Сопроводительный текст к первому альбому питерского гитариста Дениса Сорокина с собственной музыкой, лаконично названному «Гитара», нешуточно подкупает тотальным отказом от сложности. «Что-то было сымпровизировано, что-то сочинено», «Когда я понял, что готов, я положил микрофон на колено и все записал», «Я открыл окно, чтобы впустить звуки природы, поэтому во второй половине записи слышно странный “пленочный” шум: начался дождь» — вот так, предельно просто, Сорокин описывает три сочинения, что вошли в этот альбом. Самой музыке гитариста свойственна похожая кристальная простота — в списке людей, так или иначе оказавших влияние на его работы, он называет композитора Мортона Фелдмана, и с ним Сорокина роднит готовность бесконечно терпеливо изучать долгоиграющие музыкальные возможности предельно емко и лаконично организованных звуков, когда, условно говоря, объектом исследования композиции под четверть часа становится один аккорд. Это музыка, существующая на максимально медленной волне, минимализм во всех возможных смыслах — требовательная, вообще-то, штука, к которой надо приноровиться. Но попробовать это сделать стоит: музыки, где можно найти похожую красоту, одновременно деликатную и суровую, как пейзаж, состоящий примерно из одного дерева и безбрежного моря тумана, в принципе не так уж много.
6 из 11
закрыть
Сегодня на сайте
Я верю в американскую церковь поэзии!
Протекающий контраст
«Меня абсолютно не приняла литературная тусовка»
Темные лучи
Любовь Агафонова о выставке «Ars Sacra Nova. Мистическая живопись и графика художников-нонконформистов»
14 февраля 20223427Musica sacra перед лицом будущего
Против иллюстрации
Как переколбасить все
«Театр — мой онтологический инструмент. Мой дневник»
О «Кодексе фриков»
«“Love.Epilogue” дает возможность для выбора. Можно сказать, это гражданская позиция»
Как перформанс с мотетами на стихи Эзры Паунда угодил в болевую точку нашего общества. Разговор с художником Верой Мартынов и композитором Алексеем Сысоевым
10 февраля 20223718Парсифаль в Белом доме
«Вместе с ковидом вернулось ощущение брежневского карантина»