Марк Франкетти: «Нет никакой разницы между ментами и Кохом»

— Сколько времени ты провел на Украине и что там видел?

— Я был на Украине много раз: освещал весь Майдан, ездил в Крым. Последнюю поездку провел в Донбассе — Славянск, Краматорск, Мариуполь. Делал интервью с премьер-министром Александром Бородаем, потом — большой материал о батальоне «Восток». А затем мне пришлось уехать, поскольку вместе с батальоном «Восток» я попал из Донбасса на территорию России, чего совершенно не планировал: ради сохранения жизни нам без паспортов пришлось пересечь границу, потом я уехал.

— При каких обстоятельствах это произошло?

— Я познакомился с командиром батальона «Восток» Александром Ходаковским. Просился с его бойцами на любую военную операцию. Так и сказал: «Если что-то будет, обязательно звоните, я приеду». Подчеркнул: «Мне никакие тренировки и инсценировки не нужны». Он действительно позвонил: «Мы поедем в сторону границы, хочешь с нами?» Было не совсем понятно, что «Восток» собирается там делать, информация смутная. В принципе Ходаковский считал, что контрольно-пропускной пункт в районе Мариновки взят ополченцами, задача батальона «Восток» — его укрепить. Нас было человек двести, большая колонна. Приехали в Мариновку и попали в ловушку: у «востоковцев» была информация о том, что украинские пограничники готовы сложить оружие и драться не собираются. А значит, нужно приехать на место, немножко, фигурально выражаясь, поиграть мышцами — и все, Мариновка наша. Когда мы приехали на место, то выяснили, что к бою с «Востоком» готовы не только пограничники, но и профессиональные украинские военные. Бой длился четыре часа; его кульминацией стал обстрел с воздуха. Это было страшно.

Батальон «Восток» состоит из обычных граждан, которые смотрели слишком много Первый канал.

— Считается, что ополченцы не любят западную прессу. Почему Ходаковский вдруг стал тебе доверять?

— Очень просто: со мной работал русский фотограф, Дмитрий Беляков. В свое время он сделал спецпроект, книгу портретов ветеранов «Альфы» и «Вымпела». Поначалу я действовал через него, но это не ключевой момент: Александр Ходаковский — совершенно нормальный, вменяемый человек. Я объяснил ему, что много лет провел в России, он понял, что мне хочется разобраться в ситуации. Что важнее, он убедился в том, что ему не придется отвечать за мою безопасность, потому что я — опытный журналист. Да, они не любят западных журналистов, но я живу в России семнадцать лет, и найти пророссийский контакт в принципе не очень сложно. К тому же, повторюсь, Ходаковский — вменяемый человек. Конечно, не все в батальоне «Восток» такие, как он: некоторые бойцы наотрез отказались нас принимать, запрещали их фотографировать и так далее. Знаешь, сейчас сложилась очень интересная ситуация: меня всегда считали русофобом, говорили, что я агрессивно настроен по отношению к России. Вы наберите «Марк Франкетти» в Google — третья фотография подписана «патологический русофоб». То есть, прости меня, какой-то е**нутый русский выложил эту фотографию, а потом мне сто тысяч раз приходилось спорить со спецназовцами, с фээсбэшниками, которым я пытался объяснить суть своей работы, а они кричали, что я — агент Запада, предвзято настроенный. А теперь после репортажа о батальоне «Восток» (его русский перевод — вот здесь. — Ред.) и выступления в программе Савика Шустера я превратился в завзятого русофила. Мне сегодня друг отправил пост в фейсбуке Альфреда Коха, в котором он пишет: да, дескать, всем понятно, почему этот Франкетти 17 лет в России сидит. А люди, которые накинулись на меня в студии Савика Шустера, прямым текстом сказали, что я — наивный журналист, действующий в интересах ФСБ. Получается, нет никакой разницы между ментами и Кохом — все считают меня засланным казачком. Эту *уйню, которую написал Кох, я слово в слово слышал от самых завзятых фээсбэшников.

— Почему ты решил, что на Донбассе нет русского следа?

— Я так не говорил, это очень важный момент. Я говорил о батальоне «Восток». Вопрос Савика Шустера дословно звучал так: «Расскажи нам, что там за люди». Я же не тупой, в конце концов. Как я могу говорить о том, что там нет русского следа?! Я описывал только то, что видел собственными глазами. А видел я вот что: батальон «Восток», считающийся самым крутым, состоит из обычных граждан, которые смотрели слишком много передач на Первом канале и «России-24». Они верят, что на Донбасс идет цунами фашизма, его срочно нужно остановить. Это люди без военного опыта, среди них нет чеченцев, есть несколько человек из Северной Осетии, из Владикавказа. А даже если среди бойцов есть пара чеченцев, это не значит ровным счетом ничего. Я много раз был в Чечне, знаю, как выглядят кадыровцы: это хорошо подготовленные, опытные бойцы. Таких бойцов в батальоне нет. Прочитайте материал: у бойцов нет бронежилетов, а самое страшное оружие — грузовик «Урал», на который они ставят свое оружие, используют для защиты от авиации и толкают руками. И который, кстати, во время операции в Мариновке пришлось бросить, потому что машина окончательно сломалась. В батальоне «Восток» нет людей из ГРУ. Да, они были в чеченском «Востоке», у Ямадаева, но чеченский и донецкий батальоны никак не связаны друг с другом. Не под диктофон Ходаковский жаловался: «Нам не хватает бойцов, не хватает специалистов». Он говорит, что Россия как-то намекнула, дала им понять: вы, дескать, начинайте сами, а мы потом поможем. Сейчас он уже понимает, что ни фига им никто не поможет, помощь не придет. Повторюсь, я говорю не обо всей ситуации в целом, а только о «Востоке». Да, среди бойцов есть русские добровольцы, которые тоже смотрели слишком много репортажей на Первом канале, есть местные. Вот, собственно, и все.

— Как ты думаешь, почему твое выступление у Шустера вызвало такую бурную реакцию?

— Это показательный момент, да? Потому что мои слова не вписываются в официальную версию Украины. Для меня нет разницы между людьми — бойцы «Востока», украинский военный в маске, который говорил, что я порочу его страну… They are the same fucking people. Я не говорил о том, что Россия не плетет интриг на Украине, просто детально описывал людей, с которыми провел время, и могу утверждать, что никаких потоков оружия и денег не заметил. Наоборот, понимаешь? Они в отчаянии, они начинают паниковать: «Эй, а где Россия?!»

— Ты общался с премьер-министром ДНР Бородаем. Что ты думаешь по его поводу?

— Слушай, он совсем непонятный. Они все безумные — и Бородай, и Стрелков. Самое ужасное во всей этой ситуации — ты разговариваешь с людьми, которые считают, что играют в войнушку. То есть они фильмы смотрели, оружие добыли, а сами не подозревают, какой ящик Пандоры открыли. Бородай лично мне не очень приятен, но я пытался понять — кто его отправил на Украину, чьи интересы он представляет? Я склонен согласиться с колонкой Олега Кашина — скорее всего его не отправляли в страну спецслужбы России, но если бы Владимир Владимирович Путин не хотел, чтобы такие, как Бородай и Стрелков, оказались на Украине, то одного его слова было бы достаточно, чтобы их след простыл.

Самое страшное оружие — грузовик «Урал», который они используют для защиты от авиации и толкают руками.

— Как Бородай ведет себя в Донецке?

— Он сам теперь ходит с оружием — «калашников», «макаров» и так далее. В дополнение есть люди, которые его охраняют: просто какие-то отморозки. Смотри, Бородай приезжает на ужин в гостиницу «Рамада», садится за стол. Его охранники сидят по соседству. Знаешь, как ведут себя профессиональные охранники? Тихо сидят в сторонке, не заказывая еды. А охранники Бородая заказывают ужин и играют в игры на телефоне. Когда Кадыров еще не был президентом Чечни, его охраняла «Альфа». Ты сразу знал, что этот человек для Кремля очень важен. В отношении Бородая у меня совершенно другое впечатление.

— Какой расклад по силам между ополченцами и украинскими военными?

— Операция, на которой я присутствовал, закончилась полным поражением «Востока». Украинцы очень хорошо отбили атаку. Конечно, в сравнении с российской армией украинская — детский сад, но она гораздо сильнее ополченцев. Правда, у них есть огромный минус — украинские военные сильно деморализованы. В принципе, весь конфликт на юго-востоке Украины мне кажется искусственно созданным: повторюсь, люди заигрались в войнушку, а гибнут мирные жители. И в регионе — полный бардак. Такое ощущение, что Киев вообще не понимает, что делать, а главное, не догадывается, что часть вполне себе мирных жителей Украины не представляет себе жизни с новым правительством после Одессы и Славянска. Они смотрят российское телевидение, им твердят, что в их стране геноцид, они верят.

— Эта ситуация решаемая?

— Да, но только с участием России. Путин должен договориться с Порошенко, причем это нужно сделать в самое ближайшее время, поскольку если дело и дальше пойдет такими темпами, ящик Пандоры уже не закроешь.

— Как сейчас выглядит Славянск?

— Я был там две с половиной недели назад, он выглядел нормально. Но уже были минометные обстрелы, погибли двадцать пять человек мирных жителей. Мы встречались с Ирмой Крат (по версии ополченцев, Ирма Крат, активистка «Правого сектора», приехала в Славянск шпионить; была взята в заложники в апреле; Крат утверждала, что была в России как журналистка. — Ред.), мне кажется, у Крат «стокгольмский», точнее, «славянский» синдром: она уверена, что в Киеве про нее забыли, и настроена негативно и агрессивно. Боится, что погибнет во время одного из авиационных налетов.

— Что было самым сложным на Украине?

— Ты знаешь, я в первый раз в жизни освещаю конфликт, в котором журналисты играют такую большую роль. На них лежит прямая ответственность. Когда ты понимаешь, что люди взяли оружие и повторяют слово в слово то, что говорили предыдущим вечером по «России-24», это ужасно. По телевизору кричат: «Геноцид!». Простите, но геноцид — это Руанда, а не триста погибших. И я сильно разочарован тем, как иностранная пресса освещала события на Украине. То, что пишет российская пресса, — меня этим не удивишь, я в России давно живу. Но мы-то в Европе считаем, что у нас свободная пресса, при этом лейтмотив у всех заметок один: империя зла — Россия, Путин — диктатор. А ситуация гораздо сложнее, но ее описание никому не нужно, хотя, на мой взгляд, самое главное, что сейчас происходит, — это глубочайший кризис в отношениях между Россией и США. С одной стороны, мы видим полный провал внешней политики Америки за последние двадцать лет, с другой — Россию, совершившую одну из самых больших ошибок, то есть полностью потерявшую Украину. Нужна была Украина ручная, карманная, управляемая Януковичем — да, он сукин сын, но он, что называется, «наш сукин сын». А на Западе всем нужна одна линия в прессе, что напоминает мне ситуацию перед войной в Ираке.

Понравился материал? Помоги сайту!