Тем, кто не перегорел

Три месяца в Москве на территории центра городской культуры «Правда» работает дом культуры «Делай Сам/а»: некоммерческая площадка, дающая молодым инициативам и проектам место для развития. Один из кураторов проекта Марийка Семененко рассказала Наталии Зотовой, как место сбора активистов может изменить общество и почему московское благоустройство — это форма без содержания.

— «Делай Сам/а» начался в 2010-м: тогда и в мире, и в России заговорили о низовом урбанизме, тогда же запустилась «Стрелка»… Была такая акция от климатической организации 350.org — Единый день действий, когда ты видишь какое-то несовершенство в городе, идешь и меняешь это своими силами. И за счет этих попыток рождаются целые движения и проекты. Тогда это было круто и в тренде: в парках начали пропагандировать раздельный сбор мусора, появилось движение «Партизанинг». Потом была движуха 2011—2012 годов, когда все вдруг почувствовали себя гражданами. К Единому дню действий каждый мог присоединиться со своей акцией, а после него была вечеринка, где можно было поделиться своим опытом. И скоро стало ясно, что эта вечеринка и есть самое важное, потому что на ней встречаются и знакомятся активисты из разных сфер и областей. Тогда организаторы начали создавать «Делай Саммит»: неформальную конференцию, посвященную низовым инициативам.

— А как из «Делай Саммит» выросла постоянная площадка?

— У нас всегда была проблема с физическим пространством в городе, чтобы проводить свои встречи или события. Если мы идем на коммерческую площадку типа «Флакона», там нужно платить аренду. Если на государственные площадки — что-то можно делать на базе библиотек, выставочных залов, но там любая твоя инициатива подцензурна. И мы предположили, что есть куча людей с той же проблемой. Когда у людей нет физического пространства в городе, где можно что-то реализовать, встретить единомышленников, они быстро выгорают и бросают свою идею. Один человек из нашей команды сказал, что все мы — батарейки, а ДК — это зарядное устройство. И мы сделали пространство, где инициатива не наказывается, и людям это странно, но здорово.

Когда у людей нет пространства в городе, где можно что-то реализовать, они быстро выгорают. Один человек из нашей команды сказал, что все мы — батарейки, а ДК — это зарядное устройство.

— Как вы оказались на «Правде»?

— Сначала мы искали в Москве возможности на льготной аренде или бесплатно получить неосвоенное помещение, мы бы сами там сделали ремонт (мы его и здесь сами делали). По идее, нас должна понимать «Правда» и способствовать нам. Мы сюда зашли именно потому, что они объявили, что делают центр развития городской культуры. Из бывшего склада кофе мы сделали публичную площадку, мы осваиваем пространство, приводим сюда людей, показываем совсем другой способ использования территории. В Европе принято так: сначала место бесплатно отдают активистам, художникам, чтобы они его осваивали, а через несколько лет туда уже приходят банки и прочие фирмы, потому что им прикольно сидеть там, где раньше художники рисовали, и платят коммерческую аренду. А у нас джентрификация происходит за наш счет: уже с нас просят коммерческую аренду, чтобы потом банкам сдать еще дороже. Так что мы в коммерческой обстановке делаем некоммерческое пространство, мы подменяем собой то, что должны делать государство или бизнес.

— А художники здесь тоже есть?

— Мы — единственные арендаторы здесь, которые про городскую культуру. Остальное — это какая-то событийная история. Проходят фестивали стрит-арта, например. Но фестиваль прошел, стену разрисовали — и все, видимо, считается, что городская культура уже случилась. Раньше на заводе сквотировали пространство художники: они себя называли «правдистами». Но их выгнали.

— Вы — некоммерческое пространство: то есть вы пускаете к себе бесплатно?

— Да. Каждый может провести здесь свое событие, если оно в концепции низовой инициативы: бесплатное, миссия некоммерческая. И без георгиевских ленточек (смеется). Если люди собираются чаще раза в месяц, просим пять тысяч за аренду. Тут важно, чтобы они не просто потребляли эту возможность — мы же никакой не фонд, не меценат, мы сами выживаем, все время ищем способы самоокупаться.

Москва сейчас — город островков. Закрытая тусовка перескакивает со «Стрелки» на «Кругозор», еще в какой-нибудь барчик, в этих местах не встретишь «неправильных людей». Главное, в метро не садись.

— Все бесплатное может привлечь любителей халявы.

— Я заметила, что если пришедшие себя не называют активистами, но у них есть желание что-то сделать — концерт ли, вечеринку веганской еды, — то они понимают, что площадка для них — классный ресурс. А есть сформировавшиеся тусовки, в которых ребята называют себя активистами, анархистами и тому подобное, — от них мы часто видели потребительское отношение, хотя уж они, как никто, должны понимать, что значит делиться. Нам хочется создать сообщество, а не тусовку, не закрытую историю для своих, а открытую систему с набором принципов.

— Активистских тусовок в Москве как раз много. Получается, вы видите недостатки этих сообществ?

— Вот наши соседи здесь, на «Правде», — пространство «Кругозор», там происходят очень модные тусовки. Люди, которые туда ходят, говорят: «Это как Берлин» — и еще: «Ты не встретишь там неправильных людей». Москва сейчас — город островков. Закрытая тусовка перескакивает со «Стрелки» на «Кругозор», еще в какой-нибудь барчик, на квартиру к кому-нибудь на Смоленской набережной, и да, в этих местах не встретишь «неправильных людей». Главное, в метро не садись. Вот это городская культура, которая есть. А мы — городская культура, которую мы хотим видеть. У нас тут нет того, что все веганы или все пьют крафтовое пиво и слушают определенную музыку. Кто-то ест мясо, кто-то нет, кто-то катается на велосипеде, кто-то защищает безопасность в интернете… И мы хотим, чтобы общество таким и было: у каждого своя идентичность, и окружающие ее уважают, не пытаются ломать.

— Кто эти люди, которые к вам приходят?

— Мы формулируем так: ДК — площадка для формирования альтернативной городской культуры. У нас тут все, от рэперов до кинопоказов в поддержку политзаключенных. Вот приходят к нам ребята: хотят провести вечеринку со своей музыкой, потому что они недостаточно круты, чтобы попасть в закрытые тусовки, и не проходят жесткий московский фейс-контроль в клубах. Они устраивают другую вечеринку, такую, какие они хотят видеть в городе. Это, как мы говорим, неосознанные активисты. Другие неосознанные активисты пришли из офисов на «Правде». Говорят: «Мы занимаемся гидропоникой, базилик дома выращиваем, можно мы у вас проведем вечер обмена едой?» Один раз провели, скоро второй планируется — вот они и становятся активистами, а вокруг них формируется сообщество. Если будет больше людей, которые не перегорели и свое дело не бросили, которые берут на себя ответственность и без страха проявляют инициативу, по-другому осваивают город, мы будем жить в абсолютно других условиях.

— А как сейчас можно осваивать город?

— Сейчас проявлять инициативу в общественных пространствах практически невозможно. Согласовать ты ничего не можешь, потому что все всего боятся, а сделать без согласования — будут проблемы либо все снесут на второй же день. Раньше власть как-то шла навстречу. В 2011—2012 годах была волна, когда городские активисты пошли работать на правительство Москвы, увидев в этом возможность изнутри менять систему. Кто-то работал в департаменте культуры, я работала на Московский урбанистический форум, его курирует департамент градостроительной политики. Мы сделали какие-то важные вещи, но потом поняли, что все, это потолок. А делать форму без содержания — это нам неинтересно.

Власть экспроприировала активистский словарь — «инициатива», «сообщество».

— А то, что делает сейчас город, — это форма без содержания?

— Все эти праздники мороженого и варенья — конечно, это бессодержательно. Вот недавно мы пошли на одну выставку в районе «Маяковской». Мы проходили мимо людей на качелях, которые качались и радовались: «Ура, Москва меняется!» Шли дальше по улице, и вокруг были четкие контуры домов, четкие контуры неба, и дышать надо было тоже четко, ритмично. И ты не можешь ни направо, ни налево… Нет в этом человека.

— Качели поставили, тротуары расширили, велодорожки проложили, что в этом плохого?

— Мы столкнулись с тем, что власть экспроприировала наш активистский словарь — «инициатива», «сообщество», наши инструменты вроде велодорожек и фестивалей. Фестивали стали фестивалями мороженого, а на велосипеды вешают флаг «Единой России». И говорят: «А что вам не нравится, вон как красиво в городе стало!» А я помню времена, когда в Александровском саду люди сидели на газоне. Сейчас за это могут в ОВД отвезти. Уличных музыкантов задерживают. Как только человек хочет себя в публичном пространстве проявить, это пресекают — а взамен дают качели.

— А сейчас городские власти, с которыми вы дружили, не готовы вашему проекту помогать?

— Из-за того, что поменялась политическая ситуация, мы вдруг перешли в какое-то опасное политическое поле, хотя наши принципы и идеи остались теми же.

— Чем вы можете быть опасны-то?

— Когда создаешь городскую культуру, люди начинают ходить там, где не надо, рисовать там, где не надо, проявлять инициативу там, где — о боже! Чем больше раздельного сбора мусора во дворах, тем больше сознательных граждан, а там смотришь — ты уже в другой стране живешь, и уже не надо дышать четко, а каждый может дышать как хочет. Но мы пока на первом звене этой цепочки.

17 сентября, в день тишины перед выборами, команда «Делай Сам/а» проведет «24 часа правды» — экскурсии, лекции, кинопоказы и перформансы, посвященные переосмыслению слова «правда».

Понравился материал? Помоги сайту!