Ройшн Мерфи: «А я не хочу оставаться поп-звездой»

Предыдущая пластинка британской певицы Ройшн Мерфи, знаменитой диско-шлягером «Sing It Back», выходила восемь лет назад. За это время можно было трижды соскучиться по ее утонченным и элегантным песням, в которых слишком много вкуса, чтобы стать массово популярными. В преддверии российских концертов Денис Бояринов поговорил с Ройшн Мерфи по телефону и выяснил, что она отказалась от поп-музыки и от моды и готова записать альбом русских песен.

— Прошу прощения за банальный вопрос, но что же все-таки значит «Hairless Toys»? Звучит как нонсенс.

— А это и есть нонсенс. Это слово приводит людей в замешательство. В этом и смысл. А было так: мы с моим продюсером Эдди Стивенсом отслушивали черновики песен в студии. И вдруг он меня спрашивает: «Откуда тут взялись “безволосые игрушки” — “hairless toys”?» (смеется). Ему послышалось — на самом деле я спела «careless talk». Это уже глубокой ночью было. Но мне понравилось, как звучит это словосочетание и то, что оно ничего не значит. Возникает масса интерпретаций и самые странные версии о том, что же такое «безволосые игрушки».

— Точно не то же самое, что «бритые игрушки».

— (Смеется.) Да-да, это два разных вида игрушек.

— Какой альбом вы хотели записать?

— Мы не собирались записать какой-то конкретный альбом. Мы хотели, чтобы у нас была свобода сделать такой альбом, какой нам вздумается. Мы с Эдди Стивенсом знаем друг друга очень давно — за последние 20 лет мы объездили с гастролями весь свет (Эдди Стивенс — музыкальный продюсер шоу Ройшн Мерфи, который работает с ней с 1998 года. — Ред.). Мы друг друга очень хорошо понимаем музыкально и чувствуем. Поэтому мы хотели просто поэкспериментировать — поиграть вместе музыку. Нам было хорошо друг с другом и очень интересно писать этот альбом. И мы плодотворно трудились — делали по две песни в день.

— Как устроены ваши рабочие отношения с Эдди Стивенсом? Кто босс? За кем последнее слово?

— Никто не босс. Мы очень хорошо знаем друг друга и прекрасно умеем сотрудничать — мы можем все обсудить и обо всем договориться. Но, как говорится, нельзя забить квадратный кол в круглую дыру — нельзя заставить Эдди делать какую-то музыку, которую он не хочет или не может делать. Я не могу принести ему какую-нибудь пластинку и сказать: скопируй мне этот саунд. Он так не умеет. Да мне это и не нужно.

— Вы бы могли привлечь к работе над альбомом нескольких продюсеров, как, например, было с «Overpowered»?

— Нет, не могла бы — это бы отняло очень много энергии. Контакты, договоренности, дедлайны — когда в проект вовлечено много людей, на его производство уходит больше времени. А я — мать двоих детей и не могу себе это позволить. Кроме того, это стоило бы чертову уйму денег. Записывать альбомы — дорогое занятие. Я сделала этот альбом без поддержки рекорд-лейбла. Он появился, когда альбом был уже сведен. А сначала мы засели с Эдди в его маленькой студии и потратили несколько недель на запись. Вдвоем — я и он. Нам никто не мешал — никакие представители рекорд-студий. Потом мы встречались на протяжении года и доводили эти записи до финального состояния — меняли аранжировки, переделывали, улучшали, полировали звук слой за слоем. Упаковывали первоначальный взрыв творческой энергии в желаемую форму. Так и получился «Hairless Toys». Я всегда так работала со своими продюсерами — именно так были записаны все альбомы Moloko с Марком Брайдоном и «Ruby Blue» с Мэттью Хербертом. А «Overpowered» была нетипичная пластинка — с большим бюджетом, выданным мейджор-лейблом, с кучей приглашенных продюсеров. Она была записана в другую эпоху рекорд-индустрии.

А я не хочу оставаться поп-звездой.

— Обычно музыканты первыми обнародуют свои самые доступные песни, потенциально самые хитовые. Вы же «зашли» с песни в 10 минут длиной.

— В этом не было умысла. Мы просто показали ту музыку, которую мы делаем. Эдди — очень тонкий продюсер, глубоко погруженный в музыку. На «Hairless Toys» звучит глубокая музыка — необычные гармонии, многослойные аранжировки, сложный бит. Да — мы не пытались сделать поп-пластинку. Я вылетела за пределы поп-музыки и не хочу туда возвращаться. Я знаю, что многие думают, что я должна была записать пластинку танцевальной музыки — ну, такой примитивной, которая сейчас очень популярна в Штатах. Другие — что я должна оставаться поп-звездой. А я не хочу! Я хочу быть творческой личностью, которая вольна делать все, что ей вздумается. То, что я хочу, и есть то, что мне надо делать. Я верю в то, что для моей «нетипичной» музыки найдется место. Оно должно быть.

— Мне очень понравился ваш «итальянский» мини-альбом «Mi Senti». Вы не думали о том, чтобы записать продолжение?

— Может быть, мне записать альбом русских песен?

— Было бы здорово. А вы знаете какие-нибудь русские песни?

— Я знаю только «Чебурашку». (Начинает напевать «ла-ла-ла» на мотив «Я был когда-то странной игрушкой безымянной».) Потрясающая песня. Вообще все песни из этого мультика великолепны.

— Как вы познакомились с Чебурашкой?

— Я купила Чебурашку в аэропорту — мне понравилось, как он странно выглядит. Это была музыкальная игрушка — сжимаешь Чебурашку, и играет песенка. Мелодия мне безумно понравилась, и я ее разучила. Потом однажды в Москве на саундчеке перед концертом я ее исполнила. Услышав ее, русский парень, который меня сопровождал, пришел в неистовый восторг: «О боже-боже, вы знаете Чебурашку!» И подарил мне DVD с мультфильмами. Теперь вся моя семья знает Чебурашку. В этом мультфильме все прекрасно. Это ше-девр! Ше-девр!

— Говорят, все японцы без ума от Чебурашки. Он там — культовый мультгерой. Чуть ли не популярнее, чем в России.

— Так это дополнительный повод записать свою версию «Чебурашки». Прорвемся на японский рынок (смеется)!

Я хочу быть творческой личностью, которая вольна делать все, что ей вздумается.

— Ваш итальянский мини-альбом как-то повлиял на «Hairless Toys»?

— Возможно, да. Я так много слушала итальянские песни, пока записывала «Mi Senti», что эта мелодика могла прорваться и на «Hairless Toys». Кроме того, во время записи «Mi Senti» я много нового узнала о своем голосе. Мне было очень трудно петь эти песни — не потому, что они на итальянском, а потому, что в них используется более широкий вокальный диапазон, чем мне был привычен. На «Mi Senti» я сильно «прокачала» свой голос. Это заметно и по «Hairless Toys». А еще я думаю, что мои новые песни похожи на старые итальянские степенью интимности.

— У вас великолепное чувство моды, предскажите — что будет модно через два года?

— Н-е-е-т. Сейчас же в моду вошло ВСЕ! Можно сказать что угодно: 20-е, 60-е, 70-е или 90-е — и наверняка угадаешь. У нынешних дизайнеров все идет в ход.

— А вас какая мода сейчас интересует? Вы же коллекционер одежды — какие вещи вы покупаете?

— Простые. Из секонд-хендов. Когда я продумывала стиль одежды для «Hairless Toys», я подумала, что должна начать с нуля. И потому стала подбирать винтажную одежду — не дизайнерскую, никому не известных марок. Я решила отказаться от моды. То, что вы видите на обложке «Hairless Toys», — это не мода, это просто одежда.

Ройшн Мерфи выступит 12 июня в московском клубе YOTASPACE, а 13 июня — в петербургском «ГлавClub»

Понравился материал? Помоги сайту!