день, 24 августа 2014 года, с кошмарной точностью показал, до какой степени одни и те же люди воюют друг с другом на донецком фронте. Люди одной культуры, люди одного языка, совершенно одинаковые люди, которые, конечно, уже никогда не станут братьями, но радоваться тут в любом случае нечему.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
Space is the place, space is the placeВ разлуке
Space is the place, space is the place 

Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных, внутренних и внешних, пространствах

14 октября 20244700
Разговор с невозвращенцем В разлуке
Разговор с невозвращенцем  

Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается

20 августа 202411595
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”»В разлуке
Алексей Титков: «Не скатываться в партийный “критмыш”» 

Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым

6 июля 202416513
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границыВ разлуке
Антон Долин — Александр Родионов: разговор поверх границы 

Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова

7 июня 202421737
Письмо человеку ИксВ разлуке
Письмо человеку Икс 

Иван Давыдов пишет письмо другу в эмиграции, с которым ждет встречи, хотя на нее не надеется. Начало нового проекта Кольты «В разлуке»

21 мая 202423402