«Никому мы не нужны, деревня»

В 18-миллионном Казахстане Скриптонита слушает каждый школьник и каждый таксист. В процентном соотношении поклонников даже больше, чем среди российских таксистов и школьников. Инна Денисова сходила на концерт в столице родной страны казахстанского рэпера — Астане — и окунулась в атмосферу, отличную от московской.

Всех будоражат истории головокружительных взлетов.

Когда стартуешь в казахстанском поселке Ленинский, что в двенадцати километрах от Павлодара (а Павлодар, в свою очередь, находится в четырехстах километрах от Астаны; то есть все это не middle of nowhere, а end of nowhere). А финишируешь совместными записями с Tricky и Major Lazer, титулом «Открытие года» от журнала GQ и миллионными просмотрами клипов на YouTube.

Концерт на 12-тысячной спортивной арене в столице своей страны в этой ситуации оказывается заявленным как бы извне, с высоты положения, из столицы Большого Брата. В Казахстане, где общество ориентировано на экономику и материальную культуру, такой успех равен канонизации. Скриптонит повсюду «наш» и каждому казаху «свой», а московская прописка лишь утраивает желание этой близости. За пару месяцев, проведенных в Казахстане, только один человек сказал мне: «Я его не слушаю — слишком сильно матерится».

Остальные, особенно павлодарцы, шептали неизменное «ах».

Начнем с того, что Астана — весьма специфический город, где странно как павлодарцу, так и москвичу. Странно даже не потому, что это спроектированная столица: таких много — та же Канберра, тот же Вашингтон. Странность Астаны в том, что город светлого будущего двадцать лет назад встроили в город мрачного прошлого — Целиноград, он же Акмолинск, куда депортировали жен изменников Родины (в Акмолинской области находился знаменитый лагерь АЛЖИР). Вкачав миллионы в одну часть города, другую оставили без изменений. Астана расположена на берегах реки Ишим, и ее жители четко разделяют город на левый и правый берега. Левый — это каменные дворцы и прочие формы архитектурной мегаломании, свойственной нефтяным державам; есть любопытные сооружения — например, торговый центр «Хан Шатыр» Нормана Фостера, вошедший в десятку лучших мировых экозданий в Forbes Style. Или Фостера же Назарбаев-центр — круглый глаз-гигант из голубого стекла. Каждое стоит отдельно, как бы само по себе, в пустом пространстве, соблюдая закон степи.

«Барыс-арена» на одиннадцать с половиной тысяч зрителей, где проводят концерт Скриптонита, — не исключение: круглый стеклянный дворец изящной конструкции кажется миражом в пустыне.

Правый берег Астаны — это уже Казахстан без понтов, с землянками лагерных времен, замшелыми пятиэтажками, вздутым асфальтом и жестяными заборами. Зимой ямы и ухабы на дорогах покрываются ледяной коркой, весной заполняются грязью, не пройти в любом случае.

Один из жителей правого берега рассказал мне, как к первой годовщине назначения города столицей реставрировали главную улицу правого берега — проспект Республики. Обклеив старые фасады декором, образовавшийся строительный мусор сгребли во дворы; жители потом долго с трудом выбирались из подъездов. Две части странного города, старая и новая, сосуществуют бок о бок, не желая знать друг о друге.

Ко входу в партер тянется длинный хвост очереди. Вход на трибуны свободен, прохожу быстро. Стоимость билета — 13 000 тенге (примерно 2500 рублей) — цена комфорта. Людей на трибунах примерно в десять раз меньше, чем в партере. «Промоутеры плохо работают», — человек за моей спиной кивает в сторону пустых задних трибун.

Партер, разделенный железом на два сектора, ближний и дальний, заполняется медленно, через узкое горло дверной створки. Вдоль железа люди в черном, на спинах надписи «Ұлттық ұланы». «Это срочники, наши внутренние войска, — объясняет мне школьник, сидящий рядом, — так положено». Справа компания девчонок делает селфи в сердечках.

Свет гаснет, но это заигрывания; саундтрек меняется с «Trap Trap Trap» Рика Росса на песню Кэти Перри. Концерт уже задерживают на час. Московский был тоже задержан. То есть артист ведет себя как звезда: Леди Гага (известный факт) регулярно опаздывает на два. «Вот что значит казахские корни: позвали в восемь, выйдет в 9:30», — ропщут зрители. Но не требуют, не зовут, не плачут. Ждут терпеливо и тихо. Так положено.

Скриптонит и его группа Jillzay выходят на сцену в 9:30. Лес рук с телефонами; даже мои соседки переключают режим в обратную от своих лиц сторону.

«Салам алейкум, Астана, — говорит человек в джинсовой куртке (его зовут Ануар, он читает рэп вместе со Скриптонитом). — Мы извиняемся за задержку. Вы же понимаете, что это не просто так. Технические причины».

Все музыканты на сцене, включая фронтмена, вдруг вовлекаются в жизненную ситуацию, не являющуюся частью шоу: кому-то стало плохо в партере, всех просят расступиться и помочь. Скриптонит тут же на всякий случай призывает не имитировать обмороки, предупреждая: в гримерную все равно никого не отнесут.

Начинают композицией «Время возвращаться» — первой с последнего двойного альбома «Уроборос». С бритой головой и белым полотенцем, перекинутым через плечо, Скриптонит, он же Адиль Жалелов, напоминает буддийского монаха. Заканчивая петь, ставит себе оценку: «Не совсем так круто, как мы могли бы для начала».

— Есть же среди вас люди, которые слышали, что со мной сейчас ведутся переговоры о бесплатном выступлении в Павлодаре? — он вдруг начинает общаться с залом.

— Да! — кричат ему в ответ.

— У нас есть маленькие вопросы, совсем небольшие. Такая социальная х**ня сейчас пойдет (смеется). Ну, я быстро, короче. Мне уже года три интересно, почему я прилетаю в Павлодар, а у нашего аэропорта нет рукавов. Где нет рукавов, должны быть автобусы. Я хотел снять об этом ролик на Новый год. Но переживал, что буду выглядеть типом, которому хорошо живется и он решил из-за бугра что-то завонять про администрацию города. Вы многие, наверное, из Павлодара на машинах ехали. (Крик «да-а-а».) Как вам наша трасса павлодарско-астанинская любимая? Десять лет ее уже мутят. Вы считаете, это правильно?

— Не-е-е-т, — отвечает зал.

— Какие-то люди из Павлодара якобы просят меня о бесплатном концерте. Потом будут говорить, что я такой х*еплет конченый, отказал вам. Со мной даже никто не поговорил. Но — даже если они со мной поговорят. А сделали ли они что-то для меня, для моих близких, для людей, живущих в моем городе? Ленинский — это мой поселок, я, когда приезжаю, всегда езжу туда. В Ленинском все осталось таким же, как было, когда я был маленьким. Ладно, я понимаю такое отношение к Ленинскому. На х** мы кому нужны, деревня, б****, со своими баскетбольными кольцами. Автобусы вечером везут людей с работы, а по дороге ни одного фонаря, колдобины на трассе. Я не прошу, там, помогать детям бездомным, да. Приюты для собак строить, всякую х**ню выдумывать, б****. Сверх того, что люди действительно могут. В общем, вы считаете, это правильно — просить меня после этого бесплатно выступить? Я выступлю, если так надо, для вас. Но то, что я сказал, не должно забыться.

— Я выступлю для вас, — повторяет он. — Да, я переживаю за свою жопу. Не хочу, чтобы вы неправильно про меня думали. Потому что мне важны мои честь, достоинство. Потому что это так или иначе касается моего отца и предков, я как мужчина сейчас это отстаиваю. Чтобы вы не думали про меня и про моего отца, что он меня неправильно воспитал.

Пока я размышляю, рассказывает ли он про «честь предков» на московских концертах или это дань местному менталитету, он подводит итог:

— Любой е**ный «Икарус» возьмите, чтобы ездил в аэропорту. Сделайте трассу и сделайте свет на дорогах. Спасибо, в общем, я не собираюсь больше разглагольствовать.

На второй песне, про Ниу Санчес, зал все еще спит. «Вы так себя ведете, как будто мы каждую неделю приезжаем», — говорит Ануар.

— Будто кайфуете, а сами жесткие, — Скриптонит снова общается с залом, — я понимаю, в этом нет вашей вины. Нас родители, друзья, окружающая среда так воспитывают, что открытыми быть нерезонно. Я хочу сказать, что я такой же, как вы. Пацаны, девочки, братья и сестры, родные мои, действительно родные мои. Кто может, забудьте о том, что вы жесткие. Вы все здесь одинаковые. Вы все думаете, что кто-то на вас смотрит. Никто на нас не смотрит, никому мы на х** не нужны. И если бы я не был Скриптонитом, то и я не был бы никому нужен. Поэтому не обращайте внимания на людей вокруг.

Последние слова тонут в гитарном слэме.

«Мы все в Павлодаре», — кричит Ануар перед «Животными». Из концертной версии песни ушла глубина. Гитары глушат вокал. Качает меньше, чем то же самое дома, в наушниках.

«Басиста зовут Женя Трухин, он е*нутый в хорошем смысле, я молюсь на него. Я думаю, что он вообще хедлайнер, — говорит Скриптонит. — Это вы думаете, что я главный, а я только на него ориентируюсь». «Е*нутый» и очень колоритный басист в синих шортах, сползающих на колени, изобретает все новые кричалки про Астану. Музыканты, сопровождающие Скриптонита, — это часть павлодарского состава Jillzay; они все вместе, коммуной, теперь живут в подмосковной Балашихе.

— Те, кто не слышал панк-рока, — вам концовка понравилась? — еще один монолог от Адиля Жалелова. — Вот поройтесь в панке теперь. Ладно, не всем зашла эта штука, ну ничего страшного.

В зале снова кому-то становится плохо. Скриптонит снова возглавляет спасательную операцию. И снова выводит мораль: «Сегодня вы стали чуточку больше людьми».

В середине «Сливочного масла» у Скриптонита отказывает микрофон, Ануар отдает ему свой. Потом оба вершат гуманистический жест, кидая в зал пластиковые бутылки с водой. И снова учат толпу жизни: «Если парень поймал бутылку, он должен отдать девушке; или вы так не считаете, пацаны?»

— Ну как вам начало? — волнуется Скриптонит. Он явно недоволен и собой, и концертом. — Я слышу, что не везде беру ноты.

Зал раскачивает трек «Положение» (Скриптонит говорит «положняк», мне даже приходится уточнить у соседа-школьника, о чем речь; в Казахстане много непонятного — например, утром продавщица в супермаркете назвала единицу «однеркой»). Слово дня — «зашло» (или «не зашло») — повторяется безостановочно: это планка, высота, которую нужно взять сегодня вечером.

Скриптонит выбрасывает свое полотенце в зал.

На песне «Не надо меня узнавать» снова что-то заело. «У нас отключился комп. И мы просто вживую играли». Задержка концерта, похоже, и вправду объясняется отнюдь не понтами: спортивная арена с билетами по 30 евро не подготовлена для большого концерта.

— Я сам чувствую, что не получается, — снова жалуется Скриптонит, — как-то не растет, я не знаю. Мы все делаем так, вы все делаете так, а что-то не то.

Распалив себя недовольством, вдруг начинает звучать мощнее. На песне «Цепи» оба партера не опускают рук, трибуны тоже разбужены и взволнованны. Несмотря на это, артист снова недоволен собой: «Не пошли “Цепи”, что ли, сегодня? Ладно, не спрашиваю».

После «Ламбады» басист снова взывает: «Астана! Нам всем нужна ваша помощь. Давайте дадим Адилю возможность насладиться Астаной?»

Наслаждение — процесс взаимный. Публика наслаждается интонацией, голосом, очень особенным флоу.

Адиль не наслаждается, он слишком сосредоточен на достижении максимума. На следующих песнях — «Поворот», «Так темно» и «Локоны» — энергия наконец начинает накрывать зал волнами цунами. Старание не прошло даром. После «Притона» он улыбается — первый раз за все время: «Спасибо, Астана. Наконец-то мы чувствуем, что мы дома».

Трудно быть перфекционистом. В интервью Юрию Дудю Скрип говорил, что не любит живые выступления: «Вся эта х*ета хитовая — я ее ненавижу». Поэтому перестал петь «Космос». Но не смог перестать петь «Любовь» и «Вечеринку»: публика требует. Зал наконец-то зажил в режиме рок-концерта, приходится идти на уступки. Не доиграв «Вечеринку», Скрип просит музыкантов перестать. «Давай тихо въе*ем напоследок?» Заканчивает вокализом под гитарное соло.

Благодарит самых преданных: «Спасибо, что не боитесь тратить последние деньги на концерт. Наверняка здесь есть такие».

И перед тем, как уйти, выводит на сцену павлодарцев из Jillzay, завершающих трудное шоу в трудном городе, которое его главный участник честно отработал в полную силу, но так и остался неудовлетворенным.

P.S. Оказывается, Скриптонита в Казахстане знают не только школьники и таксисты. Пресс-секретарь акима Павлодарской области Азамат Байтенов стал оправдываться в ответ на его критику: «В самом Ленинском благоустройство уже ведется давно, центральные улицы там асфальтируются, водопровод проведен, есть шикарный Дом культуры, куда Скриптонит может приехать и дать концерт. <...> Работа активно ведется, а Скриптонит уже давно, наверное, не был в Павлодаре, он не знает, что там делается». На эту реплику рэпер выложил в свой инстаграм доказательства того, что он был в Павлодаре недавно и за свои слова отвечает. Власти услышали Скриптонита, но предпочли отмахнуться от его слов.

Понравился материал? Помоги сайту!