Юрий Цалер: «Не моряк я»

23 февраля в московском клубе «Мастерская» выступит «Птица Зу» — первая группа Юрия Цалера, гитарные соло которого хорошо известны всем поклонникам «Мумий Тролля». В конце прошлого года Цалер расстался с «Мумий Троллем» после 16 лет сотрудничества; в интервью COLTA.RU он рассказал почему — и что собирается делать дальше.

— «Птица Зу» не выпускает альбом и не отправляется в тур — что же тогда празднуем?

— Последнее время мы вообще нигде не выступали. Года два назад сыграли в China Town Cafe — и все.

— А до этого был концерт в «16 тоннах» в 2006-м.

— Точно. А я еще сегодня вспоминал, когда же это было, — пытался считать. Восемь лет прошло! Хотя восемь — не десять, уже хорошо.

— Я хочу вас расспросить о «Птице Зу» подробно. Потому что все всегда знали, что Юра Цалер играет в «Мумий Тролле», и — больше ничего. Откуда она, эта «Птица», взялась?

— Если с самого начала рассказывать, то в 1991 году я окончил школу и тут же пошел в музыкальное училище. Собственно говоря, тогда уже появились первые песни «Птицы».

Александр Новиков нас ласково так называл «битлами». Приходил на студию и спрашивал: «Ну что, битлы?»

— Мне показалось, что «Птица» — это такие уральские Jackson 5.

— Ну, в общем, да. Папа, я, мой родной брат Олег. Потом, у нас еще есть кузен Станислав, с которым мы, собственно говоря, «Птицу» и придумывали. А есть еще двоюродные братья Игорь и Владислав. Но они подключились позже; в 1991-м они еще были совсем маленькими.

— А сейчас сколько в «Птице Зу» Цалеров?

— Трое. Папа прямо сейчас бросает курить — ему тяжело. Владислав очень занят — учится в Гнесинке и играет на трубе у певицы Ёлки. Игорь до сих пор живет в Первоуральске и работает журналистом. Знаете «Уральские авиалинии»? Так вот он делает для них журнал. У нас даже альбом есть, называется «BestTsaler» (по аналогии с «бестселлером») — шесть или пять лет назад мы его выпустили, если не ошибаюсь.

— То есть название пластинки «BestTsaler», а подписана она была — от кого?

— Семья Цалеров: Владислав, я, Олег и папа. Все шесть композиций — папины. Еще мы привлекли к записи пианиста Ивана Фармаковского, который даже поиграл в «Мумий Тролле» то ли два, то ли два с половиной года, басиста Антона Ревнюка и барабанщика Александра Машина. Я считаю, это одни из столпов нашего джаза современного, гиганты, не побоюсь этого слова! Получилось все достаточно забавно и достойно. Я недавно переслушивал — мне очень понравилось.

Трек с альбома «BestTsaler»

— Я заглянула в Википедию, и там про вас написано, что с «Птицей Зу» вы начинали выступать «в знаменитом баре города». Что это было за место в Первоуральске?

— Так и написано? Ну, одно время мы с отцом были резидентами очень бандитского места под названием «Погребок». Первоуральск вообще был первым по бандитизму пригородом Екатеринбурга. В «Погребке» могли и погребсти, на самом деле. 92-й год, что вы хотите? Я вспоминал недавно: мне пару раз по лицу там досталось. Просто у посетителей дать в торец было как «привет» сказать — на это даже не обижались. Они приезжали откуда-то в таком эмоциональном настроении, шли в кафе и дрались, стрелялись. Романтика — да. Денег тогда ни у кого, вообще время было очень трудное, так что работу особенно не выбирали. Но там я заработал на свою гитару первую.

— И примерно в те же годы получили от Петра Николаевича Мамонова, как я понимаю, чуть ли не предложение вместе работать.

— Все это произошло уже после того, как в 1991 году вышла наша первая пластинка «Старым девам от молодых кавалеров». Записывали мы ее в Екатеринбурге, на студии Александра Новикова, звезды российского шансона («Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой»). Он нас ласково так называл «битлами». Приходил на студию и спрашивал: «Ну что, битлы?» В самой студии нам помогал Алексей Хоменко, первый клавишник «Наутилуса Помпилиуса». У меня, к сожалению, сохранился единственный экземпляр этого альбома, а так бы я, конечно, вам подарил. Говорят, на студии у Новикова лежит еще целая коробка, и я все хочу ее как-нибудь оттуда забрать. Короче говоря, именно эту пластинку мы и должны были переписывать с Мамоновым в Москве.

Тот самый альбом «Старым девам от молодых кавалеров» (1991)

— Так, а как же Мамонов про вас узнал?

— В «Комсомольской правде» объявили конкурс вроде «Петр Мамонов ищет таланты». Я позвонил: «Алло, девушка, у меня своя группа». Потом выслал им кассету, и «Птица Зу» вошла в тройку сильнейших. Потом мне перезвонили, дали телефон Мамонова — Петру понравилось. Я поговорил с Мамоновым: «Х-х-х-хорошо, б-б-б-будем писать». А дальше случился, как я понимаю, творческий порыв: то ли съемки, то ли запись. Жена его Ольга мне сказала: «Петр у нас приболел — пока мы только думаем, что делать».

— Расстроились?

— Я уж не помню, если честно. Одновременно с этим у нас уже шли какие-то переговоры с Fee Lee Records Игоря Тонких, с которым нас познакомил Владимир Шахрин. Мы выступали на конкурсе «Регенерация», устраиваемом Свердловским рок-клубом, уже тогда сходящим на нет, и Шахрин с Бегуновым прямо подошли к нам и спросили: «Чем мы можем помочь?» После этого они отвезли нас в Москву, познакомили с Тонких, с Гройсманом Димой. Но — ничего не получилось, не взяли нас в оборот тогда. Мы выступили перед «Ногу свело!» (тогда еще «Рамамба-хара-мамбурум» и хитом-то не была) в клубе «Московский» на Тверской то ли на 35-летии, то ли на 33-летии Сергея Галанина. «А что нам снится, да только свет в оконце» — да, уже все это звучало. Конечно, хотелось поиметь хоть какой-то резонанс, но в зале никто не прочувствовал наш талант, и мы уехали на следующий же день обратно к себе, туда. А там у нас басист скоропостижно скончался, состав поменялся. Но даже не в этом суть. Группа исчезла, и я решил ехать завоевывать Москву. Собрал рюкзаки, благословения попросил у папы с мамой. Они сказали: «Конечно-конечно, нечего тебе тут, сынок, делать». Денег дали — по сусекам что-то наскребли, — и я уехал.

Я послал им запись «Птицы Зу» и фотографию, где я с удочкой на рыбалке.

— Так вы уж тут всех знали — бояться было нечего.

— Ну, например, я точно знал, что меня приютит мой друг Павел Антонов, который в свое время был администратором «Наутилуса Помпилиуса» и всего нашего свердловского крыла. Шел 1996 год — надо было как-то зарабатывать. Мы с гитаристом из «Птицы Зу» играли в кафе «Вудсток», что в Камергерском переулке рядом с Театром Чехова, сейчас там кафе «Камертон». Мощное место было. А мы, можно сказать, были его таперами — три отделения по сорок минут, вечнозеленая классика в инструментальной обработке. Денежки зарабатывали небольшие, зато абсолютно бесплатно глазели на знаменитостей, которые в «Вудсток» ходили. Там бывали и Гарик (Сукачев. — Ред.), и Коля Носков. Помню, Вознесенский с Ахмадулиной зашли, и мы для них «Feelings» сыграли. Там я познакомился с Крупновым Толиком — как раз перед тем, как он ушел. Все это продолжалось два месяца. В один жаркий день администрация клуба попросила нас поиграть на улице: «Что-то в клуб никто не идет, ребят. Выйдите прямо в Камергерский, поиграйте немножечко там». Мы вышли, начали играть, а жители окрестных домов вызвали милицию. Помню, кто-то нам шепнул, и мы успели всю аппаратуру собрать. И вскоре после этого мой партнер по дуэту неожиданно понял, что музыкой он не хочет заниматься, и уехал обратно на Урал, а я остался. Паша Антонов познакомил меня с Ильей Кормильцевым: «А почему бы тебе Илье не преподавать гитару? Он хочет учиться». И я два раза в неделю ездил учить играть на гитаре Кормильцева. Мы много общались. Он подкармливал меня — 100 долларов давал в месяц. А я все просил: «Наставь меня на путь истинный, Илья, — я тебя на гитаре учу, а ты какие-нибудь книжки мне дай». Как сейчас помню, дал Платона.

— А что именно?

— Может быть, «Государство» — не помню точно. Через Кормильцева я, собственно, познакомился с Сашей Кушниром (это все была одна компания), а Кушнир был знаком с Леней Бурлаковым. «Мумий Тролль» к тому времени уже выпустил пластинку «Морская» и готовил «Икру». В один прекрасный день звонит Кушнир и (как обычно, в суете) объясняет: «Так и так, Леня Бурлаков, ты слышал хоть, что они делают?» А я к тому времени не то что слышал, а даже два клипа видел: «Кот-кота» и «Утекай». «В принципе, не самый плохой вариант, — отвечаю я Кушниру, — но я бы там кое-что поменял». Он мне: «Отлично — тогда с тебя материал и фотография».

У «Мумий Тролля» сейчас другая тема — электрические эксперименты.

— Фотография? Фейс-контроль? С другой стороны, а что тут удивительного — девичья группа.

— Я тоже так подумал и послал им запись «Птицы Зу» и фотографию, где я с удочкой на рыбалке. Перезвонили через три дня: «Готовь загранпаспорт, собирайся на гастроли». Мне пришлось ехать в Екатеринбург, делать паспорт через знакомых за бешеные деньги…

— Вы рассказываете, и я понимаю, что это было хорошее время.

— Да, хорошее. Практически весь мир увидел, за что очень благодарен всем.

— Так почему вы из «Мумий Тролля» ушли?

— У «Мумий Тролля» сейчас другая тема — электрические эксперименты. А я в последнее время тяготил всех, наверное. Я же немножко консерватор.

— То есть вы не хотели экспериментировать?

— Да нет. Просто мы разошлись в этих экспериментах. Понимаете, у меня за эти шестнадцать лет, что мы с Лагутенко провели, заготовочек очень много скопилось, с которыми нужно работать и работать. Я почему так стремился уйти, освободиться от коллектива «Мумий Тролль»? Хочется уже делать что-то свое. А параллельно никак не получалось.

— Ну какой уж там «параллельно». Вы же жили в поездах, самолетах. Даже на корабле какое-то время.

— Да. Как моя мама правильно подметила: «Ты же не моряк, сынок, ты же музыкант».

— А сколько вы прожили на лодке (20 мая прошлого года «Мумий Тролль» на паруснике «Седов» отправился в кругосветку. — Ред.)?

— На самом деле не так уж много. Самый длительный переход занял десять дней. Но для меня и это было сложно. Первые три дня просто было пьянство с командиром корабля, а когда силы оставили, я пытался читать книгу. Ну а что еще там делать? Нечего. Ну прогулялся ты по палубе, ну посмотрел на открытый океан. Да, красиво, но не будешь же ты дни напролет смотреть на воду! А главное — бодриться невозможно. Качка, предательски незаметная, тут же усыпляла. Я успевал прочесть страницу — и глаза закрывались. Именно тогда я понял, что не моряк я.

Как моя мама правильно подметила: «Ты же не моряк, сынок, ты же музыкант».

— И вы ушли в собственную кругосветку. И какой план?

— Просто играть музыку. Мне кажется, это и есть мой мегаплан. Успех Элвиса Пресли, перевернувшего мир своим музицированием, — если это произойдет, я не будет против, конечно.

— А «Птица Зу» будет играть рок?

— Не уверен. В последнее время хочется чистого звучания. Если честно, я от рока с этими фуззированными гитарами, грязными аккордами устал. Хочется не шугейзинга, которым мы занимались еще в начале 1990-х, а чего-то нового, хрустального. Собственно, наша первая пластинка, что Мамонову понравилась, была записана как раз в стиле шугейз. Это сейчас с ним работают очень и очень многие, а тогда мы были единственные и попросту опередили время. Сейчас, к примеру, уже никому не важно, поешь ты по-русски или по-английски. Интернет стер эту границу. Впрочем, я определенно склоняюсь в сторону русского языка, а в последнее время мысли вообще такие, что хорошо бы заняться инструментальным жанром, делать чистую музыку. У нас такого пока не очень много.

— Вы все время повторяете «чистая», «хрустальная». И, думаю, вы не только звучание имеете в виду.

— Музыка без общепринятой песенной формы «два куплета, два припева»… Или вообще без текстовой составляющей — то есть инструментальная.

Понравился материал? Помоги сайту!