The Jack Wood: «Рок-н-ролл в России — это сплошной рафинад»

Если вы попробуете поговорить с иностранцем о современной русской музыке, то, скорее всего, наткнетесь на слепое пятно полного незнания. Если вам сильно повезет, то ваш собеседник назовет одно-два имени — среди них может оказаться и The Jack Wood. Томское трио, играющее гаражный блюз-рок на английском языке, последний год часто выступает за границей, после того как вокалистка The Jack Wood Саша стала ассоциироваться с голосом Pussy Riot, исполнив две последние англоязычные песни арт-панк-проекта: «Don't Cry Genocide», засветившуюся в сериале «Карточный домик», и «I Can't Breath». The Jack Wood выступали в Нью-Йорке вместе с Терстоном Муром из Sonic Youth, Ником Зиннером из Yeah Yeah Yeahs и отцом панка Ричардом Хеллом, а также на фестивале Гластонбери-2015, став чуть ли не первой русской рок-группой, появившейся на одном из самых известных фестивалей мира. Недавно вернувшись из Европы, группа снова планирует поездку в Штаты, а также готовит к выпуску осенью сингл, часовой видеоконцерт и — ближе к зиме — третий альбом, на котором обещает новый звук.

Денис Бояринов встретился с Сашей и Денисом (гитаристом The Jack Wood) в клубе «16 тонн» и обсудил сотрудничество The Jack Wood с Pussy Riot, политический активизм и новый русский рок-н-ролл, который их раздражает.

— Давно ли вы были в Томске?

Саша: Все вместе? Давно. Нас хотят в августе привезти, но пока неизвестно, привезут ли. Да и мы не горим желанием, если честно.

— Почему? А как же возвращение на родину в статусе звезд?

Саша: Там никто не готов признать и малейший успех нашей группы. Скажут: «Столичные приехали, фу-у-у». Это зависть. Она была главной причиной, почему мы оттуда сбежали.

— До The Jack Wood у вас в Томске была группа Teddys Band.

Саша: Разные у нас были группы. И все они были отстойные — что у меня, что у Коляна (барабанщик The Jack Wood. — Ред.), что у Дениса.

— А что играли Teddys Band?

Саша: Какофонию. Поэтому я быстро распустила группу. Я хотела другое делать. Мы тогда с Денисом враждовали, и пока мы враждовали, он начал делать то, что я хотела. Тогда мы перестали враждовать и записали за ночь альбом.

— Так началась группа The Jack Wood?

Саша: Да, в 2011 году.

— А что было потом? Я пытаюсь восстановить хронологию группы.

Саша: Это очень сложно. Я тоже пытаюсь это сделать, потому что веду концертный дневник. Я остановилась на 2012 году, потому что поняла, что ничего не помню. Быстро началась кутерьма, и она продолжается до сих пор.

Я никогда не хотела быть участницей Pussy Riot.

Денис: The Jack Wood по сути существует с 2012-го. Потому что в 2011-м нас было только двое. Наш первый барабанщик передознулся.

Саша: И у нас не было барабанщика вообще. Первые два выступления проходили под драм-машину. Это был полный отстой.

— Хорошо, раз в прошлом так все запутано, давайте поговорим про недавние события. Когда вы познакомились с Pussy Riot?

Саша: Они меня нашли в прошлом году, чтобы записать трек для сериала «Карточный домик». Я согласилась на условии, что они укажут в титрах нашу группу. Нас не указали. Теперь я их этим шантажирую.

— Теперь иностранная пресса считает тебя участницей Pussy Riot.

Денис: Журналистские штучки.

Саша: Pussy Riot придерживаются точки зрения, что любая может быть участницей. Я никогда не хотела быть участницей Pussy Riot — у меня другие цели и способы самовыражения. Я никогда не хотела быть политической активисткой, а они никогда не были музыкантами. Я, конечно, та еще Pussy Riot. Но я поработала благодаря этому проекту с прекрасными нью-йоркскими музыкантами — Ленни Кеем и Ричардом Хеллом, которые не стремаются того, что кто-то назовет их Pussy Riot. Коллаборации крайне полезны.

— Как себя сейчас чувствует Ричард Хелл?

Саша: Он ох*енен — он был и остается лучше всех. Я состою с ним в переписке и каждый раз реву, когда он присылает очередное письмо. Они большие и теплые. Он не стал с возрастом богатым американцем, живущим в роскошном особняке и с кучей любовниц. Он простой и классный мужик. От него круто воняет. Он очень игривый — обещает жене, что едет на студию и будет паинькой, а потом выходит на улицу и говорит: «Ну что — погнали!» Старик говорит, что скоро умрет, а такой бодрый!

— Как вас приняли другие нью-йоркские музыканты?

Саша: Они все оказались на удивление открытыми и дружелюбными людьми — без налета звездности и снобизма. Даже достаточно скучный Терстон Мур (гитарист Sonic Youth. — Ред.), у которого на лице написана вся печаль мира, подошел к нам после концерта и грустно сказал: «Nice show».

Мы за личных демонов и за рок-н-ролл!

— На фестивале журнала Vice вы выступали после Скарлетт Йоханссон — она тоже без снобизма?

Саша: Да, снобизма нет никакого. Мы познакомились. Она низенькая. Я и с Карен О (вокалистка Yeah Yeah Yeahs. — Ред.) там познакомилась. Мне было немного стыдно, потому что она стала рассказывать, как ей понравился наш альбом. Спрашивала: «Интересно, откуда в твоем теле столько голоса?» Я думала, откуда эта женщина меня слышала, если мы еще не выступали. А потом поняла, что Ник Зиннер дал ей послушать наш альбом, потому что только у него в Штатах он есть, и что это Карен О.

— Вы собираетесь использовать приобретенные вами связи? Сделать совместный трек с Ричардом Хеллом или Карен О?

Саша: С Хеллом у нас уже есть клип, снятый Pussy Riot. Он не нравится ни нам, ни Ричарду Хеллу. Но есть второй клип — документальный, он очень крутой. Я не знакомлюсь с ними как деловой персонаж с деловым персонажем. Мне просто интересно. И я не собираюсь клянчить о помощи: «Мы из России — у нас все сложно». У них есть наши контакты: захотят — напишут.

Например, в Лондоне мы познакомились с вокалистом The Horrors — я думала, у меня остановится сердце: я не могла на него смотреть.

Денис: Мы фанаты этой группы. С самого первого альбома, даже не альбома, а сингла.

Саша: Он выглядит очень социопатично, я даже не думала к нему подходить. Когда мы познакомились, он сам стал о нас расспрашивать и сам предложил помощь. Когда узнал, что мы хотим выступить в Лондоне, сразу же сказал: вот мое мыло, напиши мне. Я написала просто: «Привет, я Саша из The Jack Wood. Мы познакомились на студии». И он ответил и действительно связал нас с разными промоутерами. Вот это очень приятно.

Я не могу сказать, что я просыпаюсь и думаю: вот начался новый день, в который мы обязательно должны сделать что-то важное, потому что мы делаем что-то важное. Об этом вообще не стоит задумываться. Но когда мы выступали на Гластонбери, я видела, как люди сильно удивляются, что мы из России. «Вы из России, вау, как интересно!» У них нет ни малейшего представления о том, что в России происходит. То, что у нас появилась маленькая возможность показать, что у нас вся молодежь не ходит в валенках и не слушает Бабкину, — это здорово. Мы можем показать нашу страну с хорошей стороны.

Если люди протянут мне надувной член, я тоже возьму его, но хотя бы с членом я знаю, что делать.

— Вы устроили трэш и угар на Гластонбери?

Денис: Каждый день.

Саша: Гластонбери — это в принципе трэш и угар. Все люди, которые туда пришли, пришли только за этим. И это было потрясающе. Мы устраивали там разное каждый день. Я придумывала разные задачи, которые надо было выполнить, — например, срочно купить парик. Что-то на меня нашло.

Денис: Учитывайте, что для того, чтобы пройти из одного конца Гластонбери в другой пешком, нужно два часа. Мы провели в поисках парика полдня. Вот это был настоящий трэш и угар.

Саша: Зато какие — по колено в грязи и совершенно нетрезвые. Ух (смеется)!

— Ты сказала, что никогда не стремилась стать политической активисткой. И сейчас, после общения с Pussy Riot, вы по-прежнему в стороне от политики?

Денис: Ничего не изменилось.

Саша: Мы не бессердечные и пох*истичные типы. Нас расстраивают многие вещи, которые происходят в мире. Но мы не хотим использовать наши песни и сцену как подиум для пропаганды.

Денис: Мы за музыку, за личных демонов и за рок-н-ролл!

— Саша, если бы тебе, как певице Земфире, на концерте протянули из публики украинский флаг, ты бы взяла его?

Саша: Да. Взяла бы. Если люди протянут мне надувной член, я тоже возьму его, но хотя бы с членом я знаю, что делать, — я могла бы это как-то обыграть. А про флаг я знаю лишь то, что если им обмотаешься и потрешься об него задницей, то эта страна начнет на тебя наезжать. Но это же зрители протянули — они, наверное, ничего плохого не имеют в виду.

Меня больше всего раздражает волна нового русского рока.

Денис: Меня поражает, насколько люди заигрываются в политиканские игры и путают с ними реальность. А что такого в украинском флаге? Это просто страна. Там живут такие же люди, а у кого-то и родственники. Что символизирует украинский флаг в твоей руке? Что ты против России? Что ты антипутинский? Это же бред!

Саша: Так много тем более интересных, чем политика, о которых можно поговорить. Когда со мной после концерта пытаются поговорить о политике: «А что вы думаете о...» — я отвечаю просто: «Я не думаю». Правда, ведь можно жить и не думать о политике.

— Что, на ваш взгляд, сейчас происходит с рок-н-роллом в России?

Саша: П*дореет. Рок-н-ролл в России — это сплошной рафинад. Фейков очень много. Право каждого — изображать на сцене то, что он хочет изображать, но на сцене же врать невозможно.

Денис: Меня больше всего раздражает волна нового русского рока — а-ля постпанк из Сибири. Полезли как тараканы. Одни копируют группу «Труд», другие копируют группу, которая копирует группу «Труд», — и все вместе копируют «Кино». Вот пример того, как музыканты пытаются вылезти на околосоциальной теме и на модной волне. К примеру, группа Ploho, с которой мы играли в 2012 году в Новосибирске, — тогда они пытались делать гаражный рок, и у них ни фига не получалось. Теперь они делают постпанк на русском языке и с драм-машиной и играют на фестивале «Боль». Ну это просто смешно...

Саша: Ты такой злой, а тем временем в «16 тоннах» играет прекраснейший Отис Реддинг. Спасибо клубу за это. Даже в Европе найти его пластинку можно с большим трудом. Я искала — меня спрашивали: «Кто? Отис Реддинг?» Чуваки, да вы что?!

Понравился материал? Помоги сайту!