Репетиция конца света

Галерея Anna Nova совместно с фондом поддержки культуры, искусства и образования «Александр» 22 июля откроет выставку победителей всероссийского конкурса Nova Art 8 2020 — «Новая кожа: миф технологического тела», которая пройдет в общественном пространстве «Севкабель Порт» в Санкт-Петербурге по 22 августа. На выставке будут показаны работы двенадцати художников, которые получат в качестве призов гранты на реализацию полномасштабных проектов, персональные выставки в галереях Anna Nova Gallery (Санкт-Петербург), MYTH Gallery (Санкт-Петербург), Victoria (Самара), FUTURO (Нижний Новгород), Электромузее (Москва), участие в арт-резиденциях Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина (Москва), в резиденции HIAP в Хельсинки, а также исследовательскую поездку в Нижний Новгород от галереи «9Б» и в резиденцию ЦСИ «Сияние» (Апатиты), предоставленную основателем центра Андреем Малаховым. Среди призов также несколько образовательных программ: курс в школе Masters, интенсив в Московской школе современного искусства в партнерстве с Британской высшей школой дизайна, двухгодичное обучение в институте «База», мастер-классы в СПГХПА им. А.Л. Штиглица, специальный приз от Лаборатории новых медиа, два специальных приза от программы Art&Science университета ИТМО.

О том, как выбирались проекты и куда конкурс должен направить новые течения современного искусства, COLTA.RU поговорила с куратором конкурса и выставки Снежаной Кръстевой, куратором музея современного искусства «Гараж».

— Расскажите о том, как вы видите задачи вашего конкурса. Что он должен изменить или выявить в современном российском искусстве?

— Как я понимаю, в году, когда появился Nova Art, запрос на такие конкурсы был более ощутим, но тогда была запущена только премия «Инновация»; остальные подобные форматы, многие из которых и до сих пор активно развивают среду, появились чуть позже. Уже тогда Nova Art позиционировал себя исключительно как поддержка молодых художников и все эти 16 лет продолжал выполнять свою миссию.

Я считаю, что формат подачи заявок был выбран довольно удачно: они исходили не из общей практики художника, а из темы, определенной кураторами (эта тема каждый раз была разной). С одной стороны, это позволило принять участие в конкурсе художникам, у которых не очень большая творческая биография и не столь много работ, по которым можно составить впечатление об их практике. С другой стороны, работа с разными кураторами — тоже интересный аспект, позволяющий увидеть разнообразие чувствительности к современности.

Конкурс добавляет художнику видимости и опыта, влияет на его участие в дальнейшем развитии местной художественной сцены и в идеале — на обогащение этой среды. Если же говорить о том, что он должен выявить, — для художника это умение работать с чужими текстами и идеями, зачастую довольно абстрактными; умение раскрывать тему с необычной, разносторонней точки зрения; умение артикулировать свою ответную идею так, чтобы раскрыть и добавить новую перспективу, с другой стороны — ясно ее донести и наконец — представить ее в реальной материализации.

— В чем, на ваш взгляд, сегодня самые сложные проблемы российского искусства, о которых мало говорят?

— Это довольно сложный (и тягостный) вопрос! Здесь не получится дать очень развернутый ответ, поэтому, наверное, постараюсь ответить провокационно: у российского искусства нет проблем. Об этом точно мало говорят.

— Как вы видите роль институций в российском искусстве и взаимоотношения художников с институциями?

— Пока нет полностью доверия ни с одной стороны, ни с другой. Это в какой-то мере из-за непрозрачности процессов, из-за автократии, в которой искусство развивается, одновременно с этим и из-за нарастающей изолированности и как следствие этого — некоторой чрезмерной романтизации своей самодостаточности, из-за очень ретроградного взгляда аудитории. В этом одна из сложнейших задач — как институции сделать такими, чтобы для художников существовали более питательная среда и дальнейшее развитие.

— Отбирая проекты, которые вам прислали (а их в этом году немало — 650!), вы, должно быть, увидели новую панораму современной художественной мысли в России. Все же поколения сменились, в ваш лонг-лист вошли 20–30-летние художники. Расскажите о тенденциях, которые вас заинтересовали больше всего, — или о тех, которые расстроили больше всего.

— Сложно увидеть панораму, заявки все-таки отвечали конкретно на заданную тему. По количеству заявок можно судить, что тема нашла отклик. Это можно толковать по-разному. Так как многие финалисты — это женщины-художники, думаю, это частично благодаря отсылке к Донне Харауэй. В тексте open call я также постаралась оставить открытыми несколько векторов для темы, возможно, это тоже помогло. Ну и, скорее всего, тема технологического тела в большей степени задела нерв. Но на фоне количества выявляется общая тенденция к иллюстративности и прямолинейности, к поиску простых ответов. Понятно, что умелый ум способен «натянуть» под тему любой проект, но хорошая заявка, во-первых, должна быть не ленивой (как минимум не повторять текст заявки на разные open call'ы, меняя, например, пару фраз, чтобы приурочить к теме) и не должна врать. Ну и, во-вторых, должна раскрывать тему в разных, необычных направлениях.

— Какого рода отклика от художников вы ждали — и оправдались ли эти ожидания?

— Для меня это был первый такой опыт подачи темы для конкурса идей. Я не знала, чего ожидать. Но точно не ожидала, что все с такой серьезностью и дисциплиной откликнутся не только на весь процесс, но даже на репетиции презентаций проектов для партнеров конкурса! Сейчас, когда мы почти на финише и скоро откроется выставка, меня не может не радовать то, с каким энтузиазмом художники продолжают готовиться и продумывают все в деталях.

— Чем должен завершиться конкурс?

— Конкурс должен завершиться выставкой эскизных проектов, которая пройдет на «Севкабеле» с 22 июля по 22 августа. После этого, исходя из пожеланий художников и партнеров, каждому из них с помощью грантов удастся воплотить свои идеи — развить их на резиденциях, в исследовательских поездках или на своей персональной выставке в одной из галерей-партнеров. Но об этом мы объявим на церемонии открытия выставки! Да, я понимаю, художникам придется довольно долгое время ждать объявления своих наград, но я надеюсь на их терпение. Есть что-то очень важное в незапланированности и в непосредственной живой реакции.

— Расскажите немного о проектах, которые вышли в финал и будут представлены на выставке.

— Это будут уменьшенные версии победивших проектов, которые финалисты планируют реализовать в полном объеме в ближайшем будущем. Они органически сложились в довольно стройный, на мой взгляд, нарратив; его я условно разделила на две части. Первая часть экспозиционного нарратива связана, скорее, с восприятием кожи как защитной пленки и созданием безопасных зон, в которых происходят процессы симбиоза и переоценки. Например, работа Алисы Омелянцевой «Spectrum Ghost Speculum» переосмысляет роль медицинских инструментов, используемых для проникновения в человеческое тело (или в данном случае в тело выставки), — а именно ретракторов для кожи. Художница помещает их в воображаемое будущее, где они служат скорее для защиты организма, нежели для его обнажения, помогая телу слиться с окружающей средой.

В работе Любови Саутиной, обращающейся в своей практике к материнству и детству, тема защиты раскрывается через образ заботливого коллективного материнского тела, а в интерактивной инсталляции Кати Муравьевой и Петра Бардина «Диалоги» артефакты семейной (социальной) и пчелиной (естественной) сред вступают — с помощью технологий — в новую форму симбиоза. Исследовательский проект «De-canon» Азизы Кадыри и ее многочисленных соавторов посвящен переоценке ценностей в современном обществе. Отказываясь от кожи как оболочки, оберегающей наши мысли, чувства и воспоминания, авторы предлагают посмотреть на нее как на внутренний каркас, как на фундамент, на который накладываются и благодаря которому становятся видимыми зачастую скрытые и подавленные смыслы.

Вторая часть нарратива экстраполирует тематику конкурса в дебри хаотичного, порой опасного (и находящегося под угрозой исчезновения) измененного сознания, пейзажа, города и его институтов вплоть до апокалиптического конца света.

К примеру, аморфный металлический объект «Танюшка» Александры Павловской, обернутый в длинную полосу металлической обшивки, напоминает киборга Донны Харауэй — тело, не знающее ни рождения, ни смерти, но наделенное «даром» сомнения в бесконечном стремлении к утраченной субъективности. В двухчастном проекте «Ассамбляж» Анастасии Богомоловой тело сначала помещается в природную среду, где оно трансформируется в соответствии с ландшафтной логикой леса, после чего выходит в городскую, человеческую среду — студию художницы, продолжая свой «межвидовой ассамбляж» из разных элементов.

Завершает повествование видеоинсталляция Юлии Вергазовой и Николая Ульянова «Floating Utopia Act 2», где нейронная сеть пытается воссоздать хрупкую и неоднородную кожу-поверхность таких природных зон, удивительно богатых биоразнообразием, как, например, болота. Авторы населяют этот мир множеством мифов и странных обитателей — массивами данных, участвующих в репетициях конца света и визуализации его восстановления.

Важно отметить еще, что место проведения выставки — старый кабельный завод «Севкабель» — по-своему перекликается с заявленной темой конкурса. Архитекторы выставки создали единый пространственно-визуальный сценарий, где кажется, что работы обитают внутри высокотехнологичного организма — своего рода гигантского сервера с ниспадающими каскадами проводов, выполняющими функцию перегородок, и двенадцатью дверными проемами, ведущими в разные части экспозиции, каждый из которых напоминает USB-разъем. Внутри него и разворачиваются фантазии финалистов о «новой коже» и технологических телах.

Понравился материал? Помоги сайту!