Не оставаться здесь

«Внезапно, нет, со временем, со временем, оказалось, что я не могу продолжать, не могу. Кто-то сказал: «Вы не можете здесь оставаться». Я не мог здесь оставаться и не мог продолжать. <…> Как продолжать? Не надо было начинать, нет, надо. Кто-то сказал, может быть, тот же самый: «Зачем вы пришли?» Я мог остаться в своем углу, где тепло и сухо, под крышей, не мог. Сейчас опишу мой угол, нет, не могу. Все просто, я больше ничего не могу, да, так говорят. <…> Ни идти дальше, ни оставаться там, где есть, мне правда все равно. Лучше бы я повернулся к ним спиной, к телу, голове, пускай сами как хотят, пускай сами перестанут, я не могу, мне самому пора перестать. Ах да, я же, можно сказать, не один, и все глухие, и более того, связаны между собой на всю жизнь. Другой говорит, или это тот же самый, или первый, голос у них у всех один и тот же, мысли одни и те же: «Вам просто надо было остаться дома». Дома. Они хотели, чтобы я вернулся домой».

Сэмюэль Беккет. «Никчемные тексты»

Эта пьеса начинается и заканчивается цитатами из Т. С. Элиота. Фильм — только начинается. «Жизнь очень длинна. Т.С. Элиот» — Беверли Уэстон вспоминает строки из «Полых людей». Жизнь самого Беверли тоже длинна, слишком длинна, Беверли дарит томик Элиота прислуге и выходит из дома, чтобы уже никогда не вернуться. Беверли Уэстона играет Сэм Шепард, он не только актер, но и драматург, поэтому не будет большой беды, если мы признаем, что на первых же минутах сцену покидает автор. Из этого обстоятельства можно извлечь сколько угодно выводов — пьеса выдержит их все. Это чертовски хорошая пьеса.

Трейси Леттс — драматург и актер, родом, что характерно, из Оклахомы, дебютировал он в знаменитом чикагском театре Steppenwolf, по собственной пьесе сделал сценарий «Киллера Джо», за «Август: графство Осейдж» получил в 2008 году Пулитцеровскую премию, в прошлом году получил «Тони» — сыграл Джорджа в «Кто боится Вирджинии Вульф?». Леттса не забудут те, кто смотрел третий сезон «Родины», он — тот самый злобный сенатор.

© Ascot Elite

Сценарий фильма Леттс тоже писал сам, и то, что происходит на экране, определяют в большей степени текст и актеры, нежели режиссер Джон Уэллс и оператор Адриано Голдман. Меланхоличные пейзажные интермедии последнего — трогательная, но безуспешная попытка превратить театральную пьесу в фильм.

«Август» — семейная история. Многочисленное семейство собирается сначала на поиски пропавшего Беверли, а затем и на его похороны — помянуть усопшего за общим столом, обменяться воспоминаниями, застарелыми обидами и тщательно отобранными колкостями (от вполне невинных до смертельных, силу удара тут никто особенно не рассчитывает – а что такого, родные же люди, чего церемониться?!). Самая популярная и доступная из застольных игр – демонстрация скрытого превосходства, довольно небрежно завуалированная интимностью родственных интонаций. Все просят пощады, и никто никого не щадит. Матери третируют дочерей и сыновей, жены — мужей, дети — родителей, сестры — друг друга, а конфликтовать поколениями — это просто респектабельная традиция. «Хороводы вокруг кактуса», как и было сказано у Т. С. Элиота. Выигрывает, разумеется, тот, кто докажет, что именно ему в свое время пришлось тяжелее прочих.

«Выдержать испытания» — вот подлинный залог силы. «Великое поколение» (старшее, разумеется) испытало всевозможные лишения и теперь бросает детям: «Если бы вы работали так, как мы, то были бы уже президентами». Впрочем, ни на миг нельзя забыть, что глава семьи пятьдесят лет пил горькую и в конце концов покончил с собой, добрейший дядюшка Чарли (Крис Купер) «курит очень много травы» — чтобы пережить склочный нрав своей супруги (Марго Мартиндейл), та поедом ест единственного сына, Малыша Чарли (Бенедикт Камбербатч), а мать семейства Вайолет (бенефис Мерил Стрип) годами сидит на таблетках, не раз бывала в сумасшедшем доме, а теперь еще и больна раком — а именно раком ротовой полости, что в этой истории, надо полагать, не случайно. Вайолет всегда есть что сказать, она уверена, что говорит только правду, и эта правда стоит того, чтобы быть высказанной. Вайолет, проницательная, жестокая, сильная, — чемпион в игре «Громи гостей», завещанной американской драматургии Эдвардом Олби, чьи следы тут вовсе не намерены скрывать: на героине Мерил Стрип поверх лысеющего черепа — вороной кудрявый паричок à la Лиз Тейлор (которая гениально сыграла Марту в «Кто боится Вирджинии Вульф?»), к тому же Тейлор — любимая актриса Вайолет. Избыточность игры — характеристика не актрисы, а ее героини. В кульминационной сцене терминальной стадии скандала она всем показывает, «кто тут Мерил Стрип», постепенно от нервической язвительности доходя до вершин отчаянного истерического сладострастия.

© Ascot Elite

Всплывающие во время жестокого семейного марафона откровений семейные тайны одна горше другой — не причина всеобщего распада, а лишь следствие его. Обиды, болезни, ложь, развод, разврат, алкоголизм, тень инцеста — симптомы тотально неудавшейся жизни. В конце концов, быть сильным, не дать себя сломать надо для того, чтобы в итоге победить саму жизнь — разумеется, проклятую (родственники — лишь промежуточный этап). А вот в этом тут не преуспел никто. Ни старшая дочь Барбара (Джулия Робертс) — слишком сильная, вся в мать, умная и жесткая, переживающая тяжелый и оскорбительно банальный развод с мужем (Юэн Макгрегор). Ни средняя дочь Айви (Джулианна Николсон) — слишком добрая и преданная, а потому — слабая, обреченная. Ни младшая Карен (Джульетт Льюис) — слишком глупая, притащившая в дом очередного жениха — стареющего плейбоя и явного подонка (Дермот Малруни). Даже пресловутая сила Вайолет заставляет ту лишь неукротимо и саморазрушительно соперничать с родными в битве за выживание — но уж никак не выиграть, оставшись в итоге в пустом доме.

Ужас всей жизни героев «Кто боится Вирджинии Вульф?» заключался в отсутствии детей – ну о'кей, вот вам дети. Ни избыток родительской любви, ни ее мучительный недостаток ничего не объясняют и не решают. Семейная история уровня «Августа» — отчет о гибели не дома, но мира, кончившегося «не взрывом, но всхлипом», как и было сказано Т.С. Элиотом. Когда бы вы ни сели за этот семейный стол — уже слишком поздно.

© Ascot Elite

«Неужели это я, неужели я здесь? Я не говорю, что мне нужна твоя помощь. Я просто говорю, что я все еще здесь, как это ни странно» — это произносит в пьесе Барбара, обретающая неожиданное мужество в самом осознании вечно длящейся катастрофы. О влиянии Олби, О’Нила, Теннесси Уильямса и даже Чехова на эту пьесу говорили немало, но этот пассаж — это Беккет, тут не ошибешься. Неудивительно, что в фильме этого куска нет: Джулии Робертс, преимущественно играющей тут повзрослевшую и несколько озлобившуюся Эрин Брокович, красивую и решительную, такой мяч не взять. У Робертс, впрочем, будет свой «момент Мерил Стрип», когда ее Барбара (из лучших, кстати, побуждений) на одной ноте, экспрессивной скороговоркой примется твердить идущей вразнос матери: «Ешь свою рыбу!» — эта сцена, надо полагать, будет особенно хороша на оскаровской церемонии представления номинантов.

Вместо всех этих малоэффектных с кинематографической точки зрения зависаний между невозможностью жизни и необходимостью жить режиссер отваживается на панорамы темных облаков над полями Оклахомы и проникновенные планы Джулии Робертс на фоне летящих птиц. В финале Барбара, сбегая от последней маминой правды, садится в машину, но на полдороге останавливается. Она все еще здесь. В конце концов, дом — всего лишь место, от которого можно держаться подальше. Или нет.

Понравился материал? Помоги сайту!