«Письмо ста пятидесяти»: декларация независимости

7 июля в американском журнале Harper's Magazine появилось открытое «Письмо о справедливости и свободе дискуссий», которое подписали 152 человека: писатели, ученые, публичные интеллектуалы и активисты, в том числе Салман Рушди, Джоан Роулинг, Маргарет Этвуд и Фрэнсис Фукуяма.

«Письмо ста пятидесяти» — это первая коллективная реакция на репрессивный общественно-идеологический климат, ставший уже привычной декорацией сегодняшнего дня, с его кульминацией в так называемой культуре отмены (cancel culture).

Раздел «Общество» публикует сегодня три отклика на этот документ — поэта и эссеиста Алексея Цветкова, философа Артемия Магуна и английского музыканта и писателя Джеймса Янга.

В самом ближайшем будущем раздел обещает продолжить эту необходимую и давно назревшую дискуссию.

Когда в публичном дискурсе случается нечто беспрецедентное, это обычно реакция на беспрецедентные обстоятельства.

Тот факт, что мы живем в эпоху беспрецедентных обстоятельств, для многих очевиден и не нуждается в подробных объяснениях: тут и глобальный кризис либеральной демократии, и утрата популярности традиционными политическими партиями, которые на протяжении послевоенного периода вели свои страны к благосостоянию, и развал традиционных экономических и военных союзов — и, конечно же, дрейф значительной части электората к флангам политического спектра.

Но беспрецедентность коллективного открытого письма в американском журнале Harper's Magazine заключается не столько в том, что оно обращает внимание на одну из острых современных проблем — растущее давление на свободу слова в странах Запада, сколько в наборе подписей, стоящих под ним. Их больше ста — в том числе писатели, историки, журналисты, экономисты, философы, политики, те, кого называют публичными интеллектуалами, — и эти имена покрывают значительную часть спектра мировоззрений, имена, которые крайне неожиданно увидеть в одном списке. С левой стороны спектра — лингвист и публицист Ноам Чомски, поэт и колумнист журнала Nation Ката Поллит, политолог Майкл Уолзер и ветеран феминистского движения Глория Стайнем, с правой — экономист и историк Дейдре Макклоски, политолог Фрэнсис Фукуяма, политические обозреватели Дэвид Фрам и Дэвид Брукс. Некоторые из этих имен хорошо известны и российской аудитории — например, Гарри Каспаров и Джоан Роулинг.

Эти люди решили отложить в сторону свои разногласия, местами довольно непримиримые, с целью противостоять тому, что им представляется общей бедой. Все они протестуют против усиливающейся цензуры в публичном пространстве, фактических табу на некоторые мнения и точки зрения. Вот как эта атмосфера охарактеризована в письме:

«Издателей увольняют за проблемные статьи; книги изымают из оборота, вменяя им неаутентичность; журналистам запрещают писать на некоторые темы; профессоров подвергают разбирательству за цитирование в аудитории литературных произведений; научного работника увольняют за распространение отрецензированной коллегами академической статьи, а руководителей организаций увольняют порой всего лишь за неуклюжие ошибки».

Что же должно было произойти, чтобы носители таких несхожих мировоззрений подписались под единым манифестом? Жалобы на цензуру раздавались в основном с правой стороны уже довольно давно, большей частью на инциденты в ряде университетов, где прогрессивно настроенные студенты неоднократно срывали выступления приглашенных неполиткорректных лекторов, причем иногда дело доходило даже до рукоприкладства. В последнее время подобные инциденты все чаще инспирируются замкнутыми группами с сепаратной повесткой: она может быть расовой, феминистской, экологической и любой другой. Объединяют эти инциденты групповое чувство социальной обиды со стороны протестующих и нежелание выслушивать аргументы стороны, которую они рассматривают как делегатов обидчика.

Если взглянуть на перечень подписавших, в их числе можно найти пострадавших от такой непоколебимой интерсекциональной праведности. Случай Джоан Роулинг у всех на слуху, но я хотел бы остановиться на судьбе Иена Бурумы, известного британско-нидерландского журналиста и историка.

В 2017 году Бурума был приглашен на освободившуюся должность главного редактора ведущего интеллектуального журнала США New York Review of Books. Помнится, в ту пору это назначение было встречено аплодисментами и упованием на то, что новый редактор сумеет вдохнуть новую жизнь в журнал, к тому времени выглядевший уже довольно утомленным.

Сбыться этим мечтам было не суждено. В разгар кампании #MeToo Бурума опубликовал статью одного из тех, кто пал ее жертвой, с попыткой оправдаться, статья вызвала в некоторых кругах бурю возмущения, и Бурума был вынужден оставить свой пост, пробыв на нем менее года. Аргументы автора скандальной статьи могли быть неубедительными, но это был редакционный выбор Бурумы, и первая же его ошибка оказалась ошибкой сапера.

Чтобы понять событие в контексте, надо иметь представление о репутации журнала. Основанный в 1960-х годах New York Review of Books традиционно считался оплотом свободомыслия. В свое время журнал выпустил номер, на обложке которого была изображена схема сборки атомной бомбы в домашних условиях. Насколько я помню, тогда никто уволен не был. Но сегодня некоторые темы напоминают пресловутый «третий рельс» в метро — шину, по которой передается ток высокого напряжения и прикосновение к которой убивает.

Можно, конечно, возразить: свобода слова защищена в США конституцией, и государство пока не принимало серьезных мер по ее ограничению — если не считать некоторой эрозии в связи с пресловутой «войной с терроризмом». Но полагать, что государство — единственный актор, способный ограничивать нашу свободу, ошибочно. По мнению ирландского философа Филипа Петитта, реальная свобода предполагает не только отсутствие государственных запретов, но также «недоминирование», то есть ситуацию, в которой наши действия не ограничены потенциальным давлением, не обязательно предусмотренным в законодательстве, — в данном случае сокрушительным натиском со стороны некоторых сегментов общественного мнения и прогрессирующим табуированием определенных концепций, а иногда и отдельных слов.

Характерно, что следы этого давления можно обнаружить даже в самом тексте письма: в первый абзац включены ритуальные фразы с целью отмежеваться от Дональда Трампа и намек на правые круги, «эксплуатирующие» (то есть предающие широкой огласке) просчеты левых. Это явно сделано с целью успокоить подписантов с левого фланга, особенно сильно чувствующих интерсекциональное давление.

Оговорок оказалось недостаточно — некоторые, ознакомившись с составом подписантов, свои подписи все же отозвали.

И, однако, в данный момент давление, о котором идет речь, исходит исключительно слева, а нынешний фарс в Белом доме на свободу слова никак заметно не влияет. Это не значит, что опасности справа не существует принципиально: первое, что приходит на память в нынешней ситуации, — это эпоха маккартизма, когда людям произвольно затыкали рты и ломали жизни, причем при поддержке государственного аппарата. Но маккартизм был язвой, избавиться от которой удалось сравнительно скоро, а в условиях нынешней поляризации перспективы неочевидны.

В качестве главного предмета своей тревоги авторы письма называют нарастающий illiberalism — противоположность «либерализму», никак не синонимичному большинству словоупотреблений этого понятия сегодня. Здесь явно отсылка к изначальному значению, которое это слово парадоксальным образом имело еще прежде своего появления на свет — в текстах Локка и Монтескье, Юма и Канта, Джефферсона и Мэдисона. Я сужу об этом не по догадке, а потому, что хорошо знаком со взглядами некоторых из подписантов.

Этот минимальный либерализм подразумевает приоритет индивидуума перед государством, неприкосновенность частной собственности, автономию личности, уважение к ее достоинству, всеобщее равенство перед законом — и свободу слова, без которой все остальные свободы немыслимы, потому что это оружие, необходимое для их защиты. Свобода — это когда мнение большинства, монолитного или сегментированного, не имеет значения. Имеют значение только аргументы и твое право на независимость. Только тогда ты можешь позволить себе роскошь быть правым или левым. Или вообще выйти вон из этой дихотомии.

Понравился материал? Помоги сайту!