Псой Короленко: «Надеюсь, что у меня хороший продукт»

20 октября певец, поэт и филолог Псой Короленко (он же Павел Лион) выступит в ЦДХ с большой ретроспективной программой «Сестра моя жизнь», в которую войдут лучшие песни за 20 лет существования его необычного песенно-поэтического кабаре.

— Паша, говорят, ты уже 20 лет как на сцене; как там тебе?

— Очень нравится!

— А что именно нравится? Кремлевский дворец не соберется даже на Хануку. Тебе в кайф в твоей нише?

— Однако в 2004 году довелось быть соведущим Хануки в концертном зале «Россия» вместе с Федором Чеханковым! И кое-что спеть попутно в этой роли.

Новый альбом Псоя Короленко и группы Israelifts «Конь, пес, солдат и проститутка»:

— Тем не менее твой концерт — это пара сотен преданнейших фанатов что в России, что за рубежом. А ты бы хотел стадион?

— Ну и опять же: хотя мой концерт чаще всего довольно камерный, но есть еще такая штука, как фестивали. На фестивалях случается встретиться с ощутимо большой аудиторией. Пусть не стадион, но поле всяко. Когда много народу, это, кстати, в чем-то легче. Ты погружаешься в себя и поешь, нет встречи глаз. Но я могу и так, и так.

— Кстати, ты видел уже баттл Оксимирона и его американского контрагента Dizaster? Темы были подняты серьезные. Как тебе неожиданный дикий интерес к этой субкультуре? Ты же, среди прочего, стоял у одного из истоков русскоязычного рэпа?!

— Да ну нет же, не стоял. Лавры всегда приятны, но надо же и честь знать. То, что у меня там, — это не рэп, а какой-то другой вид фристайла, райка, может, в чем-то и родственный. Но хип-хоп и рэп шли другими путями, я только местами где-то с ними пересекся, поэтому и судить не берусь, ну не эксперт я, это другой язык, да и тот баттл я не видел. Пока могу сказать только одно: рэп исторически в своих истоках адресуется к уличной и гангстерской теме, но, как я понял, в последние годы в нем выделился подчеркнуто интеллигентный, интеллектуализованный тренд, размещаемый где-то в соседних полях с современным искусством, слэмовой поэзией, а также с жанрами юмора и сатиры, имеющими у нас великую традицию, и с социальной песней. И мат, и агрессия стали в этом рэпе какими-то более художественно-условными, чем раньше. Кстати, о мейнстриме: по массовой популярности сейчас рэп становится одним из мейнстримных жанров, оставаясь нишевым, просто это ну очень большая ниша, и связь ее с экспериментаторской поэзией, современным искусством и театром стала более выпуклой и наглядной. Думаю, что лучшие образцы этого жанра останутся в антологиях поэзии. Но не могу пока сказать, какие именно.

— А чего ты постоянно делаешь у наших геополитических противников? Если Родина скажет — хватит, ты как этот вопрос решишь?

— Среди моих проектов по ту сторону океана — совместная работа с Анной Штерншис, профессором Торонтского университета, в форме новаторских лекций-концертов, посвященных советской еврейской культуре, в том числе малоизвестной части знаменитых архивов Моисея Береговского. Также участвую в организации уникального фестиваля хорошей музыки JetLAG, где за десять лет побывали многие культовые артисты из России.

Отвечу, по традиции, вопросом на вопрос: а что такое еврейский дискурс?

— Вот все бесконечные коллаборации за эти 20 лет — это потому что ты щедрый и добрый? Или тебе нужны постоянная подпитка и свежая кровь?

— Так ведь щедрым и добрым тоже нужны постоянная подпитка и энергия жизни! Этого никто не отменял. Вариться же исключительно в собственном соку, с другой стороны, думаю, никому по-настоящему не интересно. Ну и если серьезно, то коллаборации не имеют отношения, конечно, к щедрости или там доброте, равно как и к какой-нибудь «подпитке» или «свежей крови». Это просто естественный процесс, интересная работа часто связана с командами: посмотрите на математиков, они тоже частенько работают группами, или биологи, например. Это размыкание сознания, взаимообогащение опытом, да и просто возможность выйти хоть немножко из собственного кокона, из собственного «эго». Это для всех нормально, и вся культура на этом, в общем-то, строится.

— А какой у этой публики к тебе интерес? Даже в абстрактных темах ты им часто выдаешь еврейский дискурс.

— Отвечу, по традиции, вопросом на вопрос: а что такое еврейский дискурс?

— Эдак мы уйдем в обсуждение тем, интересных лишь узкой прослойке читателей. Тем не менее ты сейчас — один из главных деятелей еврейской культуры в России. Как тебе эта новая еврейская культурная жизнь?

— Учитывая то, сколько сейчас в России выходит книг в новых переводах с иврита и идиша с отличными предисловиями и комментариями, то, каким популярным в Москве событием является в последние годы «Идишфест», учитывая еврейскую тему в творчестве целого пласта современных русскоязычных писателей — ну, приятно быть в хорошей и интересной компании, и это делает мне честь.

Делал так, как делалось, так, как нравилось, и считал, что это ведет к успеху.

— То есть наступили благословенные для евреев в России времена? И главный раввин России Берл Лазар не шутит, когда утверждает, что никогда евреям так хорошо не жилось в России, как в бытность Путина президентом?

— Ну, он зря не скажет. Обобщения типа «жить стало лучше, жить стало веселее» или, наоборот, «все сидят» никогда не были моей стихией. Поэтому лучше того, кто говорил, спросить, что он имел в виду.

— А как ты видишь место еврейской культуры в современном российском мире? Ты так мне сказал в последний раз: «Мне кажется, все, что связано с еврейской культурой, достаточно нишевое, хотя извне интерес тоже большой!»

— Мы говорили об этом в контексте большого шоу-бизнеса. Как правильно сказал современный ученый, преподаватель и исследователь идиша Авром Лихтенбаум, нет такой вещи, как еврейская культура, есть еврейские культуры во множественном числе.

— Ну и где твое место в этом большом шоу-бизнесе? Или во множестве еврейских культур?

— В разные исторические периоды разные такие еврейские культуры в разных нишах имели разное значение. Была советская еврейская культура, причем и советские еврейские культуры были разные. Сегодня в России и во всем мире есть тоже не одна. Даже когда говорим про большой шоу-бизнес, спрашиваем: какой, о чем идет речь? Если речь идет, скажем так, о «поп-музыке», то опять же: какую таргет-группу имеем в виду? Что хасиды слушают — это одно. Они слушают определенную поп-музыку на идише, иврите. Это мейнстрим по способу производства, но это ниша по абсолютному трафику в современном мире. А клезмерская музыка, этно-джаз, этно-рок, более сложный и замысловатый авангард, представляемый, например, Джоном Зорном и его лейблом Tzadik, а также множеством других артистов, — это тоже, можно сказать, ниша. Но в то же время это и классика.

— В своих песенках ты как профанировал элитарную философию, так и возвышал уличный язык. А теперь вдруг перестал произносить матерные слова со сцены. И это когда они стали почти легитимными благодаря рэп-баттлам. Ты опять идешь поперек мейнстрима?

— Мейнстрим — понятие широкое. Андеграунд — это тоже иногда мейнстрим. Зависит от того, о каком рынке идет речь или, в другом аспекте говоря, о каком «поле» культурного производства (в терминологии Пьера Бурдье). Впрочем, не буду рассуждать о том, о чем не знаю. Никогда специально не задавался вопросом, мейнстрим я или нет. Хороший продукт обычно успевает побыть во всех фазах: сначала, скажем, это авангард и в некоторых случаях андеграунд, потом в какой-то момент — классика или поп, потом — китч или выдающийся трэш, иногда сразу все вместе. Надеюсь, что у меня хороший продукт.

Никогда не мыслил свое творчество как антимейнстримное, скорее, просто пел в тех традициях, которые ощущались мне близкими, не стремясь «бесплодно спорить с веком», чего и Пушкин не советовал, но и специально в угоду времени тоже ничего не делал. В плане текста, звука, имиджа делал так, как делалось, так, как нравилось, и считал, что это ведет к успеху да и само уже этим самым успехом и является. Если где-то пересекался с московским концептуализмом, панком, бардовской песней, шансоном, Серебряным веком, фольклором, советским каноном, детскими песенками из мультфильмов, то это обусловлено моей средой — ну и личным вкусом, наверное, тоже. Ничего из этого не делал «специально». Не специально, но сознательно.

— А ты бы хотел выйти из ниши и, заменив условного Кобзона, стать представителем еврейской культуры для истеблишмента? Ну, типа, постоянным соведущим Хануки в зале «Россия»?

— Ну давай уж сразу зубным врачом! Мог бы, но опять долго учиться надо.

21—29 октября Псой Короленко представит программу «Сестра моя жизнь» в городах Сибири. Расписание — здесь.

Понравился материал? Помоги сайту!