Янни: «Меня никогда не критиковали за мое видение мира»

Греческий композитор Янни — фигура противоречивая. Начав в середине восьмидесятых с чистой электроники, напоминающей по звучанию Жан-Мишеля Жарра, он мало-помалу эволюционировал в самый настоящий нью-эйдж и симфонический музак. И, несмотря на смертный бой, который объявили этим жанрам критики (почитайте, например, «Музпросвет» Андрея Горохова), успех Янни у публики и в музыкальном истеблишменте впечатляет. Вот уже лет тридцать он собирает на свои выступления огромные залы, номинируется на «Грэмми», записывает саундтреки для кино и телевидения, сотрудничает с оперными певцами уровня Пласидо Доминго.

История Янни — подтверждение того, что не все в этом мире определяют паблисити и мнение экспертов. Композитор ведет относительно скрытный образ жизни, про него мало пишет пресса, да и музыка его не слишком вписывается в сколько-нибудь актуальные тренды — хоть новые, хоть старые. Вокруг него даже нет клана именитых друзей и последователей. И все это никак не мешает ему продавать диски миллионными тиражами и закатывать масштабные концерты в исторических декорациях вроде индийского Тадж-Махала или китайского Запретного города.

Накануне его московского концерта (26 мая, «Крокус Сити Холл») мы поговорили с Янни о том, как он чувствует себя в современном мире, о музыкальных технологиях и даже немного о политике.

— Как вы ощущаете себя в современном мире, где люди все чаще слушают музыку не альбомами, а на айподах в режиме shuffle? Приходится ли как-то перестраиваться или ваши слушатели — это не «поколение shuffle», а те, кто по-прежнему предпочитает слушать музыку дома, спокойно и на hi-fi-системе?

— Когда я сочиняю музыку, я просто записываю то, что мне подсказывает моя душа, мое воображение. Но доносить музыку до слушателя я по-прежнему предпочитаю в традиционном, альбомном, формате и трачу уйму времени на то, чтобы как можно лучше выстроить последовательность композиций на альбоме. Очень важно, чтобы каждая песня дополняла предыдущую, а в альбоме была бы некая общая энергия, он должен взаимодействовать со слушателем как единое целое. Но я понимаю, что этот shuffle-мир растет, и не имею ничего против — пока люди наслаждаются моей музыкой в каком угодно формате, я счастлив. Однако не исключено, что мои слушатели тоже по-прежнему предпочитают альбомный формат.

Первый альбом Янни «Optimystique» вышел в 1980-м

— Насколько для вас важны технологии? Можно ли вас назвать синтезаторным гуру, чья комната уставлена музыкальными машинами из разных стран и эпох?

— Технологии всегда имели для меня очень большое значение. Во-первых, новые технологии позволили мне работать в студии самостоятельно и записываться столько времени, сколько мне нужно. Да и сам процесс записи за счет этих технологий тоже сильно ускорился. Сейчас очень легко исправлять ошибки в записи, и когда музыкант знает, что любую партию легко отредактировать, да и трек заново начать тоже недолго, он получает больше свободы в творчестве. Я по-прежнему храню все свои старые инструменты, но при этом всегда стараюсь задействовать самые современные разработки. Например, недавно я начал использовать Korg Kronos и получаю массу удовольствия!

Концерт у Тадж-Махала

— А как вы относитесь к противостоянию «аналога» и «цифры»? На чьей вы стороне?

— Именно цифровые технологии позволили возить наше шоу по миру, укладываясь в довольно скромный бюджет. До появления цифрового оборудования нам было бы крайне трудно гастролировать во всех тех местах, где мы выступаем сейчас. Ну и на концертах это оснащение оказалось весьма гибким и надежным.

— В вашей музыке заметны два противоположных вектора: с одной стороны, это современность и технология, эксперименты с электроникой, с другой — наследие прошлого (фольклорные и этнические влияния и исторические площадки для концертов). Что для вас цель, а что средство? Какое из направлений важнее?

— Оба важны. У меня очень много мелодических композиций с упором на фортепиано, которые мы исполняем на концертах, но, с другой стороны, есть большая часть шоу, где главную роль играют синтезаторы. Оба этих стиля мне очень нравятся, и я рад, что удается играть на концертах и то, и другое. Это добавляет нашим шоу динамики, я всегда ощущаю, что благодаря этому разнообразию напряжение на наших концертах никогда не спадает.

Люди должны творить, какая бы музыка их ни вдохновляла и ни казалась им важной и значимой.

— Сейчас в России очень популярна идея о том, что артист обязательно должен держаться корней, а искусству лучше все же иметь некую национальную привязку. Если верить вашим интервью, вы себя не позиционируете как греческого музыканта. Вам ближе идеи глобального мира — по крайней мере, в музыке?

— Греческие корни всегда были важной частью меня — как артиста и как человека. В Греции у меня много родственников и дом, где я часто бываю. Но в последние 30 лет я очень много путешествовал и все больше узнавал о других народах и других культурах. Мне доставляют удовольствие это познание и новый опыт, который я получаю в этих путешествиях, я понимаю, что все мы — единая планета. Мне приятно чувствовать себя гражданином мира, и многочисленные веяния со всего мира — такая же важная часть меня как артиста и как человека.

Один из примеров мировых влияний на музыку Янни — недавний альбом «Mexicanisimo», который представляет собой обработки известных латиноамериканских мелодий в стиле «музыка для лобби»

— В восьмидесятые вы начинали с электроники, но ваши поздние записи по звучанию гораздо ближе к живой, симфонической музыке. Причем происходит это не только с вами, а очень со многими электронщиками. Чем вы можете объяснить такую эволюцию в сторону живого звука?

— В разные периоды моей жизни я сочинял довольно разную музыку. Один из моих недавних альбомов «Truth of Touch» — гораздо более электронный, чем большинство моих поздних дисков. При этом я только что закончил запись альбома «Inspirato», который как раз очень живой и симфонический, там звучат голоса величайших оперных артистов современности — Пласидо Доминго, Рене Флеминг и многих других. Возможность работать в нескольких направлениях сразу — это очень важная вещь для артиста, мне она помогает сохранять свежесть восприятия и получать удовольствие от музыки. Я никогда не ставлю себе цели сделать альбом какой-то определенной направленности, скорее просто фиксирую музыку, которая возникает в голове в этот момент.

Последний альбом Янни — помпезный «Inspirato», записанный с оперными вокалистами

— Пока вы и ваши коллеги двигаются от электроники к симфонизму, молодежь, наоборот, активно развивает идеи ретро-электроники. Сейчас на этом специализируются целые лейблы, и среди их релизов можно найти кое-что, очень похожее на ваши ранние пластинки. Не кажется ли это вам проявлением кризиса идей?

— Я всегда считал, что электронная музыка уже никуда не уйдет. В ней есть очень много путей для выражения музыкантами собственных идей. И мне нравится, что люди интересуются старой электроникой. Здесь не должно быть каких-то правил, ограничений и осуждения — люди должны творить, какая бы музыка их ни вдохновляла и ни казалась им важной и значимой.

— Следите ли вы вообще за современной музыкой, например, за тем, что принято называть modern classical? Чьи работы кажутся вам интересными?

— Сейчас я, честно говоря, не очень слежу за другими музыкантами. Сильнее всего музыка влияла на меня в детстве, тогда я слушал классиков — Баха, Бетховена, Шопена, Моцарта и Дебюсси, эти композиторы произвели на меня сильнейшее впечатление. Когда я играл прогрессив-рок в группе Chameleon, на меня уже влияли современники — Emerson, Lake and Palmer, Yes и Genesis.

— Вы не стали менять планы и едете в Россию, хотя некоторые артисты сейчас отказываются от российских концертов из политических соображений. Может ли политика повлиять на ваш гастрольный график? Вы выступали в Ливане и в Китае, не было ли со стороны ваших поклонников из США и Европы негатива — мол, не стоит ехать к диктаторам и так далее?

— Я не касаюсь политики. Я композитор и музыкант, и мне приятно играть в любой точке мира, где люди будут рады слышать мою музыку. Мне довелось выступать более чем в 30 странах в последние четыре года — в Китае, Бразилии, Ливане, Израиле, России, европейских странах, США, Марокко, Омане, ОАЭ, Бахрейне и много где еще. И меня никогда не критиковали за мое видение мира, за убеждение, что однажды мы осознаем, что все мы, живущие на этой прекрасной планете, — единый народ. Меня всегда изумляло, что, куда бы мы ни приехали, нас принимают одинаково хорошо. Теплота, с которой люди воспринимают нашу музыку, и гостеприимство по отношению к нам очень похожи в странах с самыми разными культурами и традициями.

Понравился материал? Помоги сайту!