Фред Фрит: «Личности меня не интересуют»

1 апреля в Культурном центре ДОМ взаправду состоится концерт с участием легендарного Фреда Фрита — сооснователя культовой британской авангардной рок-группы Henry Cow, бессменного басиста созданной Джоном Зорном хулиганской постмодернистской банды Naked City, композитора, импровизатора и организатора ряда ярких музыкальных проектов, в том числе групп Art Bears, Massacre, Skeleton Crew, Cosa Brava. В Москве Фрит выступит в дуэте с датской саксофонисткой Лотте Анкер, ярчайшим музыкантом в среде адептов спонтанной импровизации. Незадолго до концерта Фред Фрит ответил на вопросы Григория Дурново.

— Поскольку вы выступаете в Москве с Лотте Анкер, не могу не спросить: в чем, на ваш взгляд, специфика этого дуэта? Что вы можете сказать об опыте работы с ней?

— Я работаю с Лотте уже довольно давно, и мне кажется, что работа с ней интересным образом отличается от многих дуэтов с саксофонистами, в которых я участвовал. В ходе работы с ней создается открытое и теплое пространство для общения, но если бы мне надо было оценить его, я бы сказал, что в нем акцент делается не столько на «расширении границ возможностей инструмента», сколько на прямом и чистом взаимодействии. Лотте выучила и впитала в себя все, связанное с игрой на саксофоне, так что теперь ее игра естественна, как дыхание. Это захватывает!

— Является ли дуэт особенно важным форматом для вас по сравнению с другими видами ансамблей импровизационной музыки? Есть ли у вас любимые виды таких ансамблей?

— Я люблю дуэты с точки зрения возможности общения и прямого высказывания, особенно меня привлекают дуэты с саксофонистами и барабанщиками, прежде всего — с Ивэном Паркером, Джоном Бутчером, Хансом Кохом, Зорном, конечно, а также Крисом Катлером, Ханом Беннинком, Сэмом Дюслером, Навой Дункельман. В этом отношении мне очень удобно и в трио, в них есть определенное напряжение, которое мне нравится. Играть в ансамблях с большим количеством людей сложно, но я люблю непростые задачи!

— Недавно у вас появилось трио. Если я не ошибаюсь, трио гитары с ритм-секцией — не очень обычный формат для вас. Что вы думаете о таком составе, каким образом он помогает выразить ваши музыкальные идеи и взгляды? Что вы можете сказать о ваших партнерах Джейсоне Хупсе и Джордане Гленне? Слушали ли вы группу Jack O' The Clock, в которой они играют?

— Боюсь, что вы ошибаетесь! Моя группа Massacre была основана в 1981 году, в ее деятельности был перерыв, но она продолжает существовать по сей день. У нас есть несколько записей с громкой рок-импровизацией. А новое трио я создал, потому что мне захотелось взглянуть на этот формат с другой точки зрения, чтобы оно было, может быть, не настолько тяжелым и монументальным, а более подвижным и с менее четко заданными ролями у инструментов. Джейсон и Джордан идеально подошли для этого, потому что они обладают разнообразными умениями и им одинаково удобно на обоих концах спектра громкости! Jack O' The Clock — одна из моих любимых групп, но я слышал ребят в стольких других контекстах, что для меня это лишь небольшая часть того, что они собой представляют. Я получил большое удовольствие от нашего с ними последнего турне.

— Вы как-то сказали, что не рассматриваете сочиненную и импровизационную музыку как отдельные сущности. А что вы видите общего между двумя этими видами музицирования?

— Мне кажется, спор о композиции и импровизации имеет во многом институциональный характер. Это восходит к тем временам, когда академисты были склонны отвергать импровизацию как нечто низшее, а импровизаторы в ответ говорили об импровизировании как о чем-то высшем с социальной и политической точек зрения. И, конечно, организации, контролирующие соблюдение авторских прав, не признавали импровизацию как форму композиции, так что авторские отчисления за импровизацию могли пойти кому-то другому! На низовом же уровне музыканты относятся к этому более гибко, и я полагаю, что у них, особенно у молодого поколения, идея разделения между импровизированием и сочинительством просто не получает отклика. Музыкант использует тот подход к материалу, который имеет больше смысла, и в одной работе может сосуществовать много разных подходов. Интересно, что практически так же подходили к материалу в Henry Cow сорок лет назад.

— Как вы сочиняете для танцевальных трупп? Нужно ли вам иметь в виду что-либо, связанное с самими танцорами, до того, как вы начнете сочинять?

— Это зависит от хореографа, но в большинстве случаев особенно не нужно. Я всегда предпочитаю подходить к работе не как к ответу на список заказов из того, что хореограф хочет услышать, а с точки зрения философии, политики, сотрудничества. Мы с моим основным партнером, Амандой Миллер, редко говорим о звуке или движении в начале работы, а больше об образе, тексте или опыте. Затем каждый из нас работает независимо от другого, а потом происходит процесс объединения истинного понимания, что мы сделали и что нужно сделать. Мне это нравится, и мне удалось поработать со столь разным материалом, от фортепиано соло до барочного оркестра, что я все время чему-то учусь.

И, конечно, организации, контролирующие соблюдение авторских прав, не признавали импровизацию как форму композиции, так что авторские отчисления за импровизацию могли пойти кому-то другому!

— Был ли у вас в последнее время, уже после работы с ансамблем Cosa Brava, опыт игры в составе, похожем на рок-группу, и сочинения песен — не считая проекта Gravity Band (ансамбль, собранный Фритом в 2014 году для исполнения материала с его альбома «Gravity» 1980 года. — Г.Д.), поскольку я имею в виду исполнение новых произведений? Планируете ли вы заняться чем-то подобным в будущем?

— Ансамбль Cosa Brava не прекратил существование! Я думаю, что со временем мы создадим еще песни. Недавно увлекла идея сочинять песни дома с минимальными ресурсами — как на альбоме «Cheap at Half the Price» тридцати-с-лишним-летней давности.

— Вы иногда возвращаете к жизни старые произведения. Возможно ли, чтобы вы сейчас собрали ансамбль, который исполнял бы ваши старые вещи наравне с новыми?

— Возможно, конечно. Другой вопрос — хочу ли я этого! Я играл старые вещи с группой Keep the Dog. Но мне всегда важнее новый материал, чем старый. Хотя вообще-то я постоянно использую старый материал в новом контексте, так что если вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорошо знаете мою музыку, то вы сможете обнаружить фрагмент струнного квартета, вставленный в музыку к фильму, или песню Cosa Brava, построенную на произведении, которое я написал для Bang on a Can. Примеров десятки. Для Аманды я создал произведение «Field Days», почти полностью составленное из закольцованных отрывков музыки, позаимствованной из старых произведений.

— Всегда ли вы используете препарированные инструменты и специальные устройства, когда импровизируете? По-прежнему ли вы используете предметы обихода и полевые записи?

— Я больше не рассуждаю в таких категориях. Сам «инструмент» совершенствовался в течение долгого времени, и я уже больше не думаю о препарировании или устройствах, потому что они сами стали инструментом! Что касается предметов обихода и полевых записей, то в выступлениях я, наверно, использую их реже, чем раньше, а в рамках записи такие возможности есть всегда.

— Играли ли вы в последнее время на басу, скрипке или клавишных инструментах, особенно живьем и в импровизационных сетах? Часто ли вы используете голос в своих проектах?

— Я играл на басу в декабре в составе ансамбля ROVA Orkestrova, мы исполняли версию произведения Колтрейна «Ascension» — это, наверно, основной мой номер как басиста на данный момент. На фортепиано я постоянно играю, когда преподаю, для меня это выход из моей зоны комфорта. Что касается скрипки — иногда играю какой-нибудь фолк с друзьями! И голос я МНОГО использовал во время турне моего трио, которое недавно закончилось, — сам не ожидал!

Я постоянно использую старый материал в новом контексте.

— Как вы выбираете исполнителей для своих сочинений?

— В большинстве случаев имеет смысл спрашивать, как они меня выбрали, чтобы я для них что-то написал! Сейчас, например, я собираюсь писать произведение для Сан-Францисского хора девочек. Когда мы исполняли живьем альбом «Gravity», музыканты сами находили меня, так что мне не пришлось выбирать: они сами были готовы и рвались участвовать!

— Некоторые ваши произведения посвящены разным людям. Пытаетесь ли вы каким-либо образом изобразить личность музыкальными средствами?

— Личности меня не интересуют, обычно я незнаком с людьми, которым тем не менее посвящаю произведения. Думаю, лучше всего ответить на этот вопрос словами Дэвида Хокни, которыми он описывал свои картины с изображением Большого каньона: «Когда вы смотрите на них, вы смотрите не на Большой каньон, а на МЕНЯ, смотрящего на Большой каньон». Моя музыка, посвященная Мортону Фелдману, не должна звучать как Фелдман и не звучит так. Речь скорее о той энергии, что я получаю, когда слушаю его музыку, слушаю, как она разговаривает со МНОЙ…

— Существуют ли музыканты, с которыми вы еще не играли, но хотели бы?

— Уверен, что существуют, но я пока даже не знаю, кто они!

— Разделяете ли вы свою музыкальную жизнь на периоды, особенно последние десятилетия? Считаете ли вы, что какие-то вещи, связанные с музыкой, были в определенный период более важны, чем в другой?

— Сознательно никогда не разделял, но я обратил внимание, что серьезные изменения в моей жизни происходили примерно раз в десять лет. В 1968 году образовались Henry Cow. В 1978 году я переехал в Нью-Йорк. В 1989 году снимался фильм «Шагни через границу» («Step Across the Border»), после чего я вернулся в Европу. В 1999 году я начал преподавать в Калифорнии. В 2010 году начал преподавать в Базеле. Так что, наверно, скоро грядут новые перемены! Как эти изменения в жизни влияют на музыку, сказать сложно, но явно влияют.

— Henry Cow были глубоко погружены в политику. Вас лично это тоже касалось в то время? Интересуетесь ли вы политикой сегодня? Оказывает ли это какое-либо влияние на музыку?

— Сейчас я не столько интересуюсь политикой, сколько прихожу от нее в ужас! Думаю, мой интерес к политике можно услышать и за пределами Henry Cow, просто без такой напыщенной риторики! Например, группа Skeleton Crew при Рейгане была чрезвычайно бунтарски настроена. А сейчас… посмотрим…

— С кем вы собираетесь играть в ближайшем будущем? Какие заказы вы уже получили?

— Ну, у меня по-прежнему полная занятость как у преподавателя, так что я собираюсь в Базель, где буду преподавать импровизацию в Музыкальной академии до конца июня. Есть два заказа на сочинения, об одном я уже упомянул, а другой — пьеса для ансамбля швейцарской пианистки Карин Ямпен. Надеюсь, скоро выйдет новый альбом трио с концертными записями из турне. На лейбле Intakt выходит новый дуэт с Хансом Кохом, «You Are Here». Будут сольные концерты в Европе, будет исполнение в Афинах произведения Кристофера Фокса «Топофония» для оркестра и солиста-импровизатора под управлением Илана Волкова. И так далее.

— Есть ли у вас время слушать новую музыку? Есть ли что-то, что произвело на вас особенное впечатление в последнее время, повлияло на вас?

— Я нахожусь под почти полным влиянием тех людей, с которыми мне посчастливилось вместе работать. А слушаю я в любое время, когда могу. Jack O' The Clock, Cuddle Magic, Grex…

Понравился материал? Помоги сайту!