М = Ж, или Будни одной почти сбывшейся утопии

COLTA.RU совместно с официальным сайтом Швеции в России Sweden.ru осуществляет проект «Например, Швеция». Сегодня речь пойдет о том, как страна строит настоящее равенство полов — и что это значит на практике. 

Один из шведских профсоюзов в середине ноября запустил пробную «горячую линию» для тех, кто хочет пожаловаться на менсплейнинг (mansplaining). Это слово журналистка Ребекка Солнит придумала для описания феномена, с которым сталкивалась, наверное, каждая женщина, достигшая хоть каких-нибудь успехов в чем-нибудь: мужчина снисходительно объясняет ей что-то элементарное (или вообще что-то о ее чувствах, мыслях и жизни). Не спрашивая и заранее предполагая, что без его помощи никак не обойтись.

Десятки и сотни примеров менсплейнинга можно найти на просторах сети, о нем даже бывают отдельные блоги. Программистке, она же профессор Университета штата Мэриленд, случайный доброжелатель в Твиттере советует выучить Java и подмигивает. Студенты-парни объясняют преподавательнице creative writing сюжет и тему ее же произведения. И, конечно, мужчины рассказывают феминисткам, как правильно быть феминистками, без этого никуда.

Так что, естественно, и в фейсбук шведского профсоюза, и на саму его «горячую линию» тут же пришли мужчины, которые стали объяснять, почему таким способом феминистки слона не продадут, то есть гендерного равенства не добьются.

Пока журнал Time предлагал читателям запретить слово на букву Ф, шведские министры, среди которых женщин больше половины, сами провозглашают себя первым в мире феминистским правительством.

Может показаться, что других проблем, кроме менсплейнинга, у шведского феминизма не осталось. В гендерном рейтинге Всемирного экономического форума Швеция стартовала с первого места, а последние семь лет стабильно находится на четвертом, уступая только скандинавским соседям. Женщины занимают 40% высоких постов во власти и бизнесе и 44% кресел в парламенте, при том что никаких обязательных квот в стране нет, а это добровольные действия политических партий. С 2005 года в стране есть небольшая, но популярная феминистская партия, которая в 2014-м даже впервые в истории отправила депутата Сораю Пост в Европарламент.

В общем, пока журнал Time предлагал читателям запретить слово на букву Ф, а в рунете до сих пор встречаются заголовки вида «Феминистка: кто это и нужно ли это женщинам?» — шведские министры, среди которых женщин больше половины, сами провозглашают себя первым в мире феминистским правительством. Зачем?

Равнение на равенство

Самоочевидная истина, из которой исходят в Швеции и других прогрессивных странах, — что женщины и мужчины равны. Что по умолчанию они в одинаковой степени способны готовить пищу, летать в космос, руководить страной, работать в шахте, писать книги или убирать в доме.

Феминистки часто используют для иллюстрации этого принципа такую шутку: как понять, для кого игрушка — для мальчиков или для девочек? Нужно определить, играют ли в нее первичными половыми признаками. Если да, то это какая-то совсем не детская игрушка. Если нет, то она подойдет и тем и другим.

Нет никаких естественных причин, по которым именно девочкам и женщинам розовый цвет нравился бы больше голубого, кулинария и танцы — больше шахмат и физики, а непрестижная и не очень хорошо оплачиваемая работа — больше поста гендиректора. Любого, кто точно знает, что Природа что-то подобное задумала про женщин и мужчин, я прошу немедленно, сейчас же поделиться прямыми контактами Природы со всеми академиями наук мира.

Люди выстраивают гендер — социальный пол, образы, в которые они пытаются в итоге «вылепить» новорожденных мальчиков и девочек. Это те самые представления о мужественности и женственности, что просвечивают в анекдотах про женщин за рулем, в снисходительном отношении к женскому спорту, в традиционных поздравлениях с Восьмым марта, в которых в России, например, всегда желают «оставаться такими же красивыми» (если вам любопытно, как на такие поздравления сейчас реагируют в остальном мире, вот хорошая заметка в Washington Post).

Самую высокую оценку получают фильмы, проходящие так называемый тест Бехдель: в фильме есть хотя бы два полноценных женских персонажа, которые говорят друг с другом о чем¬-то, кроме мужчин.

То, что все это «самоочевидно», тоже, конечно, спорно. В американской Декларации независимости написано: самоочевидно, что all men are created equal, и есть люди, которые небезосновательно полагают, что авторы текста действительно не имели в виду женщин и детей. На практике все было так, что в 1848 году в декларации Сенека-Фоллз написано уже прямым текстом: все мужчины и женщины созданы равными. Но эти два слова в прессе того времени называли ересью, пародией на Декларацию независимости и «самым неестественным событием в истории женственности».

И до сих пор самоочевидно это явно не всем, конечно. Иначе не было бы ни сексизма в науке, ни неравенства в политике и экономике (например, большинство бедных — женщины), ни такого количества насилия. В принципе, можно просто открыть спецпроект Кольты или, скажем, Wonderzine. И прочитать на последнем заметку о том, что российское общество не договорилось, виновата ли в насилии его жертва: 44% считает, что да, виновата, а 43% — что нет.

Страна победившего феминизма

В Швеции такое, конечно, трудно себе представить. Каждая третья жительница страны считает себя феминисткой, а среди шведских мужчин самопровозглашенных феминистов 17%. В целом гендерное равенство, согласно тому же исследованию Ipsos, поддерживают 68% жителей в стране. По данным другого опроса YouGov, Швеция оказалась самой прогрессивной в этом смысле из 27 стран, опередив соседей по Скандинавии, Великобританию и США.

В том же 1848 году, когда американки только писали о равенстве мужчин и женщин, 23-летняя жительница Стокгольма Софи Сагер обвинила в нападении и попытке изнасилования мужчину, у которого снимала жилье. Девушка не только пошла в полицию, но и сама представляла себя в суде — и выиграла, несмотря на осмеивание и обвинения ее в безумии.

Именно Сагер приписывают слова о том, что хотя в ее время эмансипация еще не могла быть популярной идеей в Швеции, однажды она такой обязательно станет. Теперь, когда запускали знаменитый «шведский телефонный номер», по которому каждый в мире может дозвониться до случайного жителя страны, феминизм организаторы предлагали в качестве одной из трех идей для разговора с любым шведом — вместе с фрикадельками и зимней темнотой.

Гендерно нейтральное местоимение hen, которое все чаще используют вместо «он» или «она», в шведском языке появилось еще в 1960-е, но в словарь наконец попало в 2015 году.

Гендерное равенство завладело не только политикой, но и культурой. Шведская суперзвезда Робин говорила о феминизме еще до того, как это стало модным в поп-музыке, а несколько шведских кинотеатров в 2013 году ввело отдельный рейтинг для фильмов, оценивающий, как в них изображены женщины, — и эту идею поддержал Национальный институт кинематографии. Самую высокую оценку получают фильмы, проходящие так называемый тест Бехдель: в фильме есть хотя бы два полноценных женских персонажа, которые говорят друг с другом о чем­-то, кроме мужчин. Невысокая планка, казалось бы, но вы удивитесь, как много фильмов не справляется даже с ней.

Еще повседневный феминизм — это, например, когда шведские журналисты безуспешно ищут женщин в учебниках по истории. Их всего 13% от всех людей, упоминаемых в школьной программе по этому предмету, и сами историки этим не слишком довольны. Гендерно нейтральное местоимение hen, которое все чаще используют вместо «он» или «она» (хотя нравится неологизм далеко не всем), в шведском языке появилось еще в 1960-е, но в словарь наконец попало в 2015 году. И даже в порнографию шведки пытаются привнести феминистские принципы.

Естественно, гендерное равенство — это не только про тексты или кино. Скажем, оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком составляет в Швеции до 480 дней, причем делится он между обоими родителями по их желанию — когда-то это было неслыханной для 1974 года инновацией. Из них по 90 дней за каждым закреплено жестко: если отец или мать их не используют, они «сгорают». В 2014 году шведские отцы использовали 25% от общего отпуска. И хотя сейчас ровно пополам его делят только 14% пар, к 2035 году ситуация может сравняться полностью. Пока иностранные журналисты, по слухам, все еще спрашивают у прохожих, откуда в Швеции столько «нянь-мужчин», появился даже забавный хипстерский стереотип lattepappa, «латте-папа» — молодой отец, который проводит дни в «декрете» на прогулках с ребенком в компании других таких же отцов где-нибудь за чашкой кофе.

Официальных гендерных квот на рынке труда, конечно, нет, но многие организации уже понимают важность разнообразия в советах директоров и вообще на всех уровнях управления. Для тех, кто пока сам не справляется, есть проекты вроде Equalisters. Они помогают искать высококлассных «экспертов, лекторов, диджеев, пилотов вертолетов или клоунов, то есть кого угодно» женского пола — чтобы, скажем, на дискуссиях по какой-то теме раз за разом не сидели одни и те же пять мужиков, а в телепередачах не мелькали одни и те же лица. С 2010 года к Equalisters, начинавшегося с группы на Фейсбуке, присоединилось более 100 000 человек.

«Латте-папа» — молодой отец, который проводит дни в «декрете» на прогулках с ребенком в компании других таких же отцов где-нибудь за чашкой кофе.

Еще одна хорошо известная история из гендерной политики в Швеции — так называемая шведская модель борьбы с проституцией. С 1999 года в стране незаконно покупать сексуальные услуги. Проституция считается эксплуатацией и формой гендерного насилия, с которыми нужно бороться у их истоков — ровно там, где спрос создает предложение. То есть по этой модели виноват клиент. В 2014 году 72% шведов поддерживали такой подход, и вот результат: по официальным данным, за время действия закона уличная проституция в Швеции сократилась вдвое, доля мужчин, покупавших сексуальные услуги, упала почти на треть, до 8%. И пускай не все работает безупречно — потому что, хотя действия самих проституток не криминальны, им все равно приходится сталкиваться со стигматизацией. Но альтернатива, то есть легализация проституции, как это сделано в Нидерландах или Германии, по-видимому, неизбежно приводит к росту траффикинга — так что на самом деле это никакая не альтернатива. Поэтому с 2009 года аналогичное законодательство действует в Исландии и Норвегии, а в 2016 году за переход к шведской модели проголосовал французский парламент.

«Нордический парадокс» и другие тревоги

Кого-то почти десять лет в лидерах гендерного рейтинга (четвертое место из 130 с лишним) могли бы и успокоить, но не шведов. В 2014 году правительство поручило комиссии под руководством Сесилии Шелин-Сейдегерд разобраться, каких успехов страна достигла за последние 10 лет и какие проблемы еще нужно решить.

Ее официальный вывод — шведскому правительству (да и всей стране) пора «снова надеть майку лидера» в гендерном равенстве, потому что расти еще есть куда. Например, неравенство зарплат мужчин и женщин в Швеции все еще сохраняется. Да, по меркам всего остального мира оно сжалось до копеечного уровня, но при прочих равных условиях (то есть с поправкой на разные сектора экономики, частичную занятость и так далее) шведка все равно получает 93% от зарплаты своего соотечественника.

Проблема не только в том, что за 40 лет работы так набегает 3,6 миллиона крон ничем не обоснованного разрыва (примерно 392 тысячи долларов), но и в том, что, по словам Шелин-Сейдегерд, этот показатель мало изменился с середины 1990-х. А неравные зарплаты приводят к неравным пенсиям, то есть повышают для женщин риск бедности в старости.

Швеции касается и так называемый нордический парадокс: в ней неожиданно высок уровень насилия в отношении женщин — выше среднеевропейского.

Рынок труда в Швеции все еще сильно сегрегирован: женщины работают в основном в государственном секторе и часто неполный рабочий день. Кроме того, хотя женщины работают столько же часов в день, сколько и мужчины, но основная часть домашней работы — ведение хозяйства, уход за детьми и так далее — все равно падает на них. А за это никто не платит, поэтому в среднем в будни шведская женщина все равно работает бесплатно на час больше мужчины.

Наконец, Швеции касается и так называемый нордический парадокс: в ней, как и в Дании и Финляндии, неожиданно высок уровень насилия в отношении женщин, выше среднеевропейского. Отчасти это может объясняться и тем, что в более равноправном обществе женщины чаще заявляют о пережитом насилии в полицию. Не исключено, что дело в том, как по-разному ведется статистика в разных странах. Но это лишь частичное объяснение, пока этот вопрос изучен довольно плохо. Шведское правительство признает проблему и пытается с ней бороться: в ноябре оно представило новую десятилетнюю стратегию, подкрепленную 900 миллионами крон финансирования.

Когда-то шведских детей и их родителей прикладному равноправию учила главная рыжеволосая феминистка мира Пеппи Длинныйчулок — аккуратно, невзначай, как бы между делом. Сегодня разговор с молодым поколением тоже ведут с помощью книг. Нигерийская писательница Чимаманда Нгози Адичи в 2012 году выступила со своей знаменитой TED-лекцией «We Should All Be Feminists» — «Мы все должны быть феминистами (и феминистками)». Затем эту лекцию выпустили в виде небольшой книжки-эссе. И с конца 2015 года шведское правительство вместе с несколькими общественными организациями бесплатно раздает ее перевод на шведский всем 16-летним школьникам и школьницам в стране.

Потому что — а как иначе?

Понравился материал? Помоги сайту!