«Подумайте о том, что мы делаем на нашей планете, с космической перспективы»

Шведский бард Хосе Гонсалес больше всего известен интимными кавер-версиями хитов The Knife и Massive Attack, однако в его портфолио — четыре отменных альбома собственных песен, где минорные мелодии переплетаются с латиноамериканскими ритмами, а меланхолическая лирика — с размышлениями о судьбах человечества. В преддверии концерта 2 ноября в Yotaspace Денис Бояринов поговорил с героем документального фильма «Необыкновенная жизнь обыкновенного Хосе Гонсалеса» о социальном гуманизме и контактах с внеземными цивилизациями.

— Перед тем как запеть тихие песни, вы играли очень громкие — в хардкор-группе. Почему с вами произошел такой резкий поворот?

— Я начал учиться играть на акустической гитаре подростком. Учился сам — по The Beatles, босанове, песням бардов, а позже перешел на классический репертуар для гитары. Когда мне было 14, я начал играть на бас-гитаре. Естественно, мы собрали с друзьями группу и начали играть панк — ну а что еще могут играть бунтующие тинейджеры? Потом панк превратился в хардкор. Эта группа просуществовала лет пять — и все это время я не прекращал заниматься классической гитарой. Когда я пошел в университет изучать химию и молекулярную биологию, группа распалась, я стал играть один, записал дебютный альбом песен под гитару — он имел большой успех. Ну а дальше уже не было смысла возвращаться к хардкору.

— Вы начали писать песни еще в хардкор-группе? О чем они были?

— Мы писали их всей группой. Хоть я и играл на басу, я часто придумывал риффы, но еще лучше у меня получались тексты. На дворе была середина 1990-х — в Швеции в это время была вторая волна straight edge и хардкора. Мы пели и на социальные темы — про защиту прав животных и тому подобное, но больше у нас было песен о личных проблемах, написанных под влиянием эмо-панка.

Люди — это очень развитые обезьяны, получившие удивительные способности и возможности, которых нет у других обезьян.

— Предыдущая пластинка «In Our Nature» была вами написана под впечатлением от книг Ричарда Докинза «Бог как иллюзия» и Питера Сингера «Практическая этика». А о чем ваша последняя пластинка «Vestiges & Claws»?

— Меня волнуют примерно те же темы: глобальная этика, как человечество должно вести себя и как нам надо развиваться дальше. Я остаюсь приверженцем идей светского гуманизма. Люди — это очень развитые обезьяны, получившие удивительные способности и возможности, которых нет у других обезьян. Эти способности и возможности появились у нас в результате долгого эволюционного процесса. Как мы должны распоряжаться этой силой и властью, сознавая свою ответственность за сохранность не только собственного рода, но и менее развитых биологических видов? Вот об этом я люблю размышлять, в том числе и в своих песнях. Но, конечно, не всегда прямым текстом, чаще всего — метафорически.

— Судя по вашему инстаграму, вас интересует не только как человечество должно жить на Земле, но и есть ли еще какая-то разумная жизнь во Вселенной.

— Это вы о фотографии звезды Табби? Да, я интересуюсь тем, какое место человечество занимает во Вселенной. Хотя последнее время я занимаюсь только музыкой, но 14 лет назад я был студентом, увлеченным биохимией, и проводил научные исследования. Я до сих пор интересуюсь развитием науки. Конечно, на поверхностном уровне — читаю научно-популярные журналы, смотрю документальные фильмы. В астрономии я не очень сведущ, но фотографии далеких созвездий вдохновляют, а кроме того, неплохо переключают восприятие. Вот попробуйте подумать о том, что мы делаем на нашей планете, с космической перспективы — это может серьезно изменить точку зрения на насущные земные вопросы.

José González — «Every Age»

— Так вы верите...

— В пришельцев?

— В то, что мы не одни во Вселенной, и в возможность контакта с другой разумной цивилизацией.

— Я разговаривал об этом с людьми, которые лучше, чем я, в этом разбираются. Пока мы можем делать только предположения. Вероятность того, что где-то во Вселенной существует другая планета с микробиологической жизнью, похожей на земную, очень велика. Было бы даже странно, если бы ее не было. В какой-то момент мы ее, скорее всего, обнаружим. Вопрос контакта с другой цивилизацией еще более сложный. Сколько лет человечество посылает сигналы в космос? Максимум лет сто — в масштабах Вселенной это ерунда. А вдруг они нам тоже давно посылают сигналы, но мы не в состоянии их принять и прочесть? Словом, иногда задумываться об этом увлекательно, но, если честно, я не посвящаю этому много своего времени (смеется).

А вдруг они нам тоже давно посылают сигналы, но мы не в состоянии их принять и прочесть?

— Ваша международная известность началась с кавер-версии песни дуэта The Knife «Heartbeat», и после этого вы записали еще несколько очень удачных ремейков. По какому принципу вы выбираете песни для реинтерпретации?

— Я начал записывать кавер-версии по простой причине: мне не хватало собственных песен, а что-то исполнять на концертах было надо. «Heartbeat» я выбрал потому, что песня мне очень нравилась, она была совершенно непохожа на мою, и я почувствовал, что могу ее исполнить по-своему и она сработает. Так я и до сих пор выбираю — интуитивно. Главный критерий, пожалуй, — чтобы на мою песню была совсем не похожа. Кстати, последние годы я записываю каверы все реже. Один из моих самых любимых — ремейк песни Артура Расселла. Его очень любят музыканты, но широкой аудитории он не очень известен. Видимо, потому что его песни слишком фривольны.

José González — «This Is How We Walk on the Moon»

— Какими будут ваши новые песни?

— Пока я это не очень представляю. Сейчас я занят репетициями своих концертов — сольных и с оркестром The Goteborg String Theory. В следующем году я предполагаю заняться новыми песнями, которые планирую записывать вместе с нигерийским музыкантом Бугино. Он удивительный. Я давно был увлечен африканской музыкой, и вот теперь у меня будет возможность поиграть ее самому.

— Ваш нынешний концерт в Москве проводится в рамках презентации портала Sweden.ru, который будет пропагандировать на русском языке шведскую культуру и шведские ценности. Как бы вы описали Швецию русскому приятелю — коротко говоря, что это за страна?

— Швеция — это страна, которая пытается быть гуманистическим государством, превыше всего ставя интересы каждого своего гражданина. Поэтому в Швеции так много внимания уделяется защите прав человека и поддержанию благосостояния всех социальных групп. Конечно, Швеция — страна неоднородная, и у нее есть свои проблемы. Немало проблем. В первую очередь, проблема мигрантов. Именно поэтому, как мне кажется, важен диалог между разными странами, диалог культур — мы должны общаться друг с другом, чтобы вместе находить пути решения глобальных проблем.

José González — «Hand on Your Heart»

— По паспорту вы швед, но по крови — аргентинец. Вы чувствуете себя стопроцентным шведом?

— Оба моих родителя — из Аргентины, и мой отец сейчас живет там. Но я вырос в шведской культуре, я с детства знаю шведский язык, поэтому, конечно же, я чувствую себя шведом. В Аргентине я был много раз, я говорю по-испански, но всякий раз, когда я там бываю, у меня чувство, что я в гостях. Нет ощущения второй родины. Хотя, может, это потому, что я — пескетарианец, а Аргентина — очень мясная страна (смеется).

Понравился материал? Помоги сайту!