Как сделать ужасную выставку

В середине мая открылась 57-я Венецианская биеннале под названием «Да здравствует живое искусство!» («Viva Arte Viva!»). Ее художественный руководитель Кристин Масель не в первый раз работает в Венеции: в 2013 году она курировала французский павильон (Анри Сала) и ранее, в 2007 году, — бельгийский (Эрик Дюйкертс).

«Viva Arte Viva!» — главный проект 57-й Венецианской биеннале современного искусства, по замыслу куратора, должен был звучать как «страстный крик об искусстве и состоянии художника», воззвать к жителям мира, полного катастроф и насилия. Только крик, который получается у Масель, больше похож на невнятное бормотание и испорченный телефон. Выставка — пример очень плохой кураторской работы и хрестоматийный образец того, как можно сделать огромную ужасную выставку со 120 великолепными художниками и щедрым бюджетом. Используя модную формулу «немного звезд, немного молодых художников, немного репрессированных сообществ (например, индейцев)» и задавшись своевременным вопросом о том, что может сделать искусство для мира, погрязшего в насилии и капитализме, куратор категоризировала (выставка состоит из так называемых транс-павильонов) и деполитизировала произведения искусства, упростила и отфильтровала их до стерильности. Экспозиция получилась сухая и пустая.

Выставка — пример очень плохой кураторской работы и хрестоматийный образец того, как можно сделать огромную ужасную выставку со 120 великолепными художниками и щедрым бюджетом.

Работы художников занимают изолированные друг от друга ниши (как в супермаркете), не способны вступить в диалог, создать среду для фантазии зрителя. Всего месяц назад я писала о «Документе-14», которая оставила огромное количество вопросов, но, без сомнения, останется одной из ключевых выставок в истории искусства. Говоря о текущей Венецианской биеннале, хочется ругать, за исключением художников, все — от скупости кураторского замысла до слишком низко и неудобно висящих заголовков к работам и текстов в дверных проемах.

Подобно книге, залы Центрального павильона Джардини и Арсенала поделены на девять глав (тех самых «транс-павильонов»): Павильон художников и книг, Павильон радостей и страхов, Павильон общности, Павильон Земли, Павильон традиций, Павильон шаманов, Дионисийский павильон, Павильон колорита, Павильон времени и бесконечности. Масель распределила художников по этим категориям, развесив на работах ярлыки и лишив их высказывания сложности и многослойности. Недавно я видела схожий способ структурировать проект — на триеннале в «Гараже», но в этом случае цель кураторов состояла в том, чтобы условно структурировать знание о российском современном искусстве. Масель же говорит о роли художника в обществе, однако уже форматом построения экспозиции нейтрализует и деполитизирует его высказывание.

Павильон художников и книг фокусируется на обществе, то есть на пространстве вне студии художника и практиках «между бездействием и действием». Куратор размышляет, что значит быть художником и как происходит художественный процесс, как художник включен в процесс накопления знаний о мире. В этом павильоне почему-то оказался проект «Зеленый свет» Олафура Элиассона, который для меня воплощает все то, что не должны позволять себе ни художник, ни куратор. Идея проекта заключается в том, чтобы простимулировать пожертвования и этим обеспечить беженцам возможность интегрироваться в итальянское общество, выучить язык, работать. Звучит правильно, и в доказательство мы видим чистенько одетых симпатичных молодых темнокожих парней и девушек, на наших глазах мастерящих эти самые фонарики. Мы видим беженцев как экспонат выставки. Мы ошибаемся, думая, что живем в цивилизованном обществе, а времена «человеческих зоопарков» прошли, — белый западный человек все еще находится в привилегированной позиции.

Павильон радостей и страхов возвращает нас к идее тождественности личного и политического. На мой взгляд, это наиболее сбалансированная по концепции часть основного проекта. Например, Хаджра Вахид из Канады представила инсталляцию «Изменения моря» (2011 г. — настоящее время). В течение последних нескольких лет море приобрело политический контекст, невозможно любоваться им без мыслей о ежедневно исчезающих в нем людях. Отправная точка проекта — исчезновение 166 пилигримов из Калькутты в 2011 году. Экспрессивная живопись Марвана, недавно ушедшего из жизни берлинского художника сирийского происхождения, основана на его воспоминаниях и, подобно сновидению, кажется, возникнув в подсознании автора, проникает в подсознание зрителя. Тибор Хайас — поэт, акционист, перформер, кино- и видеорежиссер, одна из наиболее значимых фигур венгерского андеграунда 1960—1970-х годов, чье творчество было связано с риском для здоровья и даже для жизни художника. На выставке представлены совместные работы Тибора Хайаса и фотографа Яноша Вето под названием «Живопись плоти» и «Поверхностные пытки». Любош Плны — чешский художник-аутсайдер, чьи анатомические коллажи с прорисовками индийских чернил увлекают в загадочный мир человеческого тела. Сунг Хван Ким рассказывает историю двух людей, которые никогда не встречались, таким образом связывая политику отчужденности, истории двух стран — страны, в которой он родился (Южная Корея), и страны, где он живет (США).

В Павильоне общности перечисляются всевозможные практики создания сообществ, в основном в виде документации различных художественных практик, основанных на самоорганизации. Павильон Земли — понятно уже из названия — объединил художников, работающих с темой экологии, а Павильон шаманов — художников, интересующихся ритуальными практиками и постколониальным контекстом, художников-«миссионеров», по определению, данному Дюшаном, движимых внутренним видением.

Возмущение вызывает так называемый Дионисийский павильон, в котором собраны женщины-художницы. Художницы здесь, подобно жрицам Диониса — вакханкам, воплощают чувственность и сексуальность. То есть бывают художники, которые работают с темой экологии, бывают активисты, а бывают женщины. Серьезно? Куратор Центра Помпиду выделяет женщин-художников в отдельную группу, сводя их искусство к клише о женщине-художнице? Например, великолепная «Глубокая пещера» (2011) Полин Курнье-Жардан — одна из самых красивых, абсурдных и мистических работ выставки. Но разве можно сводить произведения этой художницы только к чувственности? У нее есть не менее сильные работы о Второй мировой войне, памяти, религии. Если есть павильон о женском теле и сексуальности, где павильон о мужском теле и мужчине-художнике? Как можно в мире, где женщины все еще сражаются за свои права, так бездумно подчеркивать стереотипы об искусстве, созданном женщиной, выделяя его в отдельную группу?

То есть бывают художники, которые работают с темой экологии, бывают активисты, а бывают женщины. Серьезно?

Павильон колорита повествует о банальности мысли куратора. «Цвет не существует сам по себе, а является результатом когнитивной функции глаз и мозга. Таким образом, цвет является особенно субъективным источником эмоций и предлагает пересмотреть феноменологический подход к искусству», — написано о павильоне в пресс-релизе. Тема художника и колорита банальна, поэтому Павильон колорита — один из самых дидактических и пресных. Однако в этом павильоне стоит обратить внимание на объекты Джудит Скотт.

Банальнее Павильона колорита может быть только Павильон времени и бесконечности. По мысли куратора, здесь речь идет о «времени как потоке продолжающихся мутаций и непостоянностей, в конце концов ведущих к смерти». Таким образом, смерть, время и бесконечность — темы работ, собранных в этом отделении выставки. Среди прочих представлены прекрасные работы Алисии Кваде, Лилианы Портер и Эдит Декиндт.

Пресная и разочаровывающая главная выставка компенсируется большим количеством великолепных национальных презентаций. «Золотого льва» в этом году получил павильон Германии, который представила художница Анне Имхоф со своим захватывающим перформансом «Фауст». В нем минимализм и монументализм эстетики Третьего рейха перекликаются с футуристической эстетикой. Темы индивидуализма и массы, свободы и скованности, нежности и жестокости, власти и рабства в современном постиндустриальном капиталистическом обществе воздействуют на эмоциональном уровне, через чувственные ощущения, через движение, музыку, голос, огонь.

Инсталляция «История любви», созданная Кэндис Брайц (южноафриканский павильон), сталкивает зрителя лицом к лицу с его собственными стереотипами восприятия чужой боли. В первом зале голливудские актеры Алек Болдуин и Джулианна Мур играют роли шести беженцев из зон конфликта или государств с авторитарными режимами, живущих теперь на Западе. Профессиональные актеры способны вызвать у зрителя глубочайшую эмпатию и даже слезы, они изображают беззащитность, боль, волнение. Во втором зале установлено шесть экранов с теми же историями, но рассказанными реальными людьми, пережившими их. И вдруг обнаруживаешь, что разочарован. Люди на мониторах — сильные и уверенные в себе, они не нуждаются в жалости или слезах. Работа Брайц раскрывает всю палитру сложных взаимоотношений культур и клише. Столкновение с самим собой и собственными реакциями — не всегда самый приятный, но, несомненно, полезный опыт.

Неожиданным открытием стал павильон Мальты под названием «Человек мальтийский: неполное собрание в 19 главах», где в рамках групповой выставки были собраны антропологические, исторические, политические, картографические, ритуальные и социальные комментарии о мальтийской национальной идентичности. Здесь пересекаются жанры комикса, видео, мультипликации, скульптуры, современное искусство соседствует с объектами из исторических и научных музеев, чувство юмора — с критикой, реальность — с фикцией.

Павильон Румынии представил ретроспективу Геты Брэтеску, озаглавленную «Призраки». Центральная фигура румынского авангарда, с 1960-x Брэтеску работает в сфере перформанса, рисунка, коллажа, гравюры, скульптуры, фотографии и видео. Многие работы экспонируются впервые. И это первый раз за всю историю румынского павильона, когда страну представляет персональная выставка женщины.

В этом году ехать в Венецию стоит только для того, чтобы посмотреть национальные павильоны.

Павильон Эстонии представил художницу Катю Новицкову, ключевую фигуру постинтернет-искусства. Ее инсталляция «Если бы вы только могли видеть, что я вижу вашими глазами» создана на стыке науки и искусства в жанре научной фантастики. Новицкову интересуют биофизика и генетика, различные — не только человекоподобные — формы жизни, взаимоотношения науки, технологии и цивилизации.

Павильон Мексики представляет один из моих любимых художников Карлос Аморалес. Он демонстрирует уникальный алфавит звуков, каждая «буква» которого — музыкальный инструмент и звук, исходящий из него. На основе этих «букв» Аморалес сочинил поэмы, которые могут быть прочитаны как в виде текста, так и в виде музыки. Все эти элементы соединяются в фильме «Проклятая деревня», рассказывающем историю о семье мигрантов и линчевании их жителями деревни.

Также стоит обратить внимание на павильоны Хорватии, Швейцарии, Сербии, Греции, Боснии и Герцеговины, Косово, Латвии, Словении и Грузии.

57-я Венецианская биеннале возвращает меня на четыре года назад, к 55-му выпуску биеннале, куратором которого был Массимилиано Джони. Тогда я критиковала его за отсутствие политической позиции. Опыт посещения «Viva Arte Viva!» заставил меня пересмотреть мое мнение и отметить выставку Джони как глубоко проработанную, осмысленно структурированную и, главное, не дискриминирующую художников ни по гендерному, ни по правовому признаку. В этом году ехать в Венецию стоит только для того, чтобы посмотреть национальные павильоны. Ненамеренно, но Масель все же сделала биеннале для художников и о художниках, поскольку большинство работ основной выставки больше и глубже, чем рамки, в которые заточила их куратор.

Понравился материал? Помоги сайту!