Лев Манович: «Инстаграм занят тем же, чем раньше музыка: созданием субкультур»

Уже скоро в Екатеринбурге начнется IV Уральская индустриальная биеннале, посвященная в этом году новой грамотности в мире медиатехнологий. На биеннале будет симпозиум, на который приезжают многие великие умы — например, Герт Ловинк или герой сегодняшнего разговора Лев Манович, крупнейший специалист по цифровой культуре, автор знаменитого труда «Язык новых медиа», профессор информатики Городского университета Нью-Йорка, основатель и директор лаборатории Cultural Analytics Lab. Одна из его работ «Software Takes Command» (2013) — это программный текст для software studies, нового направления в теории медиа, изучающего воздействие компьютерного программного обеспечения на культуру. Для Кольты со Львом Мановичем поговорил Митя Лебедев.

— С момента выхода «Языка новых медиа» прошло уже почти двадцать лет. Насколько вообще понятие новых медиа актуально сегодня?

— Вопрос о новых медиа все еще уместен. С одной стороны, мы живем в цифровой среде, состоящей из сетей и интерфейсов. Это особенно заметно на примере молодого поколения, которое выросло с мобильными телефонами и социальными медиа. Для них эта среда — нечто само собой разумеющееся, и они умеют с ней работать, хотя и не все. С другой стороны, если взглянуть на наши институции — правительства, университеты, которые работают согласно принципам, разработанным в XVIII—XIX веках, — развитие происходит очень медленно. В этом смысле цифровая культура с ее более горизонтальным мышлением — это все еще нечто новое для общества. Хотя, согласно некоторым исследованиям, та же Москва — один из ведущих городов мира по распространению wi-fi и цифровых сервисов, так что даже Нью-Йорк кажется довольно старомодным. Но тем не менее разрыв между молодым поколением, погруженным в цифровую жизнь, и традиционными социальными практиками все еще налицо.

— Вы в свое время указали на тот факт, что новые медиа работают согласно кинематографической, визуальной логике, в то время как со времен Просвещения грамотность основывалась на текстуальности. Что в таком случае есть грамотность в эпоху новых медиа?

— В начале нулевых можно было говорить о мультимедиа-грамотности: использование веба, html, то есть стандартных цифровых технологий, в несколько рудиментарном ключе. Сегодня каждый легко может создать свой сайт, используя такие инструменты, как Squarespace. Применение шаблонов для создания сайтов, презентаций и т.д. — это важная часть сегодняшней цифровой грамотности, а еще 15 лет назад со всем этим нужно было возиться самому.

Но, поскольку сегодня мы живем в век шаблонов, ставки в мультимедийной коммуникации тоже возросли. Нужно иметь свою «цифровую визитку», свое электронное CV и т.д. А проблема с шаблонами в том, что их не так просто кастомизировать — если ты не графический дизайнер, конечно.

Второй ключевой момент: в течение последних десяти лет выросла роль визуальной коммуникации, и Инстаграм — прекрасный тому пример. Сейчас мы завершаем новый проект. Мы проанализировали все твиты с изображениями и геокоординатами, которые появились по всему миру в Твиттере — вообще-то сервисе для письма — c 2011 по 2014 год (всего 270 миллионов). Оказалось, что даже в самых отдаленных городax России, Азии и Африки люди коммуницируют именно через фотографии. Да, мы можем сказать, что письменная коммуникация до сих пор важна — люди пишут письма по работе, посты. Но создание интересных изображений стало, по сути, тоже частью письменной культуры.

Третий аспект состоит в том, что главной темой в цифровой культуре стали данные. Каждый раз, когда люди открывают The New York Times и видят все эти бесконечные статьи о big data, они думают: боже, опять. Но это наша реальность. Я уже много лет говорю о грамотности в этой сфере. Это не значит, что все должны изучать Python (высокоуровневый язык программирования. — Ред.), но нужно иметь хотя бы общие представления (прогнозирование, классификация информации и т.д.). Мир анализирует все больше больших данных, технологии для этого тоже меняются. Десять лет назад вы должны были понимать, как работают классические алгоритмы, сегодня — нейронные сети, действующие по другим принципам.

— При этом многие любят напоминать, что в анализе данных ничего нового нет, а это просто такая хай-тек-статистика. А главной проблемой в итоге оказывается вопрос предвзятости: аналитика данных не нейтральна и только воспроизводит сложившиеся в обществе стереотипы.

— Да, этот вопрос активно обсуждается. В целом для анализа данных нужно владеть статистикой и математикой, но, если учесть, с какими размерами данных идет работа, иногда нужен опыт компьютерного инженера. Но главную роль играет воображение: какой творческий метод ты применяешь, чтобы работать с данными? Что нового из них можно извлечь?

Что касается вопроса о предвзятости, в Америке этот разговор начался со следующего. Не так давно крупные компании начали использовать нейронные сети для автоматического анализа резюме при отборе людей на собеседование. И стало понятно, что разные структуры неравенства в обществе отображаются в этих данных, что системы воспроизводят их в своих рекомендациях. Например, на определенные позиции системы выбирали только мужские резюме, так как при обучении этих систем такие позиции были отданы мужчинам. Появились группы академических ученых и юристов, которые пытаются понять, как исправить эти алгоритмы, сделать их нейтральными. Например, вместо реальных данных предлагается работать с идеализированными, которые как бы должны привести нас к миру с гендерным и расовым равенством. В конечном итоге эта история оказывается не о предвзятости, а об идеологии.

Сейчас в Америке много претензий предъявляют нейросетям типа Google и Amazon, и все это соединяется с риторикой равенства и справедливости, которая выглядит крайне эмоционально заряженной. Но не нужно обвинять компьютеры — нужно задавать вопросы обществу. Я не говорю, что мы не должны стремиться к более равному обществу. Но я думаю, что полное равенство невозможно, ни один ученый не наблюдал его ни у людей, ни у животных. И мы знаем русский опыт XX века. Во имя построения справедливого общества было подавлено все «инакомыслие», уничтожены интеллектуалы и художники. Построение равенства привело к тотальному террору. Но сегодня западная левая интеллигенция это или уже не помнит, или не хочет вспоминать. А это очень опасно.

— В вашей книге «Software Takes Command» вы говорите о логике софта, который меняет наш опыт восприятия медиа, делает его менее статичным. Какое отношение между статикой и динамикой существует в сегодняшней цифровой культуре?

— Некоторые люди только недавно начали говорить о цифровых медиа. Например, Борис Гройс, выпустивший книгу «In the Flow», где он смотрит на интернет как на текучий, постоянно меняющийся феномен. Но мне кажется, что идея постоянного изменения в цифровой культуре неточна. Это стереотип, которым пользуются те, кто плохо понимает, как работают интернет и социальные медиа. Потому что вся информация, в первую очередь, архивируется.

Идея потока имеет смысл внутри социальных сетей с их лентами, когда через пару мгновений новый пост уже спускается вниз. С другой стороны, на том же Facebook есть контрпримеры — прошлые посты, которые сам Facebook каждый день вам показывает. Их можно просмотреть и заново запостить. Или вы можете найти старые твиты, посмотреть видео на YouTube, залитое 10 лет назад. В цифровой культуре как бы соревнуются два мотива: реального времени и архива. За всеми рассуждениями о текучести скрываются довольно строгие структуры, базы данных с невероятным уровнем детализации, который раньше был невозможен. Потребителям предлагается, с одной стороны, интерфейс ленты, а с другой, поиск, позволяющий работать с информацией, когда бы она ни попала в ленту.

— Недавно вы закончили первую книгу об Инстаграме, которая лежит в свободном доступе на вашем сайте. В чем вызов и важность такой работы?

— Это исследование того, как визуальная коммуникация и эстетика работают в контексте большой социальной платформы. А сегодня Инстаграм — главная платформа визуальной коммуникации, где вместе сосуществуют фотография, графический дизайн, реклама, тексты, хэштеги и другие формы коммуникации. Когда люди рассуждают о социальных медиа, обычно они не знают, что там на самом деле внутри. Мы судим об Инстаграме по аккаунтам знаменитостей, девушек в бикини и преподавателей йоги.

В нашей лаборатории мы проанализировали 15 миллионов фото, сделанных в 16 глобальных городах за 2012—2016 годы. Большинство из них оказались совершенно обыденными, их авторов не интересует ни эстетика, ни сколько лайков это принесет. Но была и весомая часть таких фото, которые я отнес к категории «инстаграмизм». Речь идет о снимках, обработанных, чтобы создать определенную эстетику, отличающуюся от профессиональной фотографии до эпохи Инстаграма.

Эти изображения сделаны не только модными блогерами, но и просто молодыми пользователями из Москвы, Киева, Минска, Шанхая или Сеула. Часто это подростки, которые неделями работают в Photoshop и рассуждают как профессиональные фотографы и дизайнеры. Эти люди не учатся в школах дизайна, они — обычные школьники, но они создают очень крутые изображения.

И это тоже новая форма грамотности — визуальной. Они учатся друг у друга, смотрят онлайн-уроки на YouTube, они создают собственную визуальную культуру, у которой, несомненно, есть свой набор шаблонов.

Это история о том, как социальные медиа и интернет продуцируют среду, где люди могут учиться друг у друга. Инстаграм стал механизмом производства социальных связей и субкультур; раньше этим делом занималась музыка. А субкультура предполагает определенную структуру чувственности, и в своей книге я как раз пытался эту новую чувственность понять. В случае с Инстаграмом мы имеем дело не с картинками, не с идеей, не с репрезентацией, а с тем, что лучше всего выражает русское слово «состояние». При этом, в отличие от субкультур прошлого, здесь нет бунта против консьюмеризма.

— В начале беседы вы говорили об отставании официальных институтов от уровня развития цифровой культуры. Как исследования соцсетей могут быть использованы в институциональных сферах?

— Отличный пример — это работа моих коллег из лаборатории Spin Unit. По заказу «Стрелки» они собрали и проанализировали посты в соцсетях, сделанные в сотне российских моногородов. Лаборатория скачала 1,1 миллиона постов из «ВКонтакте», сделанных начиная с 2010 года. В итоге получилась альтернативная история России, детальная запись опыта большого числа людей, которую в прошлом было бы сделать невозможно.

Или, например, директор лаборатории Дамиано Церроне работал с несколькими европейскими городами, используя данные соцсетей, чтобы отследить привычки жителей: где они гуляют, что делают в разное время суток. Этот анализ был заказан муниципалитетами, и его результат можно использовать для улучшения городской инфраструктуры или рекламы туристам интересных мест, до которых они пока не добираются. По сути, Церроне создал социальные карты городов. Хотя во многих городах тем же Инстаграмом или Твиттером в основном пользуется молодое поколение, ученые обнаружили убедительную корреляцию между тем, где люди — вне зависимости от их возраста — находятся в городе, и местами, где появляются посты. Благодаря этим данным муниципалитеты могли оценить, в каком месте нужно провести концерт или, например, создать новый парк. Социальные big data позволяют проводить такой анализ с подробной детализацией. И число государственных структур, заказывающих исследования такого рода, растет.

— А куда в этом случае податься искусству? Оно может быть новым способом прочувствовать текущее технологическое состояние?

— Мое первое образование было художественным. Двадцать лет я преподавал компьютерное искусство в американских университетах, сам создавал и выставлял проекты в этом жанре. Но я довольно скептически отношусь к современному искусству как к культурному и коммерческому институту, я не в восторге от биеннале, арт-ярмарок и так далее. Серьезный арт-рынок существует только в нескольких западных мегаполисах и некоторых точках Азии, таких, как Китай. Но, например, где-нибудь в Таиланде для этого нет инфраструктуры. И это хорошо, потому что в тех местах, где нет арт-рынка, сегодня еще может появиться интересное искусство.

В сфере профессионального искусства люди очерчивают границы и стараются их защищать. Если у вас есть диплом престижной художественной школы, значит, вы художник, а если нет — то нет. Но сегодняшние технологии всех превращают в художников. В мире сейчас два миллиарда фотографов. На YouTube или в Инстаграме каждый вовлечен в креативную коммуникацию. Интересно, что практики из мира искусства — коллекционирование, выработка стилистики, кураторство — становятся частью массовой культуры. Становясь таким художником, ты одновременно становишься куратором. Молодые пользователи Инстаграма постоянно работают с архивом своих фотографий, что-то удаляя или добавляя, и, по сути, являются кураторами собственной экспозиции. Или, например, у популярного приложения для редактирования мобильных фотографий VSCO уже в 2016 году было 30 миллионов пользователей.

Более того, технологические компании, которые в прошлом были слишком серьезными, вроде IBM или Microsoft, сегодня становятся более хипповыми — достаточно взглянуть на эти новые интерфейсы или на то, как Google общается с нами, используя ироничные, постмодернистские сообщения. Арт-сцена выглядит слишком статичной, академичной по сравнению с этой динамичной культурой технологических компаний. Есть множество возможностей изобретать новые жанры коммуникации, черпая опыт из биологии, инженерии и так далее. Художникам нужно придумывать ответ на ситуацию, когда крупные компании вроде Samsung и Apple стали Пикассо и Матиссом сегодняшнего дня.

Понравился материал? Помоги сайту!