Ирина Ясина: «Люди нуждаются в журналистском осмыслении происходящего»

В России объявлено о редком начинании — создан фонд поддержки независимых медиа «Среда». Кому и как будет помогать новый фонд? COLTA.RU расспросила об этом Ирину Ясину.

— Ирина Евгеньевна, а какие издания вы обычно читаете?

— Я читаю свою ленту в Facebook, в которой я собрала удивительный набор изданий. Все, что мне интересно, из Нижнего Новгорода, из Новосибирска и Калининграда, откуда пишут мои слушатели. И в моей ленте то количество ссылок, которое меня устраивает. Там есть и кусочек «Ведомостей», и COLTA.RU, и Slon.ru, и «Сноб», и сайт Miloserdie.ru. Будучи человеком неверующим, я тем не менее всегда его читаю — очень достойное издание, где предоставляют возможность выступить и представителям разных конфессий, и атеистам… В общем, мои медиа — это моя лента.

— Почему вы решили войти в число учредителей фонда поддержки независимых СМИ?

— Мы все, создатели фонда, озабочены тем, что остается очень мало общественно-политических изданий — печатных, радийных, телевизионных, каких угодно, которые не занимаются развлечением публики или пропагандой, а, напротив, заставляют людей думать. То есть сами эти СМИ анализируют происходящее и каким-то образом пытаются вовлечь аудиторию в этот процесс создания смыслов и их обсуждения. В каждом регионе таких изданий — по пальцам одной руки пересчитать, а где-то их вовсе не осталось. Есть блогеры, свободные аналитики, не имеющие средств массовой информации, но и их немного, и люди не умеют на них выйти. Очень хочется их поддержать.

— Сейчас многие говорят: появись такой фонд двумя годами раньше, кого-то, возможно, это бы помогло спасти.

— Да, иных уж нет. Но, видимо, переполнилась чаша терпения. Должно быть информационное поле, где люди, привыкшие как-то размышлять над тем, что вокруг происходит, могли бы поразмышлять публично. А поле такое сокращается, как шагреневая кожа.

По этой причине для обеспечения работы фонда создан не только экспертный совет, который состоит из профессионалов в области медиа, но и Совет фонда, состоящий из потребителей СМИ. Скажем, в него вошел известный врач — кардиолог Максим Осипов, работающий в Тарусской больнице. Поскольку он человек думающий, интеллигентный, неравнодушный, смотрящий вокруг себя. И ему тоже нечего стало читать, слушать… Смотреть давно уже нечего. Кроме него в совете есть еще врачи, есть физики. Такие люди должны там быть. Потому что те, кто делает СМИ, не всегда способны адекватно воспринять степень востребованности своей работы — этих слов, этих газет и передач — для того самого слоя людей, который, собственно, и важен. Эта мысль кажется мне крайне интересной, потому что до этого все фонды поддержки чего бы то ни было в области СМИ состояли только из профессионалов. Включить туда умных потребителей никто не предлагал. Честно говоря, слушая этих людей, я не просто понимаю, что они умны: я недоумеваю, как я вообще осмеливаюсь что-то для них формулировать. Но тем не менее, как оказалось, эти люди нуждаются в журналистском осмыслении происходящего. И они должны оценивать, нужны ли мы им.

— Список приглашенных в экспертный совет фонда выглядит необычно длинным — почти 40 человек.

— Пусть этот список будет еще больше, потому что при обсуждении любого вопроса какие-то эксперты могут сказать, что в этой теме они некомпетентны. Скажем, люди из Москвы действительно могут не очень представлять себе проблемы нижнетагильского «Рабочего» или златоустинской газеты «Магнезитовец» — это, кстати, реальное издание, очень хорошее. Редактор «Сноба» может не знать, что конкретно им нужно, и тогда он не будет голосовать по этой заявке. Но есть те, кто в этом вопросе разбирается.

До этого все фонды поддержки чего бы то ни было в области СМИ состояли только из профессионалов. Включить туда умных потребителей никто не предлагал.

— Размеры грантов, как я понимаю, могут быть разными для разных СМИ?

— Естественно, и представители СМИ сами будут заявлять о том, что им надо. Мы же понимаем, что провинциальной газете для процветания нужно одно, а телеканалу, чтобы всего лишь поддержать три пары штанов (три, а не все), нужно другое, а радио — третье. Могу добавить, что мы планируем выдачу долгосрочных грантов на три года, таких долгих поддерживающих инструментов у нас в стране прежде не было. Но каждый грант может быть пересмотрен как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения. Потому что выдаваться деньги будут не все сразу, а порциями. Мы будем смотреть, как издание работает.

— Во что издание может превратиться за три года (или быстрее), известно по многим печальным примерам.

— Да, одно дело Lenta.ru, которой руководит Галина Тимченко и мы понимаем, чего от нее ждать, другое — новая Lenta.ru, с тем же названием, но уже без Тимченко, и с какой стати мы будем оказывать им поддержку? То есть фонд собирается поддерживать не само СМИ ради СМИ, а тот контент, который данное СМИ приносит своим потребителям. Контент — один из главных критериев отбора.

— В презентации фонда сказано, что претендовать на его помощь могут только общественно-политические и экономические издания. Почему?

— Потому что эти издания и страдают, и исчезают. Развлекательных изданий много — про искусство, про бодибилдинг, про моду, среди них есть хорошие, они конкурируют между собой. Общество, привыкшее потреблять и отвыкшее думать, и так предъявляет на них спрос.

— Вы сказали — про искусство. Но искусство и культура ведь не существуют отдельно от общественно-политической повестки.

— Та культура, о которой хочется говорить умным людям, — безусловно. Здесь возникает вопрос ценностей, предлагаемых и защищаемых той культурой, которую надо поддерживать средствами фонда. Более того, милосердие и благотворительность тоже в значительной степени становятся темами общественно-политическими. Если издание, посвященное благотворительности, существует не в качестве пиара, а само по себе.

Фонд собирается поддерживать не само СМИ ради СМИ, а тот контент, который данное СМИ приносит своим потребителям.

— Гранты могут помочь изданиям, но вряд ли этого будет достаточно в нынешней ситуации с независимыми общественно-политическими медиа, которых становится все меньше. Владельцы и инвесторы от таких активов стараются избавляться — слишком рискованно и слишком сложно на них зарабатывать.

— И, как любую инвестицию в мозги, эту невозможно просчитать.

— Есть, по-вашему, у наших независимых СМИ шансы выжить в принципе?

— Человеку свойственно надеяться на лучшее. Это во-первых. Во-вторых, мы живем в XXI веке, и в какой-то момент, мне кажется, люди должны понять, что потреблять только материальное — это здорово, но скучно. Конечно, я могу предположить, что это лучшее не произойдет, но и я, и все мы на лучшее надеемся.

— То есть создание фонда «Среда» — скорее жест отчаяния, чем шаг к более цивилизованной форме существования СМИ?

— Да, мы же понимаем, что если цивилизованного существования медиа не сложилось в лучшие годы… Знаете, я оптимистка. Я верю, что люди не могут не думать долго. Рано или поздно наслаждение ничегонеделанием проходит — я имею в виду ничегонеделание головой. Конечно, худший сценарий, если его выберет подавляющее большинство людей, живущих в нашей стране, возможен. Но это не повод ничего не делать. Все равно есть 10—15 процентов населения, которые хотят думать, хотят общаться по поводам, требующим осмысления.

— Как будут узнавать о фонде те СМИ, для чьей поддержки он создается?

— Мы должны его продвигать таким образом, чтобы у людей не было шансов о нем не узнать. Мы знаем, как это сделать. Я, например, много лет руковожу Клубом региональной журналистики, и в нем до сих пор участвуют ребята, работающие в региональных СМИ. И есть много других путей, в том числе коммерческих. Мы не будем давать рекламу, но можем дать объявление.

— Фонд будет мониторить медиаполе, чтобы найти СМИ, нуждающиеся в поддержке, или вы будете ждать, когда они сами придут и попросят?

— Будем ждать. Наша задача — сформулировать предложение и подумать, как его довести до всех, но дальше люди должны сами заявлять о себе. Это очень важный момент, потому что предлагать, когда об этом не просят, неправильно. Я приведу пример из другой области, чтобы было понятно. У меня в жизни был такой удачный момент, когда я смогла помочь одному мальчику-инвалиду пойти в школу, в четвертый класс. Это была громкая история, и недели через три ко мне подходит на работе девушка: «У нас в подъезде девочка-шестиклассница попала под машину. Перелом позвоночника, сидит дома, к ней ходит учительница три раза в неделю. Нельзя ли ей помочь, чтобы она могла на коляске учиться в школе?» Я, такая счастливая, звоню маме девочки — а она меня посылает, причем сразу: «Что вы лезете в мою жизнь, я вас просила?» Я решила, какая же сволочь эта мама, а потом села, подумала… Я действительно не имела права без ее приглашения влезать в ее жизнь. Может быть, она и знала о такой возможности для ее дочери, но при этом у нее на руках в придачу к больному ребенку старая мама, она единственный кормилец в семье и должна работать, а ребенка на коляске надо утром отвозить в школу и днем забирать, потому что у нас нет школьных автобусов. Это был хороший урок.

И тут то же самое. Чтобы мы могли помочь, надо попросить о помощи. Как в том анекдоте: дай Богу шанс, купи лотерейный билет.

Понравился материал? Помоги сайту!