Война, семья и «Труд»

За два с половиной года, которые прошли с того момента, как у рок-группы «Труд» случился премьерный концерт в Москве, изменилось многое и не изменилось ничего. С одной стороны, группа проехалась с концертами по России и миру — выступали в Калининграде и Ижевске, в Таллине и в Париже, на питерском фестивале Stereoleto и на барселонском Primavera. В Москве команда, новый мини-альбом которой «Афиша-Волна» посчитала важнейшей записью сезона, играет регулярно и успешно — в будние дни собирает 200—300 человек. С другой стороны, «Труд» — группу примелькавшуюся, с хорошей репутацией — многие воспринимают ошибочно, как будто они только что появились на горизонте, или шаблонно, делая вывод только по обложкам их мини-альбомов и по визуальной ретро-эстетике их блога. В песни не вслушиваются — хотя они бодрые, короткие, понятные и сообщают позицию «Труда» прямым текстом, без метафор.

В группе «Труд» легко усмотреть концептуальность, нарочитость, придуманность, сделанность, у этой команды уж очень четко артикулированный стиль, складывающийся из плотно подогнанных деталей. К простому и эффектному названию группы — простые и эффектные песни, поданные в жестком звуке. К «азбучным» обложкам мини-альбомов — азбучные же тексты: ясные и чистые, написанные как будто бы для детей или от лица ребенка, брошенного в безумный мир взрослых. К ассоциациям со временами, когда русский рок был восхитительным андеграундом, а не стадионниками к юбилейным датам и заезженной пластинкой «Нашего радио», — взрывные концерты «Труда», где вокалист Георгий Кушнаренко у микрофона тянет подбородок вверх, как Виктор Цой, а барабанщик Ильдар Иксанов неистово молотит по установке — стоя, как Густав Гурьянов. Но это не концепт и не поза. «Все получилось естественно», — говорит немногословный Кушнаренко, и ему веришь.

От телевизора пахнет кровью, моим согражданам нужен враг.

«Труд» не запел даже, а заговорил на русском языке три года назад, когда для московской инди-рок-группы это было чем-то вроде вызова окружающей среде двадцати-с-чем-то-летних, жаждущих моды, музыки и танцев. Тогда было принято петь на неродном английском, как это делала, например, группа Manicure, в которой познакомились Жора Кушнаренко и Ильдар Иксанов. Кушнаренко играл в Manicure на басу c 2008-го. «Это была хорошая возможность подтянуть свои навыки. У нас были частые репетиции и выступления. Когда возникли свои идеи, которые стало тяжело реализовывать в Manicure, стало понятно, что надо уходить», — говорит Кушнаренко о том, как появился «Труд». Ильдар Иксанов ушел вместе с ним.

Главная идея «Труда» — это сделать что-то свое, найти и выразить свое «Я», об этом они сообщают на каждом мини-альбоме. Естественно, Кушнаренко начал писать свои песни: «Они сначала не получались, а потом получились». Естественно, на русском языке, а на каком же еще? Естественность определила многие составляющие стилистики «Труда», которые сейчас выглядят хорошо продуманными шагами и специально принятыми мерами. Например, интровертная позиция в общении со СМИ — участники группы стараются избегать интервью и фотосессий: «Меня больше всего раздражала в группе Manicure необходимость постоянно фотографироваться и давать интервью, поэтому я решил, что не буду этим заниматься в своей группе. Это неправильно. И без того много информационного шума», — объясняет фронтмен «Труда». Такая же загадочная сдержанность, которую Георгий Кушнаренко проецирует со сцены во время концертов: «Я решил не кривляться перед публикой, смысла в этом нет. И так ситуация, в которой на тебя смотрит очень много людей, глупая и неловкая». Разумеется, и все совпадения с «Кино» случайны: «После Manicure мы хотели попробовать какой-то иной подход, чтобы начать играть по-другому. Мы пробовали разные варианты, одним из которых и была игра на барабанах стоя. Ильдар — барабанщик-самоучка. В Manicure он играл сидя».

Воспитать детей в России хорошими людьми — это самое верное решение.

Больше всего Кушнаренко смущают параллели между «Трудом» и классиками русского рока: «Нас невозможно сравнивать. Я до сих пор слушаю “Звуки Му” или “Кино”, открыв рот. Нам до них далеко». А сравнить, конечно, хочется. Во-первых, потому что музыкальным журналистам хочется преемственности — обидно, что музыканты в США и Британии чтут свои корни, а у нас каждое поколение стремится начать с чистого листа. Во-вторых, потому что в песнях «Труда» считываются влияния русского рока и заметен вкус к его лучшим образцам — от признанных «Кино» и «Зоопарка» до совсем не канонических «Звуков Му», «ДК» и «Соломенных енотов». В-третьих, потому что от записей «Труда» идет такая же честная энергетика и здравая осмысленность, как от советских рок-команд времен «Красной волны». В-четвертых, потому что хоть группа Кушнаренко и Иксанова и принадлежат к традиции русского рока, они делают другую музыку, отличие которой от старой школы познается в сравнении с последними нетленками «ДДТ» и «Сплина», самых крупномасштабных ее нынешних представителей. Русский рок вырос и развивался в догмате слова, музыка и стилистика только помогали доносить до слушателя судьбоносный текст. Для «Труда», который выбирает слова попроще, а предложения покороче, главнее другое — ритм и грув, то есть танцы. «Мы будем делать то, что мы захотим. А сейчас мы хотим танцевать» — как пел Виктор Цой, знавший цену груву и минимализму в рок-песнях.

При этом «Труд» не поет ерунды, невнятицы или бессмыслицы, которая особенно раздражает в исполнении молодых команд (ветеранам простительно). На днях у группы вышел пятый мини-альбом — по традиции состоящий из пяти песен и названный по порядковому номеру, то есть просто «5». Он начинается с адреналиновой прямой бочки, а продолжается внезапно, как выстрелом, выкриком Кушнаренко: «Самое гадкое дело на свете — это, конечно, война». Дальше маневр повторяется, за плясовой ритм-секцией и убойным гитарным риффом на залитый огнями танцпол вырываются неуместные строчки: «На все мои вопросы у них готов ответ. На каждого найдется запрет, запрет, запрет» и «От телевизора пахнет кровью, моим согражданам нужен враг». Кругом война — война против системы, война против всех, война против себя. «Труд» и раньше не замыкался в себе и пел о том, что «моя страна в беде — я это точно знаю», теперь же Георгия Кушнаренко можно заподозрить в увлечении публицистикой на злобу дня, ставшей бедой русской рок-музыки в конце 1980-х. На самом деле ничего не изменилось — они не превратились в «Телевизор» и не зовут к политической борьбе, как левацкая группа «Аркадий Коц». Как и два с половиной года назад, «Труд» рассуждает на вечную тему — о том, как сберечь собственный голос. «Я часто думаю о том, как человеку удается или не удается остаться человеком в нечеловеческих условиях, — без тени пафоса разъясняет Кушнаренко. — Повестка дня была только поводом к размышлению. Тяжело оставаться вне окружающего мира». И по песням «Труда», и в разговоре с Кушнаренко видно, что он ищет корень зла не во внешних обстоятельствах, не в политике и геополитике — у него по-другому настроена оптика, он смотрит в себя, в человека, в личность. Больше всего его беспокоит, что в нашей стране распространено насилие взрослых над детьми: «Мне кажется, что это тупик. Дети вырастут такими же, как их родители, — забитыми, озлобленными, зашоренными, решающими проблемы путем насилия». Что можно этому противопоставить? «Завести семью и детей, — негромко говорит Кушнаренко. — Воспитать их в России хорошими людьми — это самое верное решение. Только так что-то можно изменить».

«Труд» не пишет песни ради песен. Это его способ искать ответ на вопрос «Как сохранить себя во всем этом абсурде?», который тревожит Георгия Кушнаренко, как и многих его сверстников, понимающих, что «главными жертвами е**ных войн всегда будем я и ты». И одновременно — их мантра против войны и безумия. «Труд» говорит голосом поколения вчерашних двадцати-с-чем-то-летних — они уже взрослые и серьезные, они готовы нести ответственность за свои семьи и действовать дальше — они хотят не только танцевать.

4 октября «Труд» выступает в московском Youngs Club. Специальные гости: Elektromonteur и Lucidvox. Вход свободный. Начало в 21:00

Понравился материал? Помоги сайту!