Монстры рока

Как в Москве выступили Пи Джей Харви и Rammstein

текст: Денис Бояринов

Фестивальное лето в Москве началось зычно и ярко — с громом и молнией. Организаторам музыкальных опенэйров пока не очень-то везет с погодой — открывавшие сезон Bosco Fresh Fest и «Усадьба Jazz» прошли под дождем. Оказалось, что это была только разминка со стороны грозовых небес: рекордное количество осадков (пока) досталось фестивалю британской музыки Ahmad Tea Music Fest, на котором выступали замечательные неопсиходелики Django Django, группа без особых достоинств и недостатков The Maccabees и Полли Джин Харви — рокерша-вамп, любимая в наших краях с 1990-х.

Июньский ливень, который накрыл парк «Музеон» с первой песней Django Django, особо не повлиял ни на очередь у входа на фестиваль, ни на радостное настроение уже пробравшихся на территорию. Народу было много — хотелось бы объяснить это приятное обстоятельство особой тягой москвичей к британской музыке, но, скорее всего, дело в гуманной цене на билет (1000 р.) и, разумеется, в Пи Джей Харви, которая не первый раз выступает в Москве и всегда собирает полный зал. К моменту выхода на сцену Полли Джин с группой дождь, который делал несколько попыток успокоиться, разошелся в новую силу и не прекращался до самого конца. Как ни странно, именно это стихийное свойство придало концерту другое измерение и сделало его пока самым мощным и запоминающимся в насыщенном сезоне.

В Москву Пи Джей Харви приехала c программой, посвященной недавно вышедшему альбому «The Hope Six Demolition Project». Эта пластинка — социально-документальный травелог о поездках певицы в Афганистан, Косово и Вашингтон, проникнутый гуманистическим пафосом. В нулевых Пи Джей Харви сильно изменилась. В начале 1990-х она была крутой и смешной девчонкой из английской глубинки, которая рубила панк-блюз с силой семи богатырей и простыми словами пела о самом интимном, смешивая кровавое и нежное, плотское и библейское. Потом стала нуарной рок-звездой, которая пела с Бьорк, Ником Кейвом и Трики. Последние два альбома певицу интересует не личное, а общечеловеческое — она перевела фокус своей честной лирики с внутреннего мира на окружающий и переключилась с исповедей на проповеди. Теперь в ее рок-н-ролльных драмах, достойных разнообразных и особенно журналистских премий, много мессианства, но, увы, почти нет секса и самоиронии, за которые мы любили Полли в 1990-х.

Каждый попавший в этот музыкально-климатический катаклизм ощущал себя участником гуманитарной катастрофы.

Сила, впрочем, никуда не делась. На московском концерте Пи Джей Харви, наряженная как на панихиду, устроила невероятное театральное действо — смесь древнегреческой трагедии и политического театра песни. При том что из декораций и сценических уловок у нее были только плотная стена звука, возводимая ее музыкантами, мощный голос, прорезавший бурю, и яростный ливень, который словно омывал социальные язвы нашего мира, расчесываемые певицей. Каждый попавший в этот музыкально-климатический катаклизм ощущал себя участником гуманитарной катастрофы — как минимум обездоленным ребенком из Косово или Афганистана. Однако в финале этой мощной постановки ее главную актрису и режиссера ждал теплый люкс в отеле, а зрителей — кружка горячего чая.

Кажется, что группа Rammstein находится на противоположном полюсе от Пи Джей Харви и живет в другом мире. Они — музыканты разных стихий. Буквально — огонь и вода, как было видно на московских концертах. Впрочем, между ними можно найти и немало общего: как и Полли Джин Харви, немецкая группа любит маршевые ритмы и черный цвет. Их музыка тоже родом из 1990-х: доведя до гротеска рок-н-ролльный цирк Kiss и звук индастриал-рока, а градус шоу-представлений — до температуры сталепрокатного цеха, Rammstein стали огнедышащими монстрами рока, которых обожают нынешние подростки и те, кто в душе остался подростком. Трудно поверить, но Rammstein — ветераны, их первые и самые удачные альбомы («Herzeleid» и «Sehnsucht») вышли почти два десятилетия назад.

Не выпускавшие альбомов уже больше пяти лет, Rammstein начали свой московский концерт с новой песни «Ramm 4», которая не сообщает о группе ничего нового. «Ramm 4», начинающаяся с депешмодовского баса и цитирующая строчки из главных песен немцев, — это гимн во славу культа, который разделяют десятки тысяч москвичей, пришедших на фестиваль Maxidrom 2016, прижизненный памятник себе. Впрочем, группа выходцев из Восточной Германии, покоривших огромные арены по всему миру, такой памятник уже заслужила.

Несмотря на то что Rammstein ассоциируются с дьявольской клоунадой и вульгарными шутками (вроде шести фаллоимитаторов, сделанных по анатомическому подобию пенисов участников группы и приложенных к последней пластинке), в их песнях-речовках и их пиротехнических шоу находится место злободневному комментарию. Исполняемая на бис «Amerika», в которой утверждается, что мы все живем в Америке, и специально припасенная для финала «Moskau», где столица России любовно выписана старой шлюхой, звучат остро, как перформансы Павленского, потому что их припевы исполнялись Тилем Линдеманном вместе со всем стадионом на глазах у тысяч полицейских и омоновцев, стянутых для охраны фестиваля. Большее количество сотрудников правоохранительных органов окрестности Тушина видели, пожалуй, только в 1991 году — во время легендарного фестиваля «Монстры рока», которым, как многим казалось, ознаменовался распад Советского Союза.

На выходе со стадиона, когда мы брели до метро мимо длинной цепи полицейских, мой 14-летний племянник, которого я повел на концерт, сказал: «Я не понимаю, почему у Rammstein пионеры поют песни Ленину? Нет же уже никаких пионеров». Есть, и много. Подрастешь — поймешь.


Понравился материал? Помоги сайту!

Сегодня на сайте
D.O.B. «Rushun Roolett»Современная музыка
D.O.B. «Rushun Roolett» 

«Пришло время настоящей рэпчины»: возвращение кассеты «Rushun Roolett» — записи исторического значения для российского хип-хопа

18 декабря 2020124