Искусство войны

Глава I. Предварительные расчеты / «А вдруг!»

Сунь-цзы сказал: война — это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели. Это нужно понять.

Не ошибусь, если назову новый альбом «Вежливого отказа» долгожданным. Я ждал его лет шесть точно — с того самого момента, как впервые услышал в концерте один из треков, в конечном счете в него вошедших. И впрямь: уже через год было обнародовано название «Военные куплеты». Оно бродило из уст в уста, никак не реализовываясь. Тем временем стихия, которой посвящен новый релиз, гуляла все ближе, подходя к границам территории, которую мы считаем своей Родиной, и всякий раз, приходя на «Отказ», я слышал ее завывание в строчках из разных песен группы: от «пулеметчик, строчи» до «лучший друг солдата — это черный ворон». При этом было ясно, что тематика отнюдь не педалируется, просто точка бифуркации — она тут. Как могло быть иначе, если еще в IV веке до н.э. Сунь Бинь (а не Сунь-цзы, его далекий предок, как прежде считалось) высказал мысль, с которой начинается самый знаменитый трактат о военной стратегии и политике?

Роман Суслов подступал к военной теме как истинный музыкальный анатом и деконструктор: вспоминая навязшие в памяти советские военные песни, он, как видится со стороны, хотел с азартом исследователя поковыряться в теме. Так он некогда окунался в этнику, так он переизобретал танцевальную музыку — но с войной этим не отделаешься.

Глава II. Ведение войны / «Гудериан и мороженое»

Если у тебя тысяча легких колесниц и тысяча тяжелых, сто тысяч солдат, если провиант надо отправлять за тысячу миль, то расходы внутренние и внешние, издержки на прием гостей, материал для лака и клея, снаряжение колесниц и вооружения — все это составит тысячу золотых в день. Только в таком случае можно поднять стотысячное войско.

Кому война, кому мать родна — эту поговорку русский человек знает сызмальства, и не сразу понимаешь, что горькая она, да не осуждающая. Читая трактат «Искусство войны», в холодных и рациональных строках не только видишь великого китайского стратега (неважно, предка или потомка) и ведомые им воинства, но и ощущаешь незримое присутствие тех, кто считает те самые тысячи золотых, выписывает лак и клей и прочее. Не знаю, как Суслов относится к Сунь-цзы и относится ли вообще как-то, но в «Отказе» всегда подкупала пестуемая им рациональность — в противовес всему, что было, есть и будет русским роком. Этот коллектив если и был стихией, то ведомой и всегда жестко управляемой. Именно благодаря этому, думается, он и остается до сих пор самим собой — партизанским музыкальным формированием, отличающимся от всего, что было и есть на отечественной сцене. «Отказ» умеет все — но хочет и делает только то, что считает нужным и важным.

Глава III. Стратегическое нападение / «Пехота в окопах»

...сто раз сразиться и сто раз победить — это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего — покорить чужую армию, не сражаясь.

Война всегда где-то рядом. В психологии русского человека — точно. Я еще помню реакцию старушек на новости из кухонных радиоточек о происках израильской или американской военщины: «Господи, хоть бы не было войны!» С другой стороны, вспоминается сын квартирохозяйки в Крыму конца 1990-х, здоровенный малый лет 22, который маялся и тосковал в курортном городке и в конце концов ушел, как говорили, во французский Иностранный легион. Война постоянно присутствует в сознании в трех ипостасях: как напоминание о подвиге народа, который нам так любят тыкать в нос сторонники патриотического воспитания; как жуть и ужас в памяти того самого народа, который не собирался совершать подвиг, а просто хотел жить, — и как легкий и удобный способ решения всех проблем. «…В подвалах и полуподвалах ребятишкам хотелось под танки», — споет Высоцкий, обозначив вектор, но не раскрыв его. Суслову и его коллегам пришлось работать с этим триединым мифом, но им удалось взглянуть на него сверху и чуть сбоку.

«Отказ» умеет все — но хочет и делает только то, что считает нужным и важным.

Глава IV. Форма / «Гопак»

Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину. Это и есть форма.

Весной Суслов говорил мне о том, что физиологически страдает от диспропорции: «…это даже не перфекционизм — это повышенная требовательность к гармоничности. Я когда вижу диспропорцию, меня тошнит». В новой работе группы почти механистические звуковые структуры, в которых слышны отголоски былых маршей, сменяются хаотическими порывами (на самом деле ничуть не менее продуманными и структурированными); стоит на некоторое время замереть и внимательно вслушаться в каждую из восьми композиций, чтобы осознать единство и борьбу частей, составляющих целое. Легко было бы просто заявить, что музыкантам удалось в звуковой форме совместить теорию войны с ее практикой, планирование — с шумом битвы, да вот только вряд ли это окажется художественно оправданной правдой. Эта музыка неописательна и внеоценочна. Хотя, конечно, выводы каждый делает для себя сам.

Глава V. Мощь / «Зенитчик»

Тонов не более пяти, но изменений этих пяти тонов всех и слышать невозможно; цветов не более пяти, но изменений этих пяти цветов всех и видеть невозможно; вкусов не более пяти, но изменений этих пяти вкусов всех и ощутить невозможно. Действий в сражении всего только два — правильный бой и маневр, но изменений в правильном бое и маневре всех и исчислить невозможно.

Вот тут само собой соотнеслось название главки этих полуспонтанных размышлений с реально существующей композицией, студийная версия которой первой попала в поле зрения широкой публики, — одной из немногих, в которых присутствует осмысленный и членораздельный текст, а не скэт, не набор абстрактных фонем. Действительно, если следить за этими рваными фразами, словно сошедшими с плакатов вокруг плаца артиллерийской части, «Зенитчик» — это о том, как выполнить задачу: «Я должен знать все: / где солнце, откуда ветер, / силу, скорость. / Укажите мне цель, / угол подъема, / упреждение, / прицел...» Тут же, слушая песню на SoundCloud, видишь снизу комментарий другого пользователя сервиса — «Найс Emerson Lake & Palmer», мгновенно вспоминаешь и то, и другое, понимаешь, что пользователь имел в виду, и с ним не соглашаешься: да, на минуту мелькнул ритмический рисунок, отчасти напомнивший первую известную группу с участием Кита Эмерсона, — но какое она имеет отношение к тому, что происходит с тобой и этой музыкой здесь и сейчас?

Глава VI. Полнота и пустота / «Мы победим!»

Сунь-цзы сказал: кто является на поле сражения первым и ждет противника, тот исполнен сил; кто потом является на поле сражения с запозданием и бросается в бой, тот уже утомлен. Поэтому тот, кто хорошо сражается, управляет противником и не дает ему управлять собой.

Самая известная из песен программы и наверняка самая старая из них. Один из немногих «новых хитов» «Вежливого отказа» и в то же время песня, в которой, кажется, сконцентрировались смыслы слов Суслова, сказанных в комментарии к премьере «Зенитчика» на «Медузе»: «Война — это что-то очень смешанное, противоречивое: и ирония какая-то, и игра, и безусловный трагизм». Маршеобразная ритмика куплета, плакатные слова, сдобренные изрядной долей иронии, и залихватский припев, благодаря которому песню сразу прозвали «клезмером», где и труба, и скрипка, и разухабистый рояль, и голос, сходясь в яростной, полубезумной пляске, вызывают неприкрытую жалость, и неясно, кто ее адресат: те ли, о ком поется, ты ли, который ее слушает, или вообще все, кто жил и живет на этой земле? «Чу, слышишь, пушки палят где-то? Значит, салют это...» — вот, на самом деле, последние слова песни, феноменально безнадежной, а вовсе не та развязная строчка, треть которой вынесена в название.

Глава VII. Борьба на войне / «Увертюра»

Находясь близко, ждут далеких; пребывая в полной силе, ждут утомленных; будучи сытыми, ждут голодных; это и есть управление силой.

Для Суслова музыка — это работа, делаемая с удовольствием, решение достаточно абстрактных задач. Иногда мне кажется, что концерт для него — как публичное доказательство какой-нибудь теоремы или, наоборот, опровержение доказательства. Потому и увертюры — их, как известно, теперь две (вторая — на «Этнических опытах») — находятся отнюдь не в начале. Пластинка почти закончена, остинатные всплески сменяются протяжной мелодической линией, так напоминающей какие-то советские песни — и в то же время совершенно на них непохожей, затем снова уходят в пике. Партизанский отряд имени Вежливого Отказа в очередной раз обманывает всех и удаляется.

Глава VIII. Девять изменений / «Финал»

Бывают дороги, по которым не идут; бывают армии, на которые не нападают; бывают крепости, из-за которых не борются; бывают местности, из-за которых не сражаются; бывают повеления государя, которых не выполняют.

Что с нами сделал «Вежливый отказ» на этот раз, дав посмотреться штампам, клише, стереотипам в свое кривое зеркало? Я давно заметил: люди на концертах «Отказа» меняются на глазах. Такой эффект обычно приписывают коллективам совершенно иного свойства, тем, что апеллируют к чувствам и эмоциям или, того пуще, духовным практикам; тут иная история. «Военные куплеты» — пластинка, невероятно важная для сегодняшнего момента. Дело в том, что музыка «Отказа», если хотите, являет собой то самое чистое искусство, которое свободно от идеологии, ответственности перед обществом, но чрезвычайно ответственно перед собой. В нынешнем мире такое невероятно редко встречается.

А уж что там с чем срифмовалось — на то и художник, чтобы каждый вздох его что-то менял в окружающем мире. Который, впрочем, и сам жадно ждет этого вздоха.

Цитаты из трактата «Искусство войны» приведены в классическом переводе академика Николая Конрада.

Презентация альбома «Военные куплеты» состоится 2 ноября в Театральном зале Московского международного Дома музыки (начало в 19:00).

Понравился материал? Помоги сайту!