Юбилейное и не очень

Юбилей Барда в разгаре. Шекспировские премьеры сменяют одна другую. Четыре новорожденных «Гамлета» явились в одной только Москве. По числу поставленных в столице одновременно «Гамлетов» мы уже обогнали Лондон. В 1930 году там шли сразу три «Гамлета», о чем историки театра пишут как о чуде, неслыханном дотоле и не повторенном в последующие времена. А сколько принцев датских бродит по подмосткам нашей провинции! Да разве только «Гамлет»? Количество, к примеру, новых постановок «Ромео и Джульетты» просто выходит за все разумные пределы. При этом сказать, что русские, как обычно, берут числом, а не умением, было бы не очень справедливо: среди общей массы попадаются серьезные или даже замечательные работы (например, «Отелло» Юрия Бутусова в «Сатириконе» или «Гамлет | Коллаж» Робера Лепажа и Евгения Миронова в Театре наций).

Конечно, советская привычка к «датским спектаклям» никуда не делась, она неколебимо засела в подсознании отечественной культуры. Но пусть уж лучше «всенародно отмечают» юбилей Шекспира или Чехова, чем какую-нибудь там годовщину Великого Октября или юбилей еще более великого Сталина. Обилие шекспировских спектаклей никому не причинит вреда, даже если две трети их вдруг окажется чушью собачьей. Разве что публика, перекормленная классиком, начнет испытывать к нему отвращение, а театры, утомленные избытком на их сценах творений Стратфордского лебедя, примутся усердно от него отдыхать и на время забудут о его существовании. Так, кстати, случилось с Чеховым. После шумного празднования его даты он на два-три года почти исчез с подмостков, и только сейчас театры начинают к нему возвращаться. Так, вероятно, будет теперь и с Шекспиром.

У круглых шекспировских дат в России своя история, зеркально отразившая российскую судьбу, то и дело становящуюся участью. 50 лет тому назад, 23 апреля 1964 года, классик должен был праздновать свое 400-летие (во всем мире он благополучно его и отпраздновал). Театры по всему Союзу начали заранее готовить шекспировские постановки. Но, на беду, примерно за полгода до юбилея, осенью 1963-го, Никита Сергеевич устроил очередную встречу с интеллигенцией. Сперва он держал речь по-писаному, но потом, как бывало, перешел к импровизациям и скоро добрался до репертуара театров. Хрущев упрекал театры в том, что вместо современных пьес о трудовых подвигах рабочего класса и колхозного крестьянства они предпочитают ставить классику: «Как ни придешь во МХАТ, там все шотландскую королеву на эшафот ведут. Зачем вам эта Мария Стюарт? Снимите вы ее, уберите с афиши. Старик Шекспир на нас не обидится!» Само собой понятно, что никто из руководящих товарищей не посмел сказать первому секретарю, что «Марию Стюарт» написал никакой не Шекспир, а вовсе даже Шиллер. А скорее всего они и сами не знали. И — это самое смешное — начальство принялось выкидывать из репертуарных планов театров пьесы Вильяма нашего Шекспира. В итоге, когда совсем накануне юбилея спохватились, увидев, как готовятся к торжеству во всех странах, стало уже поздно. Наскоро устроили в Большом театре юбилейное заседание с длинными и скучными докладами, ровно ничем не отличавшееся от всех прочих казенных толковищ. Новых же спектаклей на сценах почти не было. Времени ставить их не оставалось.

На этот раз подобных недоразумений, кажется, не предвидится. В наши дни государственные люди, управляющие культурой, по всей вероятности, в состоянии отличить Шекспира от Шиллера. Что, без сомнения, свидетельствует о том, что за прошедшие пятьдесят лет мы, «благому просвещенью отдвинув более границ», значительно приблизились к цивилизованному миру.

Доказательством последнего может служить устроенный в кинотеатрах чуть ли не всех крупных городов России (Москва, Санкт-Петербург, Казань, Красноярск, Екатеринбург и т.д.) Шекспировский театральный фестиваль. Точнее, это демонстрация снятых на пленку прямо в зрительных залах во время представления (и снятых технически превосходно) шекспировских (и не только) спектаклей английских театров. Совсем, кстати, свежих, «с пылу с жару»: премьера одного из них, «Кориолана» в театре «Донмар», состоялась только два месяца назад, а некоторые еще идут в Лондоне и Стратфорде. Поклон Британскому Совету и прочим английским и российским устроителям уникального фестиваля.

Лучшее среди показанного, вне всякого сомнения, — постановки Королевского Национального театра. Прежде всего изумительный по психологической изысканности «Отелло», поставленный нынешним руководителем театра Николасом Хитнером, с Адрианом Лестером в главной роли. Московская публика помнит Лестера по спектаклю театра Cheek by Jowl «Как вам это понравится», показанному у нас лет десять назад. Лестер играл там Розалинду: никто на моей памяти не сыграл самую пленительную женщину шекспировской комедии лучше, чем этот чернокожий британец. Потом Питер Брук позвал его на роль Гамлета в парижском «Буфф дю нор»: это было одним из самых человечески глубоких прочтений трагедии, которые мне пришлось видеть (недавно подсчитал — на своем веку я видел пятьдесят девять «Гамлетов»!). И вот теперь — «Отелло». Настоятельно рекомендую всем посмотреть спектакль — пока он еще значится в репертуаре кинотеатров.

Я бы добавил к перечню высших точек Шекспировского фестиваля («Ричард II» в Королевском Шекспировском театре, «Гамлет» в Национальном театре, «Кориолан» в лондонском театре «Донмар») еще два вошедших в программу спектакля Национального театра, на сей раз не шекспировских: «Франкенштейн» с обожаемым публикой Бенедиктом Камбербатчем и мюзикл «Боевой конь», трогательный по содержанию и безупречный по театральной технике. Одним словом, спешите видеть!

Однако цель этих заметок, уверяю вас, вовсе не рекламная.

В программу шекспировского года — возможно, по предложению Британского Совета включены пять постановок лондонского театра «Глобус». Я видел и эти спектакли, и — на протяжении полутора десятков лет — многие другие спектакли этого театра в Лондоне. И составил себе довольно ясное представление о его задачах и художественном уровне — увы, не слишком восторженное.

Еще в конце позапрошлого века англичане задумывались о том, не следует ли воскресить из небытия знаменитый «Глобус», театр, для которого написаны «Гамлет», «Отелло», «Король Лир», «Макбет», «Буря», на подмостках которого играли первый великий трагик Англии Ричард Бербедж и сам Шекспир. Много лет шли разговоры о том, что хорошо бы восстановить национальное сокровище, да все не находили то денег, а то энтузиастов. До тех самых пор, пока из Штатов не приехал известный, но не очень знаменитый киноактер Сэм Уонемейкер, решившийся отдать остаток жизни и все свои деньги на осуществление благородного, но дорогостоящего замысла. Зная, что на государственные средства рассчитывать тщетно, он обратился к общественности. Проект создавали под руководством лучших историков-шекспироведов. Старались восстановить шекспировский театр со всей возможной археологической точностью. Строительный лес привозили из тех самых мест, где его брали тогда, в 1599 году. Солому, которой покрывали крышу галереи, сушили и прессовали по старинным рецептам. Балясины для ограды галерей вытачивал мастер, который был далеким потомком самого Ричарда Бербеджа: типично английская история.

Решили строить «Глобус» не совсем там, где он стоял при Шекспире, а метров на сто в стороне, чтобы здание театра замыкало линию набережной Темзы, так называемой Queen's Walk — «королевской прогулки». Театр задумали сделать частью целого культурного центра с музеем, фойе, сувенирными лавками, залом для конференций.

Всякий желающий мог вложить деньги в стройку. Имена тех, кто сделал крупные пожертвования, помещали на стенах театра. Каждый, кто вносил по10 фунтов, получал именной кирпич где-то в фундаменте. (Утешительно думать, что и мой кирпичик лежит там, под землей, в основании шекспировского театра.) Деньги долго собирали с миру по нитке. В итоге основную сумму дал один миллионер-филантроп.

Сэм Уонемейкер не дожил до осуществления своей мечты, составившей главный смысл его жизни. Он умер в 1993 году, за четыре года до того дня, когда королева торжественно открыла «Глобус». С тех самых пор театр забит толпами туристов — и вовсе не только в туристический сезон.

На своем веку я видел пятьдесят девять «Гамлетов».

Когда вы входите в этот театр, вас всякий раз охватывает головокружительное чувство волшебства и гармонии. По степени совершенства пространство «Глобуса», пусть даже это всего лишь его новодельная копия, можно сравнить разве что с театром в Эпидавре или с палладиевским «Театро Олимпико».

Оставайтесь там сколько сможете, поднимитесь на галереи, разглядывайте зал и подмостки с разных точек зрения, под разными углами, изучайте украшающие сцену орнаменты, знаки зодиака, нарисованные на «небесах» — навесе над сценой, — точно так все это было и при Шекспире. Постойте в партере — там, где теснилась шумная толпа елизаветинцев. Если вы любите театр, вы надолго сохраните в душе это переживание приобщенности к великим моментам театральной истории.

Но, прошу вас, не рвитесь на представления нынешнего «Глобуса», даже если вы приедете в Лондон и у вас будет свободное время! Честное слово, вы потеряете его впустую.

Как только актеры выходят на эту сцену, гипноз фантастического пространства улетучивается, чудо исчезает. На подмостках шекспировского театра развертывается зрелище, не принадлежащее ни к театральной системе Ренессанса, ни к сколько-нибудь серьезному современному театру. Что особенно поражает — это полное и намеренное отсутствие какой бы то ни было режиссуры, если не считать таковой принцип: ты выходишь из левой, а ты — из правой кулисы. Не ищите тут даже намека на режиссерское прочтение шекспировских пьес или сколько-нибудь отчетливого толкования характеров и судеб шекспировских героев. Актеры по очереди внятно произносят текст — и не более. Скажут: при Шекспире тоже не было режиссуры в современном смысле слова. Но мы не можем превратиться в людей XVI века.

Вы можете реконструировать архитектуру старинного театра, но не его искусство: для этого нужно было бы воскресить актеров шекспировской труппы «Слуги лорда-камергера», елизаветинскую публику, елизаветинский Лондон и елизаветинскую Англию. Понятно, что это чистой воды утопия. Временами актеры нынешнего «Глобуса» усердно стараются изобразить елизаветинцев, но из этих попыток неизбежно выходят фальшь и провинциальный наигрыш. Чаще всего они просто играют кто во что горазд, как бог на душу положит. Одни лучше, другие хуже, но спектакля из этого сложиться не может. Даже знаменитые актеры, иногда выходящие на эти подмостки, тут прибегают к давно проверенным приемам, а попросту — к старым штампам, наработанным в прежних ролях. Так, Стивен Фрай, играя Мальволио («Двенадцатая ночь» — один из показанных на фестивале спектаклей «Глобуса»), всего лишь повторяет то, что он делал в сериале «Дживс и Вустер»: та же полунеподвижная меланхолическая физиономия, та же замедленная лемурья пластика, та же вялая ирония. Но прежнего блеска нет и следа, как нет и смешной и горькой истории нелепого дворецкого графини Оливии. Судя по всему, от актеров «Глобуса» этого попросту не требовалось.

Похожих примеров можно набрать сколько угодно. Так, одну из прекраснейших сцен «Генриха V» — глубокую и берущую за сердце повесть о смерти Фальстафа — на сцене «Глобуса» сыграли как фарсовый, к тому же проходной, эпизод.

Я вообще не стал бы об этом писать — мало ли в Британии или у нас театров не самого высокого полета. Но «Глобус» скоро приедет в Россию, и я счел своим непременным долгом предупредить почтеннейшую публику, что ее ожидает.

Однако кто знает: может быть, я кругом неправ? Российская публика нас рассудит.

На мой вкус, лучше было бы привезти сюда один высококлассный спектакль Национального театра (например, «Короля Лира», только что поставленного талантливейшим Сэмом Мендесом), чем целый выводок посредственных творений «Глобуса». Главный, а скорее всего — единственный смысл которых в том, что они идут в этом пленительном пространстве. Но театр, увы, не может, подобно улитке, таскать на спине свой дом.

Понравился материал? Помоги сайту!