Великий и ужасный Сергей Лапин

Сергей Лапин руководил советским телевидением 15 лет — с 1970-го по 1985 год. При нем ТВ стало тем мощным пропагандистским рупором, каким мы видим его и сейчас. COLTA.RU публикует главу из будущей книги телекритика Юрия Богомолова, посвященную Сергею Лапину.

Теленачальники — зеркала, в которых отражаются и административное устройство ТВ, и его творческая атмосфера, и прочие специфические приметы этой сложно организованной машины. Сергей Лапин ярче других символизировал эпоху советского ТВ.

История нашего ТВ самобытна уже тем, что на протяжении нескольких десятков лет оно развивалось в условиях тоталитарного режима со всеми вытекающими отсюда особенностями: жесткая цензура, строгая идеологизированность, гипертрофия пропагандистской функции политического вещания в ущерб коммуникационной, отсутствие конкуренции в эфирном пространстве. Художественное вещание носило факультативный характер. Здесь политический поводок несколько удлинялся, а идеологический ошейник чуток ослаблялся — настолько, что становились иногда возможными эксперименты.

Только, пожалуй, в начале 60-х годов прошлого столетия партия и правительство осознали до конца значение телевизора как инструмента власти. Именно в 1962 году Комитет по радиовещанию и телевидению возглавил историк Харламов Михаил Аверкиевич, долгое время поднимавшийся по карьерной лестнице, связанной с партийно-пропагандистской деятельностью в аппарате ЦК ВКП(б): лектор, заведующий отделом Управления пропаганды и агитации, заведующий подотделом внешних сношений. Пару лет, с 1949-го по 1951-й, поработал на должности заместителя председателя Комитета радиовещания при Совете Министров СССР, в котором телевещание заняло первое место. И оно представлялось настолько важным с точки зрения его роли как государственного института, что снятие с должности одного главы ведомства и назначение на его место другого производилось как глубоко секретная операция. Такая же, как смещение со всех постов Никиты Хрущева.

В полночь 13 октября 1964 года секретарь ЦК КПСС Л.Ф. Ильичев и Н.Н. Месяцев прибыли в здание Гостелерадио на Пятницкой, 25. В два часа ночи экстренно собравшимся членам коллегии Ильичев представил нового председателя Госкомитета.

В ту первую ночь он домой не поехал, остался на рабочем месте. Просматривал программы всех трех видов вещания, обращал внимание на то, чтобы в них до окончания Пленума ЦК КПСС не упоминалось о Хрущеве — об этом предупреждали его в ЦК партии. День 14 октября и следующую ночь он также провел в комитете. Тут все наглядно и прозрачно: мотивы, по которым лишается должности один начальник и назначается другой, приоритеты в работе начальника, смысл которых — отслеживание внутриполитической информации...

Сидит важный функционер ТВ и всю ночь вымарывает из эфира фигуру экс-генсека и отбрасываемые им тени — его высказывания, наказы, приказы...

Понятно, что для Месяцева ситуация была чрезвычайной. На вершине властного олимпа происходила перемена декораций и смена караула. В таких случаях происходят и кадровые подвижки на более низких ступенях властной пирамиды. То, что новое руководство страны сочло необходимым в первую очередь не только блокировать возможные попытки сопротивления со стороны лояльных смещенному генсеку силовых структур, но и поменять начальство ТВ, свидетельствовало о понимании на самом верху роли ТВ — хотя бы как транслятора верховных решений. Вдруг стало ясно, что отныне, если бы встал ребром вопрос о перехвате власти, захватом мостов, почты и телеграфа нельзя было бы ограничиться. Отныне требовался в первую очередь контроль над ТВ.

Они сошлись и подружились в Вене, где Лапин, будучи послом в Австрии, нередко общался с тогдашним Председателем Президиума Верховного Совета Брежневым.

К концу 60-х положение наверху снова обострилось, вследствие чего группа партийных функционеров во главе с Александром Шелепиным оказалась оттесненной от главных рычагов управления страной. Это, в свою очередь, предопределило падение Николая Месяцева. Вот как он сам описывает свое удаление.

«В апреле 1970 года от обязанностей председателя Комитета по радиовещанию и телевидению был освобожден и я. И вот как это освобождение было обставлено. В беседе со мной Брежнев хвалил меня за работу в комитете, говорил, что назначение послом в Австралию — дело временное: надо укреплять “дипломатический фронт” и т.д. Но все это было очевидной фальшью, тем более он знал, что жена у меня больна и ехать со мной не в состоянии. Отказал Брежнев и в моей просьбе остаться в Москве на преподавательской работе (мне не нужны были руководящие должности).

Я смотрел на Леонида Ильича, который, поглядывая в окно, курил сигарету. Все было ясно. Я тоже стал смотреть на воркующих на подоконнике голубей. Беседа теряла всякий смысл. Судьба моя была предрешена».

Судьба товарища Месяцева была предрешена не потому, что он не справлялся со своими обязанностями, и не оттого, что линия руководства телевидением оказалась недостаточно выверенной в идеологическом отношении. Просто в силу вступил давний, но неофициальный принцип кадровой политики в Стране Советов — принцип личной преданности нижестоящего начальника вышестоящему. Странно, что столь опытный партфункционер, как Месяцев, этого не понимал. Или понимал, но не мог поверить, что лично он, Месяцев, мог стать его жертвой.

Что бы там ни думал обреченный начальник ТВ Месяцев, а новый генсек предпочел ему Лапина Сергея Георгиевича, с которым его связывали давние приятельские узы.

Они сошлись и подружились в Вене, где Лапин, будучи послом в Австрии, нередко общался с тогдашним Председателем Президиума Верховного Совета Брежневым. Став генсеком КПСС, Брежнев отправляет Лапина для начала поработать на важный в то время участок внешнеполитической деятельности — послом в Китае, где тогда бушевала «культурная революция». Потом возвращает его в Москву и сажает на такое важное медиахозяйство, как ТАСС, а через пару лет назначает его главой ведомства, политический вес которого растет не по дням, а по часам.

Его политическая биография — это типичная биография «солдата партии» с некоторыми неожиданными перепадами. Социальное происхождение Лапина — из рабочих. Так было записано в анкете. Сам же он в личных беседах не однажды упоминал, что родом он из детдома. Трудовую деятельность начал подростком, работая почтальоном. Официальная анкета умалчивает относительно его специализированного высшего образования. Правда, есть короткое упоминание о том, что в 1932 году Лапин Сергей Георгиевич окончил два курса Ленинградского историко-лингвистического института (почему только два курса?). Далее известно, что занялся он журналистикой, печатаясь в изданиях Ленинграда и Ленинградской области. Тогда же вступил в партию, а в 1942 году окончил Высшую партийную школу (ВПШ), которая, по обыкновению, открывала перед ее выпускниками путь наверх по партийно-государственной стезе.

Период войны — не вполне ясный в биографии будущего главы ТВ. Известно, что, будучи правоверным коммунистом, он не рвался на передовую; осел в Государственном комитете по радиофикации и радиовещанию, где к концу войны дослужился до должности заместителя председателя комитета.

После окончания войны его карьера пошла резко вверх. В 1953-м он переходит на работу в МИД. И уже через три года становится чрезвычайным и полномочным послом в Австрии, где и произошла его судьбоносная встреча с будущим генсеком Брежневым.

1960-й — министр иностранных дел РСФСР.

1962-й — заместитель министра иностранных дел СССР.

1965-й — посол в Китае.

1967-й — генеральный директор ТАСС.

К 1970 году Сергей Лапин нагулял, если можно так выразиться, серьезный политический вес. С ним он и взошел на телевизионный престол Страны Советов. И вот следы достижения ТВ-индустрии при его правлении.

Официальная справка

Период 1970—1980 годов известен как время глобальной реорганизации, политической и технологической перестройки системы ЦТ СССР. Среднесуточный объем вещания вырос с 1673 часов в 1971 году до 3700 часов в 1985 году. К Московской Олимпиаде был введен в эксплуатацию новый телецентр ОТРК (Олимпийский телерадиокомплекс), после чего телецентр в Останкино стал одним из крупнейших в мире на тот момент. Во второй половине 1970-х годов к спутнику «Молния» прибавились спутники «Радуга», «Экран» и «Горизонт», существенно увеличившие возможность космической телевизионной трансляции.

***

То был абсолютно непубличный руководитель ТВ. Непубличный в том смысле, что его лично не было слышно и тем паче видно в телевизоре. Сапожник предпочитал не пользоваться сапогами.

Есть только одна видеозапись его явления народу в программе «Время». Это там, где Брежнев вручает председателю Гостелерадио звезду Героя Социалистического Труда. И тут случился конфуз. Врученная Брежневым награда выскользнула из рук награжденного. Лапин опустился на колено, поднял орден и успокоил Леонида Ильича: «Ничего, наши ребята это вырежут».

В интернете запись чудом сохранилась в первозданном виде. Любопытные ее могут найти вот по этой ссылке.

Уже в постсоветское время о нем был создан документальный фильм с красноречивым заголовком «За железной маской. Сергей Лапин». Его там сравнивают с Великим и Ужасным Гудвином.

Авторы фильма о повелителе советского ТВ Сергее Лапине, к слову, вспомнили, что председатель лично опекал создание полнометражного мультипликационного фильма «Волшебник Изумрудного города». Ему очень нравилась сказка о человеке, который сотворил город из искусно раскрашенных бумаги, картона и папье-маше. То была сказка об отдельном искусственно сотворенном мире, в котором и поселился его создатель. Возможно, именно так понимал свою задачу и новый руководитель ТВ, восседая на престоле телевизионного королевства, став новым Великим и Ужасным Обманщиком Гудвином.

Одну поправку позволил себе сделать телевизионный Гудвин в мультипликационной версии — граждане Изумрудного города не носят зеленых очков. Чтобы не такой прозрачной была аллюзия. Чтобы не так бросалось в глаза сходство между сказкой и телевидением особого назначения.

Великий и авторитарный правитель ТВ уже на первой коллегии уволил своего первого заместителя Георгия Иванова. О том, как это произошло, рассказал в эфире «Эха Москвы» Евгений Киселев: «Иванов опоздал на первое заседание коллегии, застрял, по-моему, в лифте, ворвался туда запыхавшийся, когда Лапин уже начал заседание, и Лапин посмотрел: “А вы кто такой? Такой расхристанный?” Тот ответил: “Я вообще-то ваш первый заместитель”. Он говорит: “Вы больше не мой первый заместитель”. Иванов: “Извините, это назначение не ваше, а номенклатурное”. — “Я своим решением вас отстраняю от ваших обязанностей”».

Есть и другой рассказ об административной решительности товарища Лапина. Молодой журналист заскакивает в здание телерадиокомитета на Пятницкой, 25. У всех лифтов в просторном вестибюле толпятся сотрудники учреждения. И только около одного стоит один человек. К нему и пристраивается журналист со словами: «Какое безобразие! В комитете столько народу и так мало лифтов. Надо больше лифтов!». На что услышал в ответ: «Надо не лифтов больше, а меньше народу». На следующий день, говорят, вышел приказ за подписью Лапина о сокращении штата на полторы тысячи человек.

Придя на ТВ, новый начальник сменил всех главных редакторов. За опозданием сотрудника на пять минут следовало его увольнение. Он остриг и обрил всех длинноволосых и усатых. Запретил женщинам появляться на работе в коротких юбках и в брюках. По его инициативе были изгнаны из эфира певцы и певицы Вадим Мулерман, Валерий Ободзинский, Майя Кристалинская, Аида Ведищева, Лариса Мондрус, Эмиль Горовец, Нина Бродская…Скорее всего — по причине пятого пункта.

Его волевым, без объяснений, решением была удалена из эфира популярная в ту пору программа «Клуб веселых и находчивых». Им же было отказано в телевизионном доме ведущему «Кинопанорамы», любимцу советского народа Алексею Каплеру, после чего сама программа долго искала нового ведущего, пока, не перепробовав с десяток кандидатов, не остановилась на Эльдаре Рязанове.

Чтобы получить некоторое представление о стилистике управления телевизионным хозяйством, обратимся к воспоминаниям одного из ответственных телефункционеров того времени Вилена Егорова:

«На следующий день после выборов в Верховный Совет СССР состоялась коллегия Гостелерадио. Я отвечал тогда за прямую трансляцию из пунктов голосования в Москве и других городах страны. Эта первая встреча могла оказаться последней. К тому времени почти все мои коллеги — главные редакторы Центрального телевидения — уже были сняты со своих постов новым председателем, а на меня в тот день обрушился поток его жестких обвинений, суть которых сводилась к следующему: почему вы показали полупустой избирательный участок, где голосовали за Леонида Ильича, и переполненные залы в Харькове и Кишиневе, где народ празднично поддерживал будущих депутатов? Ведь это же была единственная прямая передача о выборах в стране, которую принимала вся Европа. Своей передачей вы поссорили телевидение с партийным активом… И потом, что это за текст: “Я иду к избирательному участку, а на улице стоят новые дома, магазины”. Кому нужна эта показуха? Я в ответ бодро ляпнул: “Я шел по улице, где были новостройки. Надо выбирать дороги, которые ведут к выборам”. Воцарилась тишина, а я продолжал: “Нельзя было такую передачу ставить в эфир в два часа дня летом, в жару, когда известно, что избиратели уже разъехались по дачам. А время эфира выбирало руководство”. Снова тишина. Затем последовал лапинский вывод: “Или вы, товарищ Егоров, отвечаете лично передо мной за каждое слово в эфире, или нам с вами не работать”. Я только и успел сказать “хорошо”, поднялся — и к двери. Вдруг слышу: “Стой!” Повернулся и еле-еле удержался, чтобы не спросить: “Ну что еще?” А он вышел из-за стола, протянул мне руку и просто сказал: “До свидания”. Присутствовавший на заседании Э.Н. Мамедов, первый заместитель Лапина и один из умнейших руководителей Гостелерадио, бросил мне вдогонку: “Подождите в коридоре”. Потом у себя в кабинете Энвер Назимович сказал: “По-моему, Лапин считает, что ты честный парень”». (Воспоминания Вилена Егорова. Интернет-музей ТВ.)

«Сергей Георгиевич, здравствуйте, это Утесов говорит. Вы не знаете, зачем у вас меня второй раз обрезают?»

«Честный парень» вскоре предложил идею новой программы с участием лучших людей труда — интервью с незаурядными личностями под названием «Откровенный разговор». Вроде бы идеологически не подкопаешься. Лапин подкопался: «Значит, ваша передача — это откровенный разговор, а остальное наше телевидение — разговор неоткровенный?! Нет, товарищ Егоров, мы за вами не пойдем» (там же).

На совести Лапина закрытие программы «Найти человека». Сейчас этот административный жест кажется особенно символичным. Эта программа помогала родным и близким найти друг друга спустя многие годы. Ведущая Агния Барто пошла объясняться. Мол, как же так. Ведь это так важно, когда люди через десятки лет находят друг друга. Вы же сами потеряли своих родных, неужели вам не хотелось бы встретиться с ними? «Не хотелось бы, — был ей ответ. — Да и не нужно. Я другой человек, они другие люди. Не надо этого».

…Владимир Ворошилов сначала придумал шоу под названием «Аукцион», с помощью которого предполагалось продвигать потребительские товары к покупателю. Лапину не понравилась физиономия ведущего, программу закрыли. Несколько позже Ворошилов смастерил телеигру из детской игрушки под названием «волчок» и взрослых интеллектуальных загадок. Первые десять лет игра шла в записи. И только когда теленачальство убедилось, что «ЧКГ» не ставит под сомнение основания советского строя и не колеблет краеугольных его камней, оно допустило эту забаву в прямой эфир.

Хотя один человек все-таки углядел в ней «контру» и угадал ее небезобидность. То был, конечно, Лапин, с которым у Ворошилова состоялся однажды откровенный диалог. О нем поведал в эфире «Эха Москвы» сам Владимир Яковлевич. Цитирую по сайту: «“Что вы делаете в вашей передаче?” Я, тогда молодой человек, ответил: “Учим людей думать, решать проблемы”. Он говорит: “Вот. Вы же государственный преступник!” “Как?” — я опешил. “Вот смотрите. Вы учите людей думать, они думают над этим вопросом. Посмотрите на улицу. Жизнь им тоже ставит вопросы. И не дай бог они начнут думать там, на улице, над теми вопросами, что им ставит жизнь! Ведь получится ерунда”».

И сейчас можно подивиться тому, как глубоко усвоил суть советского режима один из его верных сыновей — Сергей Лапин. Он правильно понимал свою сверхзадачу — по возможности лишать людей навыков размышления над былым, настоящим и тем более будущим.

…Самым идиотическим распоряжением могущественного Гудвина, сделавшим бы честь госпоже Мизулиной, оказался запрет снимать Аллу Пугачеву крупным планом. Певица слишком приближала к губам микрофон, что вызывало ассоциацию с оральным сексом.

…Кинорежиссер Алексей Симонов, работавший в 70-х годах в объединении «Экран», рассказал в радиоэфире «Эха Москвы» о своем непосредственном столкновении с человеком, которого он и его коллеги называли не Великим и Ужасным Гудвином, а байбаком. Это такой крупный сурок, но мелкий грызун.

Симонов сделал картину об Утесове и об Одессе. Картину сильно покусали начальники разных уровней и рангов. Автор не стерпел и кинулся к герою своего фильма. Дальше цитирую сайт радиостанции:

«И вот Утесов после долгих уговоров и отказов и тому подобное наконец подошел к телефону, набрал данный мною номер и сказал: “Это народный артист Утесов говорит. Мне бы Сергея Георгиевича”. Немедленно соединили. “Сергей Георгиевич, здравствуйте, это Утесов говорит. Вы не знаете, зачем у вас меня второй раз обрезают?” И я вижу по его абсолютно каменной физиономии, что там происходит ровно та же самая реакция. “Я видел. Мне нравится. Да, хорошо, спасибо большое”. Он сказал, чтоб без него меня обрезали. Вот так я столкнулся первый раз с редактурой Лапина».

Тут требуются некоторые пояснения. Лапин при всем своем радикальном авторитаризме в рамках своего ведомства питал большую слабость к высокой культуре. И это было не мифом. Слишком много живых свидетельств сохранилось.

Журналист Андрей Мальгин припомнил:

«Как-то Засурский (декан факультета журналистики МГУ. — Ю.Б.) пригласил Лапина на встречу со студентами журфака. Я ее хорошо помню. Это был примерно 1976 год. Аудитория была забита до отказа: всем хотелось увидеть живого сатану. Лапин оказался ироничным, образованным человеком, говорил какие-то очень смелые вещи. Он наизусть цитировал запрещенную поэзию, например. Мы все не верили своим ушам».

У Эдуарда Сагалаева есть история, как ему довелось ехать в какую-то командировку с Лапиным, как они всю ночь напролет читали друг другу стихи Цветаевой, Пастернака, поэтов Серебряного века...

Да и каждый, кто удостаивался личного знакомства с «телевизионным Сталиным» — так его еще называли, — не уставал восторгаться литературной эрудицией высокопоставленного начальника.

Тут, видимо, и ключ к загадке, почему Лапин дал добро на съемку «Иронии судьбы», тогда как глава кинематографического ведомства Филипп Ермаш этому категорически воспрепятствовал.

Воспрепятствовал он именно потому, что в сценарии было слишком много лирики, да еще и не эстрадной и потому подозрительной. И ровно по этой же причине сценарий «Иронии» глянулся Лапину. А Лапин произвел достаточно сильное впечатление на Рязанова при личной встрече:

«Я поразился тогда Лапину — такого образованного начальника я встречал впервые. Но еще больше я поразился тому, как в одном человеке наряду с любовью к поэзии, с тонким вкусом, эрудицией уживаются запретительские наклонности» (цитирую по фильму «За железной маской. Сергей Лапин»).

Точно так же можно поразиться тому, что такой образованный человек слыл еще и отчаянным антисемитом. Об этом тоже ходили легенды. Были и убедительные примеры, одним из которых поделился Евгений Киселев.

Снимался документальный фильм-обозрение о 67-м годе. Ну и нельзя было обойти Шестидневную войну между Израилем и арабами. Там были кадры, когда израильские танки идут в наступление, победно сметая все на своем пути. А за кадром звучала бравурная музыка. Во время просмотра Лапин обернулся к авторам, глаза были злые: «Что? Ваши наступают?» (сайт «Эха Москвы»). Авторы, перепугавшись, сами выкинули. То есть обрезали. Непонятно, в какой раз: в первый? Или все-таки во второй?

***

Относительно совместимости вкуса, эрудиции с запретительскими наклонностями в советское время можно было не удивляться. Это было, да и сегодня остается делом житейским. Просто многие люди тогда ставили внутри себя звуко- и светонепроницаемые перегородки: вот я — сладострастный библиофил, а вот — непреклонный идеологический вертухай.

***

Когда ТВ было невинным, как дитя, казалось, что оно изобретено для Ираклия Андроникова и его рассказов о мастерах культуры и еще для трансляций футбольных и хоккейных матчей. Что ТВ — это такое техническое изобретение, которое само по себе гарантирует правдивость того, что оно показывает. Гарантирует в силу своей сиюминутности. И что перед телекамерой нельзя солгать. То есть солгать можно, но ТВ скорее любого детектора лжи выдаст тебя.

Первый исследователь отечественного ТВ Владимир Саппак даже взял на себя смелость сформулировать: «Телевидение — рентген характера».

Про характер — может, это и преувеличение. Но про искренность и естественность человека в рамке экрана ТВ в пору своего зарождения не врало. Оно было еще очень невинным — опять же в силу своей сиюминутности. Потому советская власть с большой настороженностью отнеслась к этому достижению человеческого разума. Она — как та придворная дама из шварцевского «Голого короля», что останавливала наивную Принцессу, едва та раскрывала рот: «Умоляю вас, молчите. Вы так невинны, что можете сказать совершенно страшные вещи».

Как раз самой «страшной правдой» для Советов и была их патологическая лживость. Власти поэтому приходилось сильно осторожничать и быть все время начеку, пока не появилась технология видеозаписи.

Впрочем, и без нее советское ТВ со временем научилось достоверно привирать. Это было ему тем легче делать, что у массовой публики за десятилетия жизни во лжи заметно атрофировался вкус к подлинности факта, события и самого человеческого характера. А уж когда появилась технология видеозаписи, позволявшая сначала зафиксировать реальность, а потом ее отредактировать, то и проблем не стало. Более того, расширились возможности манипулирования «картинкой» и сотворения идеологических миражей из идеологических клише.

Штука, однако, в том, что советское ТВ, обманывая зрителей, не могло до конца обмануть Жизнь. В жизни всегда находятся наивные свинопасы и невинные младенцы, которые ненароком глаголют «страшные вещи», то бишь истины.

На прощальной летучке всесильный начальник ЦТ сказал: «Я верно послужил своему времени, желаю вам послужить — вашему».

Лапин ошибся. Он послужил не времени, а временщикам. Он был в силе, пока они были сильны, и мгновенно ослабел, едва советский режим перестал быть для него «железной маской». Тут-то и выяснилось, что грозный теленачальник был не Великим и Ужасным Гудвином, а Великим и Ужасным Обманщиком.

Пришедший к власти Горбачев отправил Волшебника Изумрудного города на пенсию. Да и сам Изумрудный город, отстроенный Лапиным, приказал долго жить. Не дольше, чем прожил Советский Союз. И он развалился на куски. Да вот проблема: его население никуда не девалось. С ним надо было как-то работать. И телевизионную реальность заново отстраивать.

И тут выяснилось, что прежняя служба была всего лишь службишкой. Настоящая служба впереди, и чтобы ей соответствовать, надо телевизионным гудвинам рискнуть поработать без железных масок.

Продолжение следует.

Понравился материал? Помоги сайту!