Сказать жизни «м-да»

Сергей Бондаренко прочитал многострадальную автобиографию Вуди Аллена «Apropos of Nothing», которая не без труда появилась все-таки весной этого года, и оценил уклончивые стратегии ее автора по отношению к самому себе.

Что значит «не быть»?

«…надеюсь, вы купили мою книгу не из-за этого?» — Вуди Аллен по старой привычке опытного стендап-комика быстро расправляется с четвертой стеной.

«Нравятся мои часы? Отличные, правда? Достались мне от деда. Он продал их мне на смертном одре» (где-то на сцене, середина 60-х). Вуди Аллену скоро 85 лет, он сверяет часы с читателем и продает ему свою автобиографию «Apropos of Nothing» (непереводимая игра слов).

Вуди Аллена могло и не быть. Задолго до его рождения предполагаемый отец будущего комика плыл в Америку на корабле, который затонул. До берега доплыло всего несколько человек, Кенигсберг-старший был среди них. Когда грядущие родители праздновали помолвку, у сестры невесты пропали украшения, которые затем нашлись в кармане у жениха. Гигантским усилием воли дед автора «Зелига» уговорил семью невесты не отменять торжество. «Это больше не повторится», — пообещал он.

Для написания мемуаров обычно предполагается наличие мемуариста, а также наличие у него прошлого. Но что, если никакого прошлого не было, как и самого мемуариста? Убийца из «Матч-пойнта» в таких случаях цитировал Софокла («лучшая доля для смертных — на свет никогда не родиться»), а персонаж пьесы Вуди Аллена «Раб» так и говорил открытым текстом: «Только что с Акрополя. Встретил там Сократа, и он доказал мне, что меня не существует, так что настроение — понимаете». Но можно ли провернуть такое в собственной книге, в послании к потомкам? Всерьез спросить себя, что значит «не быть»?

Вуди Аллен? Да его никогда и не было. Всегда был тот, кого принимали не за того, кем он был. Его воображают нью-йоркским интеллектуалом, а ведь он «никогда не любил читать», увлекался только комиксами и слащавыми голливудскими фильмами — а Кьеркегора с Бергманом нахватался потом, волочась за симпатичными девушками из колледжа. Его представляют заморышем, а он был среди лучших школьных бегунов, здорово играл в баскетбол и бейсбол, отсидел на матчах НБА почти все свободное от написания сценариев и съемок время. Все считали его стендап-комиком, а он всегда хотел писать пьесы для театра. Встречали его ночами в роскошных ресторанах, но это была лишь его тень — он всегда жил в небольшом пузыре: дом, печатная машинка, съемочная площадка, монтажная комната, психоаналитик, любимые лечащие врачи, баскетбол по телику. «Не хотел бы я быть членом клуба, согласившегося принять меня к себе», — цитирует Аллен Граучо Маркса. Лучшей тактикой общения с миром всегда были автоматическое самонаблюдение вслух и тщательное конструирование внешнего образа, двойника.

Чудовище с телом льва. И головой льва. Но другого

«Надеюсь, вы купили мою книгу не из-за этого?» Вуди Аллен не любит и не умеет рассказывать о своих фильмах. В данный момент их чуть больше 50, в книге упоминается в лучшем случае половина.

Успешные картины («Манхэттен», «Ханна и ее сестры») он не очень любит именно потому, что их успех в прокате косвенно намекает ему на то, что они не слишком удались. Любимые картины («Воспоминания о звездной пыли», «Интерьеры»), кажется, кроме него, никто не любит. Когда его звали сниматься другие режиссеры, выходили либо «Сцены из супермаркета» с Бетт Мидлер («бесполезный перевод пленки — впрочем, самого фильма я и не видел»), либо «Ужин с Андре» (великий фильм Луи Маля, от главной роли в котором Аллен отказался: слишком много текста — боялся не выучить).

Что же остается во всем длинном списке из названий? Выдающиеся актеры, отдельные реплики из сценариев, неожиданно удачные сцены, сработавшие монтажные склейки. Как и отсутствие «настоящего Вуди Аллена», его фильмы заменили собой его настоящую жизнь, делиться которой так же невозможно, как проживать вместо кого-то. «Он живет в памяти потомков… Спасибо, я всегда хотел жить только в собственной квартире!»

Маленький Петя (также известный как Большой Петя)

«Надеюсь, вы купили мою книгу не из-за этого?» Отношения с Мией Фэрроу подвергаются в книге серьезной ревизии. Несколько сотен страниц флешбэков и юридических формул. «Многое из того, что она с самого начала рассказала мне о своей матери, должно было послужить для меня красными флагами, которые до сих пор вовсю развеваются на ветрах моей памяти (если вы простите мне эту заявку на Национальную книжную премию)».

Книга вряд ли убедит вас в обратном тому, во что вы уже верите. Дилан Фэрроу говорит одно. Вуди Аллен — совсем другое. Дилан Фэрроу поддерживает Ронан Фэрроу. Вуди Аллена — Мозес Фэрроу и, что немаловажно, результаты доследственной проверки более чем четвертьвековой давности. Зато у Мии Фэрроу есть #MeToo, личный опыт испытанного насилия в детстве, а также старший брат в тюрьме с обвинением в педофилии.

Реальность Мии Фэрроу в этом мире трудно подвергнуть сомнению. Но жил ли с ней когда-нибудь Вуди Аллен в одном доме (за 12 лет отношений)? Нет. Женился ли он на приемной дочери? Тоже нет. Сун-И Превен — дочь Фэрроу от предыдущего брака. Даже единственный биологический сын Фэрроу и Аллена все чаще намекает на то, что его настоящий отец — Фрэнк Синатра.

Ну, по крайней мере, сам Синатра — не Вуди Аллен и не писал его автобиографии — это мы можем сказать со всей определенностью. Или типа того.

В книге 632 страницы. Античный размах и бесконечное количество новых сюжетных линий приводят к тому, что герой окончательно исчезает из виду. В конце концов мы остаемся наедине с символом веры: «Мне 84, моя жизнь почти наполовину позади. В моем возрасте я давно играю деньгами казино. Так как я не верю в тот свет, то не вижу практической разницы в том, запомнят ли меня как режиссера, как педофила и запомнят ли вообще». Травма, как и возможность для удачной шутки, всегда осознается задним числом. Так говорил Вуди Аллен. Вуди Аллен никогда такого не говорил.

Понравился материал? Помоги сайту!