Jekka, или Женя Недосекина, — увлеченная новыми технологиями певица и продюсер из Москвы, выступающая в интерактивно-люминесцентном костюме, — только что выпустила мини-альбом «City of Night», составленный из 5 авант-поп-песен и ремиксов на них. На заглавную вещь режиссером Юрием Черных был снят остросюжетный клип о пугающих ритуалах таинственной московской секты XXI века:
Jekka, музыкант, продюсер
Сама песня — про некую внутреннюю потерянность, про противоборство разных сущностей, желаний и про таинственную внешнюю силу, которая влияет на это и словно управляет твоей жизнью. И вроде бы ты не поддаешься ей, борешься, но иногда ты теряешь опору и в какой-то момент сам хочешь, чтобы она тебя полностью поглотила и ты очутился в некоем параллельном мире, где нет того, что приносит боль.
Мне кажется, команда очень интересно подошла к созданию истории к клипу, в частности, Юра (режиссер. — Ред.) очень подробно расспрашивал меня о значении каждой строчки песни. Когда даешь кому-то создать визуальную картину твоей песни — это всегда большой риск, но мне он нравится, поскольку у песни появляется новое прочтение и новый виток развития.
Юрий Черных, режиссер
Когда я впервые услышал песню Jekka, меня зацепили в ней русские народные мотивы. Захотелось изучить современного потерянного человека среди непонятных ритуалов прошлого. Я задал себе такой вопрос: если бы сейчас, сегодня, в 2015 году, в Москве существовала агрессивная секта с адским бардаком в концепте, со смешанными символами и мутировавшими идеями, какой бы она могла быть? Люди в капюшонах, с однотипными татуировками и факельными шествиями показались мне чересчур цирковыми, показушными и неубедительными. Думается, что действительно активной, долбанутой на голову секте с регулярными ритуалами (а то и жертвоприношениями) лучше не светиться и не выделяться. Сектанты в массе своей должны быть обычными людьми, с обычными семьями, досугом и бытом. У них обычные серые машины, черные зимние куртки, джинсы и ботинки. Они сливаются с пейзажем, поэтому мы никогда не узнаем, чем они занимаются на самом деле, так как не обратим на них внимания.
Еще одним фактором является рутина. Во что сейчас превратилась, например, Масленица? На руинах языческого праздника этот день стал поводом объесться блинами и в лучшем случае сжечь пугало. И всё. Сложность обрядов, суть праздника утеряна. Меняются эпохи, смысл истончается. Думаю, для условных, несуществующих сектантов все их ритуалы так же, как и для нас, превратились бы в будничную рутину. Мир для них, как и для нас, серый, холодный и повторяющийся из года в год. Можно ли вырваться из такого круга?
Три дневника почти за три военных года. Все три автора несколько раз пересекали за это время границу РФ, погружаясь и снова выныривая в принципиально разных внутренних и внешних пространствах
Мария Карпенко поговорила с экономическим журналистом Денисом Касянчуком, человеком, для которого возвращение в Россию из эмиграции больше не обсуждается
Социолог Анна Лемиаль поговорила с поэтом Павлом Арсеньевым о поломках в коммуникации между «уехавшими» и «оставшимися», о кризисе речи и о том, зачем людям нужно слово «релокация»
Как возник конфликт между «уехавшими» и «оставшимися», на какой основе он стоит и как работают «бурлящие ритуалы» соцсетей. Разговор Дмитрия Безуглова с социологом, приглашенным исследователем Манчестерского университета Алексеем Титковым
Проект Кольты «В разлуке» проводит эксперимент и предлагает публично поговорить друг с другом «уехавшим» и «оставшимся». Первый диалог — кинокритика Антона Долина и сценариста, руководителя «Театра.doc» Александра Родионова